Щастный стал командующим флотом в марте 1918 г., в момент упадка влияния выборных органов в вооруженных силах Советской России и начала постепенного перехода к централизации и руководству сверху. Он оказался у истоков регулярного Красного флота наряду с другими «старыми» офицерами – контр-адмиралом Альтфатером и вице-адмиралом Саблиным, который в это же время был назначен командующим красным Черноморским флотом. Казалось бы, поворот к единоначалию должен был привести Щастного, Саблина и других офицеров к мысли о поддержке советской власти, которая начала превращать «хаос» в «порядок».
Как командующий, Щастный организует легендарный Ледовый поход Балтийского флота. Этот период его биографии положительно оценивается всеми авторами независимо от их политических убеждений. Даже в том случае, когда фамилия самого Щастного вовсе не упоминалась, сам Ледовый переход признавался подвигом.
С декабря 1917 г. по март 1918 г. матросский состав Балтийского флота значительно изменился. К началу марта с флота были официально демобилизованы моряки срока службы 1910 г. и старше, а флот был переведен на вольный найм. Значительное число моряков, активно поддерживавших Октябрьскую революцию и советскую власть, добровольно ушло с флота в составе бесчисленных матросских отрядов, направившихся во все концы страны для поддержания завоеваний революции. Численность личного состава Балтийского флота сократилась с ноября 1917 г. по июнь 1918 г. с 80 до 15 тыс. человек, причем основное сокращение пришлось на период до Ледового похода. Таким образом, с флота ушли самые активные сторонники большевиков и наиболее недовольные своим положением матросы, призванные из запаса в начале Первой мировой войны. Оставшийся личный состав был значительно более склонен к сотрудничеству с офицерами. В период Ледового похода части офицерства во главе со Щастным удалось восстановить свой авторитет в глазах матросов и доказать, что они являются незаменимыми специалистами, без которых гибель флота станет неизбежной.
Завершение Ледового похода отнюдь не означало окончательного спасения Балтийского флота. Сохранялась угроза для Кронштадта и Петрограда, прежде всего со стороны финской границы. Уже в конце апреля возникла напряженность вокруг форта «Ино», описанная в предыдущей главе.
29 апреля 1918 г. открылся 3-й съезд моряков Балтийского флота. Как раз в это время произошло очередное обострение советско-германских отношений, связанное с уходом кораблей Черноморского флота из Севастополя из-под носа немецких войск (29–30 апреля 1918 г.). Оккупация Крыма немцами побудила руководство Советской России еще раз обратить внимание на Балтику. Вечером 3 мая была дана директива наркомата по морским делам о разработке плана уничтожения судов, фортификационных сооружений и запасов в Кронштадте «на тот случай, если бы вопреки ожиданию оказалось невозможным удержать Кронштадт и флот в наших руках». 7 мая происходит обмен телеграммами между Кронштадтом и Москвой по поводу подготовки кораблей к взрыву и установления демаркационной линии с немцами в Финском заливе.
Секретную директиву о взрыве кораблей Щастный огласил на 3-м съезде, что вызвало у моряков очередную бурю эмоций. Особенно горячо обсуждался тот факт, что правительство пообещало щедрое денежное вознаграждение матросам, которые должны будут подготовить корабли к взрыву. Это обещание моряки сочли оскорбительным и свидетельствующим о наличии у большевиков «немецкого золота». Однако такое обещание было более чем понятно в свете требований повышения жалованья, которые выдвигали матросы весной-летом 1917 г. Особых же надежд на сознательность и организованность оставшихся на кораблях моряков правительство не питало.
Щастный поступил так же, как за 10 месяцев до этого адмирал Вердеревский, который огласил перед Центробалтом секретный приказ о недопущении выхода кораблей с революционными матросами в Петроград во время событий 3–4 июля 1917 г. Вердеревский тогда был снят с поста командующего флотом, но слабое Временное правительство не только не решилось его наказать, но всего через 2 месяца сделало его морским министром. Вероятно, Щастный считал, что расклад политических сил остался прежним и поддержка матросов может совершить чудеса.
Дальнейшие события подтвердили своевременность приказа о минировании флота. 8 мая германское правительство потребовало передать форт «Ино» Финляндии. В результате форт был взорван. Известие о расстреле комиссара Жемчужина в Гельсингфорсе белофиннами накалило обстановку в Кронштадте до предела.
В эти месяцы в бывшей столице создается множество нелегальных антисоветских организаций, прежде всего из бывших офицеров. Они готовили вооруженное восстание. Активный участник этой деятельности Виктор Борисович Шкловский (1893–1984), впоследствии известный советский литературовед, вспоминал: «Мы ждали выступления, оно назначалось неоднократно, помню один из сроков – 1 мая 1918 года, потом еще один срок: предполагаемая забастовка, организованная совещанием уполномоченных (2 июня 1918 г. – К. Н.). Забастовка сорвалась. А мы собирались в ночи, назначенные на выступление, по квартирам, пили чай, смотрели свои револьверы…»
Офицеры – руководители Красной армии и Красного флота в Петрограде не стеснялись показывать властям свою нелояльность. 9 мая состоялось совещание военных деятелей с руководством Петрокоммуны, председательствовавший на нем военный руководитель Северного участка и Петроградского района полковник Николай Николаевич Шварц (1882–1944) заявил: «Я считаю, что все партии могли бы слиться в одну партию и встать на защиту Родины». Начальник штаба Балтийского флота капитан 2-го ранга Михаил Александрович Петров (1885–1938) развил его мысль: «Внепартийность армии – это важнейшее условие для ее создания; необходимо также отказаться от внутренней борьбы… Я уверен, что армия может быть создана, но она должна быть не для защиты советской власти (выделено мной. – К. Н.)… Формирование национальной армии может создать известную опасность для советской власти, так как нужно откровенно сказать, что большая часть населения [Петрограда] ждет прихода немцев». Член Комитета революционной обороны Петрограда большевик Михаил Михайлович Лашевич (Гаскович) (1884–1928) четко сформулировал принципиальные возражения против этого: «При ныне существующем резком делении на партии красных и белых это почти невозможно… Армия всегда защищала царившую власть… И мы будем защищать Россию как очаг мировой революции». Заканчивается протокол совещания фразой: «Ввиду полного разногласия между представителями [Петроградской] Коммуны с одной стороны, и представителями военного руководителя, с другой, после 6 часов заседания никаких определенных решений по затронутому вопросу принято не было…» Щастный присутствовал на этом заседании, но его выступления касались лишь настойчивого выяснения вопроса – идет с Германией война или существует мир? У нас сложилось впечатление, что Петров высказал на этом совещании те мысли, которые обсуждались в штабе флота.
Одним из проявлений политического кризиса в Петрограде стало выступление в Минной дивизии Балтийского флота 11 мая. На митинге матросы и офицеры дивизии приняли резолюцию: «Ввиду угрожающего положения в Петроградском округе, а вместе с ним и флоту от вражеского нашествия [Минная дивизия] постановила: 1) Петроградскую коммуну ввиду ее полной неспособности и несостоятельности предпринять что-либо для спасения родины и Петрограда распустить. 2) Всю власть по обороне и управлению Петроградским округом вручить морской диктатуре Балтийского флота. 3) Немедленно войти в тесную связь со всеми рабочими Петрограда и демобилизованными солдатами и офицерами армии на предмет взаимной поддержки и организации реальной силы для обороны Петрограда…». Следует особенно подчеркнуть, что лидерами этого выступления и инициаторами принятия резолюции был офицер – лейтенант Георгий Николаевич Лисаневич (1894–1938) и унтер-офицер эсер Федор Засимук. Выступление кадрового офицера (Лисаневич окончил Морской корпус в 1914 г.) в качестве признанного руководителя матросского митинга было событием уникальным для второй половины 1917 г. – первой половины 1918 г. Это лишний раз свидетельствует о росте авторитета офицеров в матросской среде после ухода с флота значительной части моряков и Ледового похода.
Идея «морской диктатуры» в отдельно взятом городе была не такой уж фантастикой. 1 августа 1918 г. она была реализована в Баку в виде диктатуры Центрока-спия (Центральный комитет Каспийской флотилии), лидером которого, вероятнее всего, был мичман Василий Васильевич Леммлейн (1894–1967). В ходе этих событий был распущен Бакинский совет, закрыты большевистские газеты, в Баку высадились английские войска, были арестованы 26 бакинских комиссаров, советская власть в Баку пала.
12 мая 1918 г. в два часа дня в помещении бывшего Морского корпуса было собрано пленарное заседание всех частей флота. Оно вошло в историю как «митинг в Морском корпусе». Там резолюция Лисаневича и Засимука была «в основном одобрена», а попытки наркома Анатолия Васильевича Луначарского (1875–1933) и большевика лейтенанта Раскольникова переубедить собравшихся ни к чему не привели. По некоторым сведениям, звучали призывы вручить власть в городе лично Щастному. На митинге матросы отказались выдавать своих вожаков (Лисаневича и Засимука) для суда. Граф глухо свидетельствует о том, что «на многолюдных митингах, на которых выступали и офицеры, стали раздаваться речи против власти комиссаров и призывы к открытому восстанию. Наряду с этим готовился и план овладения Петроградом после переворота на флоте».
Волнения в Минной дивизии дали повод для обвинений Щастного на суде в том, что он «под различными предлогами на случай намеченного им, Щастным, переворота задерживал Минную дивизию в Петрограде». Заметим, что в одном из своих донесений (в начале августа 1918 г.) кэптен Кроми, который к этому времени возглавил британскую разведывательно-диверсионную деятельность на Северо-Западе России, прямо указывал на то, что эсминцы Балтийского флота фактически находятся в его распоряжении, что лишний раз свидетельствует о политической ориентации