И тут возник Борис Иванович.
— Извините, — начал он раболепно, — мне бы хотя бы не номер, а место, на одну ночь…
— Вы что, слепой, — рявкнула администратор, — или неграмотный? Видите, написано: «Свободных мест нет»!
Вечер уже клонился к ночи, и собор, который был виден из окна, высился темно-серой громадой.
Марина Петровна лежала на диване и иронически глядела на бывшего мужа, который застрял у окна:
— Я не приехал сюда смотреть на соборы! Бред, бред, бред! Я не хочу ночевать с тобой в одной комнате и тем более на одном диване!
— Тут не гостиница, — пожала плечами Марина Петровна, — и у них нет лишнего дивана!
Борис Иванович заметался по комнате:
— Где этот чертов Вася?
— Где-нибудь с твоей дочерью!
— Я его разберу на составные детали!
— Не надо! — посоветовала Марина Петровна. — Нам нужен целый зять, а не разобранный!
— Тебе весело! — продолжал бушевать Борис Иванович. — А я спать хочу. Где мне лечь, на полу?
— Абсурд! Ты лежал со мною рядом двадцать лет…
— Девятнадцать…
— Лишняя ночь ничего не меняет, а если ты ляжешь на полу и они войдут?…
— Зачем они среди ночи должны входить?
— Вдруг им что-нибудь понадобится? В шкафу, например…
— Двигайся! — решил Борис Иванович. — Ляжем валетом!
И тогда Марина Петровна начала смеяться:
— Мы с тобой лежали двадцать лет…
— Девятнадцать! — Борис Иванович взял подушку, кинул к ногам Марины Петровны и лег как был — в рубашке и брюках.
— И первый раз лежим валетом! — как говорится, от души смеялась Марина Петровна. — Слушай, а все эти двадцать лет…
— Девятнадцать… — стоял на своем Борис Иванович.
— Ты меня любил? Ну, сначала-то любил, я знаю, а потом это была привычка или чувство?
— Все было, чувство было, привычка была, а теперь я поставил на тебе крест! Ясно?
И тут Марина Петровна окончательно зашлась от смеха.
— Ты что? — не понял Борис Иванович. — Ты чокнулась?
— Нет… я представляю… твоя толстуха… узнает… что ты… сегодня спал со мной в одной постели!
Борис Иванович вскочил:
— Я ухожу!
— Куда? — Марина Петровна продолжала развлекаться. — Я ее никогда не видела, но я отлично представляю выражение ее лица, когда она узнает…
И тут в дверь постучали.
— Ложись! — скомандовала Марина Петровна. — И рядом со мной!
Борис Иванович схватил подушку, лег рядом, голова к голове.
— Входите! Кто там? — нарочно сонным голосом проговорила Марина Петровна, успев накинуть одеяло на бывшего мужа.
В двери появились Яков Андреевич и Серафима Ильинична.
— Вы уж извините! — сказала Серафима Ильинична. — Вы тут спите, как голубки, а мы извелись — переживаем!
— Значит, я их из дому шуганул, и что же теперь? Не приходят они! — добавил Яков Андреевич.
— Вы думаете, у вас и у нас нет выхода? — напрямую спросила Марина Петровна.
— У родителей всегда нет выхода! — вздохнул Яков Андреевич.
— Выход один — печь пироги! — закончила Серафима Ильинична. — Если вы, конечно, согласные. Беда-то общая.
Когда хозяева ушли, бывшие муж и жена остались лежать рядом, и бывший муж спросил:
— Где они будут жить? Наташа уедет в Новгород?
— Через мой труп! — образно высказалась бывшая жена. — Он переедет к нам. У нас теперь места хватает!
— Это точно, насчет места… — грустно согласился Борис Иванович. — Но в восемнадцать лет выскочить замуж, да еще за таксиста!
— Рано! — не стала спорить Марина Петровна. — И физик был бы лучше или какой-нибудь другой конструктор. А она полюбила таксиста. Таксисты, между прочим, прекрасно зарабатывают!
— С каких это пор ты стала меркантильной?
— Как всякой безмужней женщине, мне приходится думать о деньгах!
— Я забыл, что ты теперь безмужняя! Как тебе, кстати, без меня?
— Конечно, плохо! — откровенно призналась Марина Петровна. — И непривычно!
— Я тоже часто про тебя думаю. За годы совместной жизни я к тебе привык и привязался. Я вот завидую — где-то на Востоке можно иметь две жены!
— А ну переляг валетом! — гневно выкрикнула Марина Петровна. — Или нет, на пол! Только на пол!
Борис Иванович жалобно покивал головой, сполз с постели и стал укладываться на дощатый пол.
Наутро Наташа, с чемоданчиком в руке, весело сбежала по ступенькам гостиницы к обшарпанному «Москвичу», возле которого улыбался Вася.
— Билет взял?
— Вагон четыре, место одиннадцатое, нижнее. Выходит, ты приезжала глядеть на исторические памятники?
— И не более того! — Наташа полезла в машину. — Где ты провел ночь? Дома?
— А у меня вырабатывается привычка спать в гараже. Поскольку ты уезжаешь, я прошу об одолжении, хоть на секунду зайдем к родителям, я хочу, чтобы у них осталось о тебе симпатичное впечатление!
— Не пьешь, не куришь, — пожала тонкими плечиками Наташа, — любишь родителей, твоей будущей жене будет мучительно скучно. Ладно, сделаю тебе одолжение!..
Наташа первой распахнула дверь в комнату, где собрались две пары родителей, и, распахивая дверь, громко произнесла:
— Доброе утро, Серафима Ильинична и Яков Андреевич. Доброе утро, Лида! Я пришла сделать Васе прощальное одолжение! — и осеклась, потому что обомлела, не поверила своим глазам.
А Вася, который стоял сзади Наташи, растерянно поздоровался:
— Здрасьте, Марина Петровна! — и не удержался: — Вы откуда взялись?
В наступившей паузе послышался голос хозяйки дома:
— Вася, ты завтракал?
— Мама, — очнулась от шока Наташа, — это уже из области фантастики. Ты же плывешь на пароходе в Кижи!
— Мне тоже кажется, что плыву, и от всего происходящего меня сильно укачивает!
— Вы приплыли из Москвы на пароходе, во красота! — вставила Лидка.
— Наташенька, — позвал Борис Иванович, — я тоже изволновался, и я тебя тоже нашел.
— Мама, все-таки как ты сюда попала? — Наташа не могла ничего понять.
— Долго рассказывать! — отмахнулась от вопроса Марина Петровна. — Главное, я здесь!
— Как ты могла, Наташенька, — включился Борис Иванович, — уехать в Новгород, с мужчиной!
И тут Наташа взорвалась:
— А ты, Борюся, молчи! Ты вообще кто такой? Специалист по сытым женщинам?
— Вот это да, — оторопел Яков Андреевич, — фирменная семейка!
— Вася, где билет? — по-деловому спросила Наташа.
— Вот!
— Борюся, возьми! — приказала Наташа. — Вагон номер четыре, место одиннадцать, нижнее.
Борис Иванович растерянно взял билет и поднялся с места:
— Но я же твой папа!
— Бывший! — уточнила Наташа. — Может быть, ты забыл, но ты нас бросил! И нас связывают только фамилия и отчество. И то и другое можно сменить, стоит это совсем недорого.
— Господи! — воскликнула Серафима Ильинична. — Марина Петровна, вы-то смолчали, и мы вас в одну кровать.
Лидка радостно захохотала.
— Хороши сватья! — вставил Яков Андреевич. — То разводятся, то в обнимку лежат.
Борис Иванович поплелся к двери:
— Я, конечно, виноват, но я, конечно, ушел по большой любви!
Борис Иванович вышел на Темно-зеленую улицу, сел на скамейку на другой стороне и стал потерянно глядеть на дом номер два.
На балкон прокралась Лидка и громким таинственным шепотом заверещала:
— А я вам сочувствую!
— Спасибо!
— Ловите! — крикнула Лидка. Борис Иванович поднялся и поймал пакет. — Это мой школьный завтрак, а у меня склонность к полноте. Они вас не понимают, а я понимаю! Любовь оправдывает любой поступок, кроме убийства и измены Родине!
Борис Иванович вздрогнул и пошел не оглядываясь по Темно-зеленой улице.
А в квартире Марина Петровна говорила торжественным голосом, как на бракосочетании:
— Уважаемые Серафима Ильинична и Яков Андреевич. Люди вы вполне симпатичные, и к вам никаких претензий я не имею.
— Спасибо и на том! — раскланялся Яков Андреевич.
— Наташа, — распоряжалась Марина Петровна, — бери чемодан, негодяйка, и попрощайся!
— Прощайте! — улыбнулась Наташа.
— Прощайте! — повторила Марина Петровна. — Бог даст, больше не увидимся!
И ушла вместе с дочерью.
— А я пироги поставила… — вздохнула Серафима Ильинична.
— Сами съедим! — успокоил Яков Андреевич. — Без этой грубой женщины и без ее костлявой дочери. Как ее все-таки зовут, Валя или Наташа?
Как только Марина Петровна с Наташей оказались на улице, за ними стремительно выбежала Лидка:
— Вы с чемоданами? Уезжаете? А с Васей вы уже поженились или уже развелись?
И тут Вася, который вышел из подъезда, коротко сказал:
— Лидка, исчезни! — Он сказал это так, что Лидка хоть не исчезла, но замолчала.
— Вас довезти до вокзала или на автобусную станцию? — спросил Вася у Марины Петровны.
— Вася, не подходите близко! — посоветовала Марина Петровна. — Я не отвечаю за свои поступки, я в состоянии аффекта!
Она обняла Наташу за плечи, и они пошли по Темно-зеленой улице, каждая несла по чемодану.
— Вася! — осторожно поинтересовалась Лидка. — Что такое аффект?
Междугородный автобус «Новгород — Москва» шел с крейсерской скоростью сто километров в час.
Марина Петровна устроилась у окна. Наташа рядом.
Парень, который сидел сзади Марины Петровны, перегнулся к Наташе:
— Может, хотите у окна, могу уступить.
— Она не хочет у окна, — ответила за Наташу Марина Петровна, — она хочет сидеть рядом с матерью!
— Тебя я не понимаю, — сказала Наташа матери, — как ты могла находиться с ним в одной комнате, в одной кровати после всего!
— Во-первых, мы лежали валетом, во-вторых, то, что он приехал в Новгород, благородно, в-третьих, может быть, я по нему скучаю…
— Вы по-английски читаете? — снова обратился к Наташе парень. Был он востроносый, в очках. — У меня чудный детектив!
— Она не только по-английски, она по-русски не читает! — ответила за дочь Марина Петровна.
— Хотите конфетку «Вечерний звон»? — Настырный парень снова обращался к Наташе: — Их невозможно достать.