Отчаянная попытка Эбергада расправиться с «Гёбеном» не увенчалась успехом, и крейсер отравлял жизнь русскому флоту всю войну, обстреливая Севастополь, Одессу, Феодосию, кавказское побережье. Ситуация могла бы немного улучшиться из-за вступления в строй первого черноморского дредноута, «Императрицы Марии», летом 1916 г. После этого можно было бы сформировать два отряда, превосходивших «Гёбен» по силе: в одном пять старых броненосцев, в другом «Императрица Мария»: она немного уступала немецкому крейсеру по скорости, зато на ней было на два 305-мм орудия больше, чем на «Гёбене», и она была сильнее бронирована. Но 20 октября 1916 г. «Императрица Мария» взорвалась на рейде.
Эта загадка до сих пор до конца не разгадана. Рассматриваются две версии: взрыв пороха в погребах из-за превышения температуры его хранения или действия диверсантов. Современный российский историк С. Е. Виноградов склоняется к тому, что это была диверсия.
Следствие показало, что служба на «Императрице Марии» неслась с серьезными нарушениями устава. Корабль достраивали на плаву, на нем постоянно были рабочие, надзор за ними осуществлялся плохо. Однако устарел и сам Морской устав: например, он предписывал хранить ключи от снарядных погребов у старшего офицера. На парусном корабле, где были две крюйт-камеры, это было обоснованно. Но на линкоре времен Первой мировой войны было свыше 10 снарядных и зарядных погребов. Если бы ключи от них действительно хранил старший офицер, то только на их получение ушло бы минут пятнадцать; бой у мыса Сарыч за это время уже закончился бы. Оказалось, что многие офицеры и унтер-офицеры имели дубликаты ключей. На Черноморском флоте недооценивали опасность диверсии, но надо помнить, что Первая мировая война вообще велась менее напряженно, чем, скажем, Великая Отечественная.
Кстати, на борту «Императрицы Марии» служил самый старый русский моряк Первой мировой войны – Александр Маркович Абакумов (1823 – после 1917), участник Синопского сражения на одноименном парусном линкоре, участник обороны Севастополя. В 1914 г. он добровольцем пошел на флот и был зачислен в состав экипажа новой «Императрицы Марии» как живая реликвия. В январе 1916 г. его произвели в подпоручики по адмиралтейству.
Катастрофа на «Императрице Марии» случилась вскоре после того, как командующим Черноморским флотом был назначен Александр Васильевич Колчак (1873–1920), а прежний командующий, Эбергард, стал членом Государственного совета. В то же время Колчак был произведен в чин вице-адмирала, причем контр-адмиралом он прослужил всего 3,5 месяца. Это был абсолютно беспрецедентный случай в истории русского флота. Ему было всего 42 года – он стал самым молодым командующим флотом того времени. В немецкой армии, скажем, нередко встречались командующие армиями, которым перевалило за семьдесят. Полковники под шестьдесят тоже были не в диковинку. На российском флоте командный состав был чуть моложе, потому что в России существовали предельные возраста: для капитана 1-го ранга – 53 года, для вице-адмирала – 60 лет. Но основная масса адмиралов все-таки была старше пятидесяти. Заметим, что Колчак ранее не командовал линкором или крейсером, не говоря уже о командовании соединением тяжелых кораблей.
Видимо, дело было в том, что во время Первой мировой войны во всех воюющих армиях остро встал вопрос о том, как выйти из позиционного тупика и, в целом, из затяжной войны. Выход искали не на путях развития военных технологий или приемов боевых действий, а наиболее очевидным для дилетанта способом – раз «старики» не справляются, нужен полководец помоложе, энергичный и рисковый. Казалось, что Колчак отвечает этим критериям.
Эбергард без восторга относился к идее десанта на Константинополь, а Колчака снедало острое честолюбие. Нет ничего плохого в том, что военачальник стремится к славе и наградам. Но у Колчака, видимо, это чувство было сильнее, чем в среднем у русского адмирала того времени. Он наверняка решился бы штурмовать турецкую столицу, хотя Босфорская экспедиция и выглядела очень рискованной.
Осенью 1916 г. удалось ввести в строй второй черноморский линкор «Императрица Екатерина Великая» (с 1917 г. – «Свободная Россия»). Весной 1917 г. был готов уже и «Император Александр III» (сразу переименованный в «Волю»). Ввод в строй двух дредноутов существенно усилил Черноморский флот. Теперь уже «Гёбен» не мог действовать безнаказанно. Появление новых линкоров воодушевляло сторонников десанта на Босфор.
Тема Босфорской десантной операции для захвата Константинополя и черноморских проливов, обеспечивающих выход в Средиземное море, обсуждалась еще в XVIII в. При Николае I босфорский десант был подготовлен, наверное, наилучшим образом. Поскольку русским флотом тогда командовали легендарные Владимир Алексеевич Корнилов (1806–1854) и Павел Степанович Нахимов (1802–1855), а сам флот был воспитан Михаилом Петровичем Лазаревым (1788–1851), десант имел большие шансы на успех. Только нерешительность князя Александра Сергеевича Меншикова (1787–1869) в начале Крымской войны не позволила его осуществить. Повернись судьба чуть-чуть по-другому, и в нашу историю вошла бы героическая оборона Константинополя русскими войсками от англо-французских сил.
Десант готовили и в 80–90-е гг. XIX в., но захват Порт-Артура и увлечение дальневосточными проектами вынудили отказаться от него. Все силы были брошены на Дальний Восток. А после Русско-японской войны в Петербурге опять вернулись к идее босфорского десанта.
Во время Первой мировой в руководстве России существовало три позиции по Босфорской операции. Самую активную позицию занимали дипломаты: они прекрасно понимали, что если Россия не захватит проливы во время войны, то после ей вряд ли их отдадут. С другой стороны, если операция провалится, ответственность за это точно не возложат на МИД. Сухопутная армия смотрела на перспективу десанта пессимистически, а флот все время колебался.
Кстати, в 1916 г. началось строительство специальных десантных кораблей, так называемых эльпидифоров. Изначально это были грузовые суда, предназначенные для мелководных районов Черного моря: двигатель у них находился в самой корме, а в носовой и средней части располагались грузовые трюмы. Военные снабдили корму «эльпидифоров» балластными цистернами, и в результате нос поднимался практически на уровень воды. Таким образом корабль мог выбрасываться на отлогий песчаный или галечный берег, потом в носовой части спускались сходни и можно было высаживать войска, выводить лошадей и выкатывать орудия прямо на пляж. Эти суда были испытаны при высадке на турецкой территории в районе Трапезунда в феврале 1916 г.
Надо понимать, что успешная высадка десанта не означала взятия Константинополя. Задачу десанта на Босфоре в наши дни зачастую сводят к тому, чтобы подплыть на кораблях, подавить береговые батареи турок и высадиться. Но англичане все это проделали в 1915 г. на Галлиполийском полуострове. Этап высадки тогда прошел вполне успешно, а потом были год позиционных боев и бесславная эвакуация. Во время Первой мировой войны немецкое командование не собиралось терять Турцию, ведь захват зоны проливов означал очень быстрый выход Османской империи из войны и выводил войска Антанты на границы Болгарии, а дальше на южные рубежи Австро-Венгрии. Германия допустить этого не могла, она сражалась бы там до последнего. Поэтому даже если бы десант удался, его бы «запечатали» на плацдарме переброшенные немецкие войска, и никакого овладения зоной проливов, во всяком случае легкого и гарантированного, точно не случилось бы.
Да и как выяснилось, ключ к победе лежал отнюдь не в Константинополе. Все проигравшие Первую мировую войну страны рушились не под непосредственными ударами войск противника, а под тяжестью испытаний военного времени, когда население отказывалось нести те страдания и невзгоды, которые вызывала война. У нас порой любят рассуждать о том, что большевики – немецкие агенты – воткнули нож в спину русской армии, которая якобы была в двух шагах от победы. Но если мы посмотрим, как фашистская пропаганда описывала ситуацию осени 1918 г. в Германии, то увидим ту же интерпретацию – революционеры нанесли удар отравленным кинжалом в спину немецкой армии, которая победоносно стояла на окраинах Парижа. И ведь на самом деле к моменту подписания перемирия 11 ноября 1918 г. ни один вершок немецкой земли не был оккупирован Антантой. Наоборот, немецкие войска и их союзники занимали всю Прибалтику, Белоруссию, Украину, Польшу, Румынию, Сербию, Бельгию, часть Франции, немцы стояли в Грузии, Месопотамии, Палестине.
На самом деле и в случае России, и в случае Австро-Венгрии, и в случае Германии мы видим крах экономики, крах социальной системы, отказ народных масс нести невыносимую тяжесть бессмысленной войны.
Глава 2Матросы и офицеры
На любой войне воюет человек, а оружие в его руках – всего лишь орудие. «Матрос есть главный двигатель на военном корабле», – сказал адмирал Павел Степанович Нахимов.
Накануне Первой мировой войны под Андреевским флагом служили 53 400 человек, после мобилизации численность флота выросла до 95 000, а к январю 1917 г. достигла максимума – 137 200 человек. Наибольшим по численности личного состава был Балтийский флот – 83 900 человек (61,2 % общей численности русских моряков), вторым – Черноморский – 41 900 человек (30,5 %), прочие морские формирования были значительно меньше. Так, Сибирская флотилия насчитывала около 6 тыс. человек (4,4 % численности всего флота), флотилия Северного Ледовитого океана – 3200 человек (2,3 %), Каспийская флотилия – 1200 человек (0,9 %) и Амурская – всего около 1000 человек (0,7 %).
К началу ХХ в. сложился классический, знакомый всем облик матросов русского флота – тельняшка, белая полотняная рубаха («голландка»), синяя фланелевая рубаха, черные суконные брюки, бескозырка с ленточкой, бушлат. Рабочая форма состояла из рубахи и брюк из светло-серой парусины. Пожалуй, только матросская шинель имела непривычный для нашего современника вид – она была не из черного, а из темно-серого сукна. Машинная команда (машинисты, кочегары, трюмные) имели особое дополнительное рабочее платье, состоявшее из куртки со стоячим воротником и брюк из черной хлопчатобумажной ткани. В этом обмундировании запрещалось появляться «наверху» – на верхней палубе, поэтому фотографии матросов в черной форме машинной команды сравнительно редки.