– Да ладно тебе, Лииз. Не думаешь же ты, что я ничего не подозреваю. Трэвис приезжает с конференций с разбитой бровью и губой. Заживающие синяки у него на подбородке или щеке. Побитые и опухшие костяшки.
– Правда? Это странно, – сказала Лииз, стараясь вернуться к мытью посуды.
– Знаешь, что правда странно? – спросила я, обхватив себя руками. – В прошлом месяце Трэвис был в Филли, а я попала в ДТП, помнишь? Костас приехал мне помочь, и пока мы ждали полицию, чтобы те сделали фотографии, он получил сообщение. От тебя.
– Кто?
– Костас, – сказала я, наблюдая, как закрутились шестеренки в ее голове. – Он всегда… рядом. Но не совсем. Будто он присматривает за мной, когда Трэвис уезжает.
Лииз заулыбалась:
– Это же прекрасно. Могу представить себе, что Трэвис пошел на такое.
– Странно то, что он появился вдруг и купил у Бекки «Айрон И», а потом решил, что Трэвис все время будет ездить на конференции. А сам… никогда никуда не ездит.
– Думаешь?
– А знаешь, кто еще иногда звонит Костасу? Вэл Тейбер.
– Ты называешь эти имена так, будто я должна знать их.
– Лииз, – сказала я, понизив голос, – когда ты с Томасом приезжала к нам на прошлое Рождество, то оставила на поясе свой значок. Он был спрятан за блейзером, но когда ты наклонилась обнять Джима, металл поймал свет.
Она посмотрела на меня и усмехнулась:
– Значок? Какой еще значок?
– Твой значок федерала.
Она расхохоталась:
– Эбби! Ты шутишь надо мной!
Я сощурилась, не отрывая от нее взгляда:
– С Трэвиса сняли подозрения, потому что им нужен был Брэндон? Не думаешь же ты, что я настолько глупа. Я знаю все, что можно, про Мика и Бенни и их сообщников. Почему вы не попросили меня о помощи? Почему Трэвис?
– Эбби…
– Я хочу, чтобы мой муж вернулся домой. И ты мне в этом поможешь.
Она глянула мне через плечо, потом посмотрела в глаза:
– С чем помогу?
– Я предоставлю информацию на отца, данные на Бенни, помогу все провернуть, чтобы мой муж вернулся домой. Какую бы сделку вы с ним ни заключили насчет неприкосновенности, чтобы он дрался для Бенни, это должно прекратиться.
– Ты шутишь.
Я закрыла глаза.
– Просто… прекрати, – сказала я, стараясь сохранить спокойствие. – Прекрати мне врать. Трэвису и так приходится это делать каждый раз, когда он уезжает из города. Ты поможешь мне, или я раскрою ваше прикрытие.
Лииз подалась вперед. Наконец я привлекла ее внимание.
– Эбби, ты не понимаешь, насколько это опасно. Из-за этого Трэвис может пострадать.
Я вздохнула, наконец услышав правду.
– Я имею в виду не Бенни. – Я указала на парней за спиной. – Братья дали обещание отцу, что не будут работать в правоохранительных органах. Я знаю, что для Томаса это важно. Помоги мне помочь Трэвису, и мы все можем и дальше притворяться перед Джимом.
– Это очень плохая мысль.
Какой бы миниатюрной Лииз не была, но при желании она могла быть грозной, надо в этом признаться. Но я не собиралась отступать. Я так долго пыталась все понять, и теперь у меня было подтверждение. Я собиралась убедить ее помочь мне.
– Этот день может закончиться по-разному. Либо мы с тобой достигнем взаимопонимания, либо Томасу придется многое объяснить. А когда все узнают, что он завербовал Трэвиса против его воли и заставил его врать мне…
– Хорошо, – резко ответила Лииз. Она сделала глубокий вдох и расслабила плечи. – Хорошо, но это будет долгий разговор, много планирования и… Господи, я могу потерять работу.
Я с сомнением посмотрела на нее:
– Из-за того, что я хочу наладить отношения с отцом? Удачи всем, кто захочет доказать обратное.
Лииз покачала головой:
– Эбби, это чрезвычайно опасно. Трэвис не хотел бы, чтобы ты вмешивалась.
– Ты говоришь так, будто эти люди не мелькали передо мной все мое детство. Я знаю их лучше, чем кто-либо другой, и я знаю, как передвигаться по темной стороне Вегаса. Вот что я знаю. Вы должны были с самого начала обратиться ко мне. Трэвису не пришлось бы переносить удары… или что еще вы заставляете его делать.
Лииз обдумала мои слова.
– Хороший аргумент. Но нам все же нужно выстроить стратегию, подумать о всех возможных сценариях.
– Договорились, – сказала я. – Спасибо.
Она закрыла глаза и покачала головой, испытывая раздражение:
– Не благодари меня. Это… просто не благодари.
Мы в тишине домыли посуду, а потом Джим позвал нас в гостиную. Он протянул нам две бутылки шампанского, обходя нас и наполняя стаканчики.
Я подняла руку:
– Мне не надо, пап, но спасибо.
– Ты не выпьешь за свой выпускной? – спросил Трэвис.
– Я наелась, и от шампанского будет только хуже.
– Хочешь еще что-то?
Я посмотрела на шкаф с алкоголем и покачала головой:
– Просто воду. Спасибо, дорогой.
Джим передал свой стакан.
– За моего дорогого племянника Шепли и его прекрасную Америку, мою любимую племянницу…
– Вашу единственную племянницу, – подшутила она.
– И все же любимую, – сказал Джим. – Шепли, ты всегда был миротворцем. Без тебя не знаю, где бы был Трэвис. Ты всегда понимал его лучше других. Ты преданный, заботливый и надежный. Ты хорошо заботишься о своей девушке, о своих друзьях и родных. Ты стал выдающимся мужчиной, и мы гордимся тобой.
Америка, а ты свет очей Шепли, ты освещаешь каждый дом, в который заходишь. Ты яростно защищаешь тех, кого любишь. Мы любим вас обоих, и нам невероятно повезло, что Шеп привел тебя в нашу семью. Мы стали лучше из-за вас.
– Ты чертовски прав, – сказал Джек, поднимая бокал.
Мы сделали по глотку, и Джим снова поднял свой бокал:
– За Эбби… первую дочь семейства Мэддокс. Наш лучик солнца. Женщину, которая держит нас вместе, как клей. Организует наши праздники и проверяет, чтобы старый папаша принимал витамины. Мы любим тебя, Эбби, мы гордимся тобой, и если бы моя дорогая Диана была здесь, она бы сказала… поздравляем, наша дорогая. Ты превзошла саму себя.
– Выпьем! – сказал Трэвис, поднимая стакан выше.
Все сделали по глотку, а потом я тоже подняла бокал.
– Джим, твои слова как всегда идеальны. Позволь мне добавить бонусный тост за мою лучшую подругу.
– Бонусный тост! – выкрикнул Трентон.
Я посмотрела на Америку:
– Ты приехала со мной в Истерн Стейт, чтобы проследить, что я иду по прямой дорожке, и ты на сотне миль в час бросила меня в Трэвиса Мэддокса.
Томас усмехнулся, заставляя всю семью подхватить смех.
Трэвис нахмурился:
– Эй…
– Мы вместе учились, ходили на занятия, обедали и ужинали, классно проводили время, вместе плакали и влюблялись, и эти четыре года с тобой и этой семьей были пока лучшими в моей жизни. Ты остроумна, невероятно преданна, и ты станешь бесподобным учителем. Поздравляю, моя дорогая обожаемая подруга. Мир с тобой стал гораздо лучше.
Глаза Америки наполнились слезами, а потом она заставила всех выпить еще по глотку.
– И, – снова проговорила я, – вам придется простить меня. Но следующий тост за моего мужа.
Все застонали, оскорбляя Трэвиса снова.
– Эй! – воскликнул он.
– Прошу простить меня за выбор слов, но… – Я подняла бокал. – За плохишей! И за девчонок, которые разбивают вам сердца! – Я прижала ладонь к груди, виновато глядя на Трэвиса. Он переживал, к чему это я клоню, поэтому я слегка улыбнулась, чтобы смягчить свое выражение лица. – И к моему абсолютному, черт подери, ужасу – когда я ненавижу быть центром внимания, – я хочу сообщить всей семье… что мы ждем ребенка.
Комната погрузилась в тишину, а потом все перевели взгляды на Трэвиса, который стоял с растерянным видом.
– Мы… ты… – запинаясь, проговорил он.
Я кивнула, излучая счастье:
– Я беременна.
– Ты…
Он открыл рот и посмотрел на окружающих.
Америка ахнула, прикладывая ладонь ко рту.
Трэвис посмотрел на меня, в его глазах сверкали слезы.
– Голубка… – задыхаясь, выпалил он. – Я стану отцом?
До Джима наконец дошел смысл происходящего, и он всхлипнул, промокнув глаза:
– У меня будет внучок?
Джек обнял его:
– Поздравляю!
Я снова кивнула, чувствуя, как слезы прожигают мне веки:
– Двое, двое внучков.
Все растерянно посмотрели на меня.
– У нас… – Я вздохнула, сама не веря своему счастью. – У нас будут близнецы.
Семья взорвалась возгласами ликования и аплодисментами. Америка кричала сквозь ладонь.
Джим радостно хохотал.
– Двое? – спросил Трэвис, поднимая руку. Я кивнула, и его губы задрожали. Потом он медленно опустился на колени и обнял меня за талию.
Я обхватила его голову, позволяя ему поцеловать мой живот.
– Ну здравствуй, малышня, – тихонько сказал мой муж.
Я поджала губы, готовая расплакаться. Я видела Трэвиса в ярости, влюбленного, в страхе за наши жизни, обеспокоенного и умиротворенного. Но видеть его эмоции по поводу того, что он станет отцом, – это определенно нравилось мне больше всего.
Он встал и обхватил мое лицо ладонями, целуя меня снова и снова. Я смахнула слезы с его щек, потом со своих, поворачиваясь к Джиму:
– Вы станете дедушкой!
– Да, черт побери! – выдохнул Джим, обнимая нас. Все радостно завопили, по очереди нас поздравляя. Мы обнимались, снова и снова.
Мои сестры плакали, а потом братья тоже прослезились от счастья.
Я мечтала об этом моменте с самого детства. Любовь, которую я чувствовала ото всех в этой комнате, была моей величайшей надеждой, как и то, что я влюбилась в непредсказуемого, вспыльчивого ловеласа с татуировками, от которого никто не ожидал, что он остепенится, и моя жизнь была более прекрасной, чем моя самая идеальная мечта.