ледят за внешностью, но они были просто великолепны. На них было очень приятно и легко работать. Мы могли спокойно приходить и уходить, когда нам удобно, делать, что мы хотим. Однажды их не было дома. То ли они куда-то ушли, то ли были в кровати. Не знаю. Тогда Кристин и нашла то украшение. Она заметила его на полке. Лежало там, как декоративный камень. Кристин сказала, что он звал ее, говоря, что его забыли, что ему одиноко, и он просил ее забрать его оттуда. Это мы и сделали.
Оно говорило нам, что делать. Как только мы коснулись его, оно стало говорить в наших головах. Успокаивающе, ободряюще и с заботой.
Мы ушли из их квартиры. И никогда не оглядывались. Оно сделало нас красивыми. Мы и до этого были ничего, но оно убрало все неприятные мелочи, все наши тревоги. А потом оно спросило, хотим ли что-нибудь еще. Мир во всем Мире, сказала Крис. Оно засмеялось, а я сказал, что было бы неплохо сделать что-нибудь хорошее. И этот маленький камень сказал, что это можно устроить.
Потребовалось пара месяцев, чтоб все организовать. Нам нельзя было высовываться, и паром был идеальным прикрытием. Мы толком не знали, что делаем, но понимали, что лучше не делать много шума. Мы жили в Дублине, и плавали на пароме раз в неделю. Слухи о нас распространялись тихо. Но когда вышла та статья, мы испугались, что зашли слишком далеко. Там была фотография Кристин, и я дал процитировать себя. Это было ошибкой. Но мы думали, что у нас все хорошо. Мы зарабатываем большие деньги. И мы делаем что-то действительно важное. Гораздо важнее, чем ремонт квартир.
А потом случилось это… Мне очень жаль, мне действительно очень жаль. Простите. За то, что лучилось с тобой, и с теми людьми, и Кристин. Я не знаю… Мы же делали все правильно? Мы хотели как лучше. Скажите, мы делали хорошее дело?
Джек пожал плечами.
— Мы сами выбираем, во что нам верить, и что думать. Знаю, что есть общая большая картина, но от тебя зависит, какую часть ее ты хочешь видеть. Каждую блоху кусает другая. И та, что укусила тебя, сперва укусила меня. Джон Донн, по-моему. Так ты знаешь, что произошло с Янто? Ты можешь это исправить?
Росс покачал головой из стороны в сторону.
— Только то устройство может это сделать. Наверно. У вас и правда его нет? — Он посмотрел с надежной в глазах.
— Нет, — улыбнулся Янто. — И я не думаю, мы бы дали тебе его, если бы оно у нас было.
— Игрушка богов, значит, — сказал Джек и встал. — Пойдем, Янто. Нам надо работать. Спасибо за уделенное нам время, мистер Килти, больше мы не увидимся. — И он зашагал прочь.
Янто повернулся к Россу.
— Мои соболезнования, — сказал он и вышел за Джеком.
Росс Килти смотрел, как фигура его жены уходила дальше по улице, завернула за угол и исчезла навсегда.
Янто объясняет, чем кофе похож на жизнь
Они не разговаривали по дороге в Штаб. Джек только матерился на каждый светофор. Они припарковались, и Джек быстро зашагал вперед, а его шинель колыхалась под дождем. Янто следовал за ним, немного прихрамывая, и ругаясь на себя за совершенно не подходящий выбор туфель — они зачерпывали воду, и его ноги промокли насквозь. К тому же юбка была совсем не кстати. И трусы… Да неважно.
Они вошли в Торчвуд. Джек прямиком направился к своей карте энергетического облака, посмотрел на нее и простонал. Потом скинул свою шинель и упал на диван.
Янто прошел к своему рабочему месту.
— Секрет не в том, как обжаривать зерна, — начал вдруг он. — А в том, как ты его завариваешь. Кофе заваривается при 98 градусах. Но многие специалисты по кофе все же готовят его при 100 градусах — больше пара и все очень эффектно, но они убивают весь аромат. Поэтому оно на вкус как будто сделано из старых батареек. Поэтому его необходимо заливать молоком, имбирем, сливками и шоколадной крошкой. Когда что-то не так с основным ингредиентом, легче замаскировать это, спрятать, чем признать. Когда ты не хочешь говорить о проблеме, ты поливаешь ее сахаром и скрываешь в блеске. Я прав? А не лучше ли решить главную проблему и не тратить силы на ее скрывание?
Он протянул чашку Джеку, который взял ее машинально. И так ничего и не сказал. Даже спасибо.
Янто сел на диван рядом с ним, пил аккуратно свой горячий кофе и ждал. Прошло несколько минут, прежде чем Джек поднял на него взгляд. Он нежно похлопал Янто по щеке и улыбнулся.
— О, Янто Джонс, — сказал он и снова замолчал.
— В чем дело? Мы собираемся это обсуждать?
Джек сделал глоток кофе.
— О, Янто. Оуэн, и Гвэн, и Сьюзи, и Тош, и ты — все вы говорили мне много раз, что в мире не все так просто, что не все пришельцы плохие, и что не стоит всегда быть таким беспощадным и мрачным. И иногда вы правы. А иногда нет. Но это моя вина. Все это только потому, что я заключил соглашение. Соглашение.
Он сделал еще глоток и посмотрел на Янто взглядом, от которого ему стало не по себе.
Гвэн нигде, и это навсегда
Вокруг нее все шаталось и скрипело медленно и лениво, нечеткие фигуры, размытые линии. Как во сне. Она застряла во времени, застыла в мгновении, стоя между диваном и кофейным столиком. Она пыталась двигаться, кричать — все напрасно. Она лишь ощущала знакомые потоки воздуха — Энергия Рифта. Маленькая игрушка Эммы заперла ее, спрятала Гвэн за пределами сейчас, вне настоящего времени. И здесь была не только Гвэн. Там вдали был кто-то еще. Прищурившись, Гвэн могла рассмотреть женские фигуры. Их было около двенадцати. Она догадалась, что это были те самые пропавшие девушки с экспресс-знакомств. Они так же застряли между секундами, и они все еще в «Tombola». Интересно, каково им здесь все это время. Ведь прошло уже несколько дней.
Гвэн ничего не могла делать. Ей хотелось почесать ногу. Еще чесались и спина, и ухо, но она ничего не могла сделать. Это раздражало и начинало надоедать. Ей хотелось домой, залезть в кровать под одеяло и свернуться калачиком. Но это было невозможно. Она была в квартире Эммы, в бесконечности, распростертой между прихожей и кухней. А прямо перед ней целовались Эмма и Риз. Они уже собирались уходить. А Гвэн никак не могла их остановить. В панике и бешенстве она кричали имя Риза. Но все было бесполезно.
— Куда ты меня поведешь? — спросила Эмма, целуя Риза в щеку. — Должно быть, что-то незабываемое?
— О да. Лучший вид на Кардифф Бэй. Где будем только ты и я.
— Ты бесподобен, — она поцеловала его снова, взяла свою сумочку, и они направились к двери. Перед тем как выйти, Эмма посмотрела через плечо и подмигнула Гвэн.
Они ушли. И Гвэн осталась одна, в бездвижном мире ужасной маленькой квартирки.
Джек — наш герой, смело иди в бой, нас не подведи, мир весь спаси.О нет, о нет.
Джек нетерпеливо ждал невидимый лифт, когда подошел Янто.
— Я должен уйти. Не ходи за мной, Янто! Это только моя вина.
— Ты о чем?
— Я совершил ошибку, — ответил Джек. — Все это из-за меня. Я вернусь через час, или не вернусь совсем. — Он изобразил на лице улыбку. — Но, эй, ты же меня знаешь, — я крепкий орешек.
— Какого черта, Джек?
Джек уже встал на платформу лифта и начал подниматься. Через дыру на него капал дождь.
— Ты не можешь просто уйти! — протестовал Янто, пытаясь прыгать на носочках, чтобы лучше видеть удаляющегося Джека. — Ты не можешь сбежать опять! Джек!
До него донесся его голос.
— Следи за энергетическим облаком. Оно усиливается, еще день — и оно превысит допустимую норму.
На этом Джек исчез.
Гвэн может простить измену, но не наглость
Гвэн было скучно и страшно. Это как когда ждешь результаты теста. Она устала, ей хотелось спать, ее глаза закрывались, но она знала, если она уснет, то может уже не проснуться. Минуты растягивались в часы. Часы безмолвного, неподвижного ожидания. Силы ей давала надежда на то, что с Ризом не случилось ничего плохого. О, боже, пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. И может быть, Эмма вернется домой одна, к ней вернется разум, и она отпустит Гвэн. О, если Риз в порядке, и она сможет выбраться, все будет хорошо. Она простит Риза. Честно.
Она услышала, как в замке повернулся ключ. Риз и Эмма ввалились в комнату и, смеясь и целуясь, направились прямо к дивану. На секунду Гвэн подумала, что ее гнев и страх придаст ей силы, и она сможет пошевелиться, или он услышит ее. Почувствует как-нибудь. Остановиться. Она боролась, она старалась изо всех сил. Но опять ничего не получилось. И ей оставалось просто смотреть.
Эмма то и дело бросала на нее взгляд триумфа, ее победы. Внутри у Гвэн все кричало и разрывалось. Эмма забрала ее жизнь, забрала Риза, который сейчас не совсем тот Риз, которого знала Гвэн, а Риз, которого она изменила, которого она заставила делать… это…
— И ты еще заставляешь меня смотреть. Когда я выберусь отсюда, ты об этом пожалеешь. Сильно пожалеешь.
Эмма встала, застегнула молнию на своей блузке и поправила волосы.
— А ты дикий жеребец, Риз Вильямс. Не удивительно, что твоя бывшая так не хотела тебя отпускать.
— Бывшая? Гвэн?
— Да, она. Я встретила ее на улице. Она сказала мне держаться от тебя подальше, мол от тебя одни неприятности. Я ответила, что она жалко выглядит, и ей лучше смириться с тем, что между вами все кончено.
— Хорошо, — сказал Риз неуверенно. И неожиданно он стал снова похож на себя. — Ты… ты так сказала? — он нервно оглядел комнату.
— Да! Риз! — беззвучно кричала Гвэн. — Давай, малыш! Думай! Вспоминай! Ты должен меня вспомнить!
— Да, — говорила Эмма, как нагло врущая школьница. — Ты слишком хорош для нее, и она это прекрасно знает.
Риз снова огляделся.
— Ты ей так и сказала? — он посмотрел в окно, как будто ожидая, что сейчас через него ворвется Гвэн с большим автоматом.
— Да, я указала ей на правду, ей было больно, но она поняла, и теперь она — лишь прошлое. Ты. Больше. Никогда. Ее. Не. Увидишь. — она улыбнулась и протянула свою руку, Риз взял ее, посмотрел ей в глаза, и глупая улыбка появилась на его лице.