Важно иметь в виду, что до 3 апреля, до высадки немецких войск в Гангэ, базирование русского флота в Финляндии было полностью оправданно – не только стратегическими задачами, но и необходимостью поддерживать красных финнов. Выступление немцев на стороне белофиннов радикально меняло ситуацию. До этого момента была надежда, что немцы ограничатся неявной поддержкой белофиннов, но после того, как они выступили открыто, участие советского флота в боевых действиях против Финляндии означало вступление в войну с Германией. Поэтому единственным выходом оставалось отступление кораблей в Кронштадт.
Гангэудское соглашение каждая из сторон толковала к своей выгоде. Русским морякам было понятно, что из Гельсингфорса надо вырываться любой ценой, поскольку обещания немцев вернуть оставшиеся корабли могли быть нарушены. Действительно, судьба оставшихся судов и их команд была печальной. Финские националисты, не связанные Гангэудским соглашением, начали грубый захват оставшихся кораблей. Особое раздражение русских моряков, как матросов, так и офицеров, вызывал тот факт, что главным руководителем захватчиков был бывший лейтенант русского флота, георгиевский кавалер Ирье Роос (1891–1926). Финский швед по национальности, он окончил Морской корпус в 1914 г. и заслужил орден Св. Георгия 4-й степени во время Первой мировой войны. Заметим, что за время этой войны всего около 60 офицеров русского флота получили этот орден или Георгиевское оружие. Несомненно, Роос был человеком выдающейся храбрости и, пока существовала империя, надежным винтиком в ее военной машине. Но стоило империи рухнуть – и вот уже, по воспоминаниям очевидцев, Роос обходил суда с отрядом белых финнов, набрасывался с оскорблениями на своих вчерашних сослуживцев и крайне грубо выдворял их с кораблей.
Заметим, кстати, что наследником русского императорского флота оказался не только Красный флот Советской России, но также польский, финский, эстонский и латвийский флоты. Отношение к своему прошлому в этих странах различалось. Если в Финляндии бывших русских офицеров «вычистили» из армии и флота в 1925–1926 гг., то в Эстонии или Польше они составляли свыше 3/4 офицерского состава флота даже в 30-е гг.
Были приложены титанические усилия, чтобы вывести боевое ядро Балтийского флота еще до оккупации Гельсингфорса. 12 марта из Гельсингфорса в Кронштадт вышли новейшие линкоры «Гангут», «Полтава», «Севастополь», «Петропавловск», крейсера «Адмирал Макаров», «Богатырь» и «Рюрик», которые через пять дней завершили свой переход. У линкоров были ледокольные образования носовой части, а мощный броневой пояс по ватерлинии надежно защищал корабли от повреждения льдами, поэтому они могли идти в Кронштадт с небольшой помощью ледоколов «Ермак» и «Волынец».
5 апреля из Гельсингфорса вышел второй отряд Балтийского флота: устаревшие линейные корабли «Андрей Первозванный» и «Республика», крейсера «Баян» и «Олег» и 3 подводные лодки. Поскольку «Волынец» был захвачен финнами, а «Ермак» не мог быстро вернуться из Кронштадта, проводку осуществляли слабые ледоколы «Город Ревель» и «Силач». Это существенно замедляло движение отряда. Лишь 8 апреля к отряду присоединился «Ермак» и 10 апреля довел его до Кронштадта. Таким образом, крупнейшие корабли флота оказались вне опасности захвата противником.
С 7 по 11 апреля из Гельсингфорса несколькими эшелонами вышел третий отряд кораблей (45 эсминцев, 3 миноносца, 10 подводных лодок, 5 минных заградителей, 6 тральщиков, 11 сторожевых кораблей, 81 вспомогательное судно). Щастный покинул Гельсингфорс на штабном корабле «Кречет» 11 апреля. Третий отряд пришел в Кронштадт к 22 апреля. По пути, судам пришлось провести угольную погрузку на рейде Койвисто, поскольку взятого угля не хватило. Подвезти в Койвисто уголь удалось лишь на морском транспорте, поскольку финские националисты устроили диверсию на железнодорожной ветке.
1–2 мая из Котки в Кронштадт перешел четвертый отряд Балтийского флота, состоящий из 15 вспомогательных судов.
Когда 12–13 апреля немецкие войска взяли Гельсингфорс, в нем оставалось еще 38 русских боевых кораблей и 48 торговых судов. В течение мая благодаря усилиям русской комиссии по эвакуации удалось вывести из уже оккупированного Гельсингфорса 24 боевых корабля и вспомогательных судна. Эту комиссию возглавлял бывший контр-адмирал Александр Павлович Зеленой (1872–1922), а комиссаром при нем был Борис Алексеевич Жемчужин (1896–1918), которого белые финны злодейски расстреляли 8 мая 1918 г.
В результате от захвата немцами и финнами было спасено 236 кораблей и судов, включая 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев, 12 подводных лодок и много вспомогательных судов. Уже после заключения Тартуского мирного договора в 1921 г. Финляндия вернула часть вспомогательных судов, захваченных в мае 1918 г.
Ледовый поход Балтийского флота был настоящим подвигом. Особенно тяжело пришлось эсминцам и подводным лодкам. Лед мог легко проломить их тонкие борта. Очевидцы говорили, что эсминцы, пришедшие в Кронштадт, напоминали тощих коров – сквозь продавленную льдами обшивку у них выпирали шпангоуты.
Когда живописуют разложение русской армии и флота осенью 1917 – весной 1918 г., зачастую всех мажут одним миром. Эту картину в свое время начали писать белые эмигранты, большинству из которых революция казалась массовым психическим заболеванием, и они не отличали солдата от матроса, большевика от анархиста… Некоторые не видели разницы даже между кадетами и большевиками. Мы же подчеркнем, что моряки в 1917–1918 гг. проявили несравненно бо́льшую способность к самоорганизации и самодисциплине, чем солдаты сухопутной армии. Если на суше морякам не хватало навыков и боевого опыта, то на кораблях они были в своей стихии. Старая дисциплина царского флота рухнула, но моряки смогли (во всяком случае, в критической обстановке) собраться и совершить то, что считалось невозможным для царского флота – провести свои корабли через льды в Кронштадт. Несомненно, авторитет офицеров как технических специалистов во время этого перехода возрос, но истинными лидерами команд были судовые комитеты.
Ледовый поход закончился. Корабли пришли в Кронштадт. Но Брестский мир никто не отменял, и русский флот попал в очень тяжелое положение, потому что по условиям договора он не мог покидать гавани. После окончательного поражения финской красной гвардии к 14 мая 1918 г. государственная граница с враждебной Советской России белой Финляндией прошла по реке Сестре.
Форт «Николаевский» (переименованный после Февральской революции в форт «Ино») был важным элементом береговой обороны в восточной части Финского залива, но находился на территории великого княжества Финляндского. Форт был занят советскими войсками, правда, их дисциплина и боеспособность оставляли желать много лучшего. 24 апреля 1918 г. к форту подошел крупный отряд белофиннов, которые потребовали сдать его. Представители коллективного руководства кронштадтских моряков распорядились о выдвижении линкора «Республика» для поддержки «Ино» в случае возможного штурма и о формировании сухопутного отряда для усиления обороны форта. В то же время в Москве очень опасались того, что вспышка боевых действий у форта может привести к срыву Брестского мира. Об этом говорят дававшиеся указания обязательно согласовывать с Москвой возможное принятие «агрессивных мер». 28 апреля Щастный распорядился подготовить форт к взрыву, а до этого момента оборонять его, «дабы он никоим образом в целом виде [не] перешел бы в руки белогвардейцев и немцев». Немецкое командование отказывалось установить демаркационную линию в Финском заливе до тех пор, пока форт находится в руках русских, что давало ему рычаг давления на Москву.
Ситуацию обостряла низкая дисциплина как гарнизона форта, так и окружавших его белофинских отрядов. Между ними все время вспыхивали перестрелки, зачастую бойцы обеих сторон были в нетрезвом состоянии. Масштабный конфликт мог вспыхнуть в любой момент.
За спиной финнов стояли немцы. Советское политическое руководство не совсем понимало их намерения и на протяжении всего лета 1918 г. серьезно опасалось, что немцы предпримут очередное наступление на Советскую Россию и компенсируют свои неудачи на западе захватом территорий на востоке. При этом не только в Москве, но и в Лондоне и в Париже считали, что Германия будет продолжать воевать весь 1919 г. Ни в Германии, ни в странах Антанты никто не мог предположить, что война закончится 11 ноября 1918 г.
Страх и непонимание, что предпримет Германия, усиливались. При этом само немецкое руководство не имело твердой политической линии в отношениях с Советской Россией и другими государствами, образовавшимися на развалинах Российской империи. В Германии Министерство иностранных дел боролось с военным командованием. МИД выступал за соблюдение Брестского мира и был против того, чтобы провоцировать новую войну на востоке, а военное командование закусило удила и готово было наступать хоть до Урала.
В итоге форт «Ино» был оставлен советским гарнизоном и взорван вечером 14 мая 1918 г. по личной инициативе его коменданта К. М. Артамонова. По этому поводу было назначено следствие, закончившееся официальным признанием правильности действий коменданта. О важности форта для немцев и белофиннов свидетельствует факт размещения здесь немецкого подразделения. Взрыв форта был соломоновым решением, поскольку финны и немцы, захватившие форт, лишались рычага давления на советское правительство и в то же время не могли использовать взорванный форт для обстрела Кронштадта.
Похожие события развертывались и на Черном море. Там немцы, прикрываясь украинскими отрядами, оккупировали Крым в конце апреля 1918 г. Предлогом послужило то, что Украинская народная республика объявила полуостров своей территорией, а у немцев с ней был договор о военной помощи. Так что Германия действовала в полном соответствии с римской максимой «горе побежденным».
Главные силы Черноморского флота смогли повторить поступок балтийцев (хотя и в гораздо более простых условиях) и уйти из Севастополя в Новороссийск. Правда, здесь фактический командующий флотом бывший контр-адмирал Михаил Павлович Саблин (1869–1920) занял менее принципиальную позицию, чем Щастный. Он настаивал на том, чтобы флот поднял украинские флаги и остался в оккупированном немцами Севастополе. Часть кораблей (почти все эсминцы и транспорты с отрядами Красной армии) не поддержали это решение и ушли в ночь на 29 апреля. Затем немц