Теперь их здесь нет. Осталось около 40 стоящих на сваях домов, многие из которых заброшены. С тех пор как Биллиот был ребенком, остров Жан-Шарль сократился с 90 до 1,5 км2 — он потерял больше 98 % площади.
Причины все те же. Это часть древней дельты, почва которой уплотняется. Уровень моря повышается. В начале XX в. новые наносы перестали накапливаться из-за мер по борьбе с наводнениями. Затем пришли нефтедобытчики и прорыли каналы через заболоченные районы. Каналы наполнились соленой водой, и по мере того, как соленость повышалась, тростник и другие болотные травы исчезали. Из-за гибели растительности каналы расширились еще больше, впуская еще больше соленой воды, что привело к еще большему вымиранию растений и еще большему расширению каналов.
— Почти как на старом видеоплеере, когда надо было держать кнопку перемотки, чтобы найти нужное место в фильме, — сказала мне дочь Биллиота, Шантель Комардель. Она сидела на кухне высоко стоящего на сваях дома с матерью Биллиота, которую она называла «маман». Стены были увешаны семейными фотографиями. — Каналы как будто нажали кнопку быстрой перемотки затопления острова.
После того как череда ураганов в 1980-х гг. затопила трейлер, в котором жили Биллиот с дочерью и другими членами семьи, они уехали с острова. С каждым последующим ураганом исчезал очередной кусок земли, и все больше семей уезжало. В начале XXI в. вокруг остатков острова Жан-Шарль было возведено кольцо дамб. Они превратили протоку, где люди когда-то ловили рыбу и крабов, в узкий стоячий пруд. Внутри дамб потеря земли замедлилась. Снаружи и вдоль дороги стало только хуже.
Даже тогда остатки острова Жан-Шарль еще можно было сохранить. В то время разрабатывались планы создания мощной системы защиты от ураганов под названием «Проект Морганза», и в нее можно было бы включить и этот остров. Но специалисты Корпуса порекомендовали отказаться от дополнительных инженерных работ. Если расширить проект, пришлось бы добавить к его миллиардной стоимости еще $100 млн, а спасли бы всего 120 га раскисшей земли[57]. За такие деньги можно купить в пять раз больше земли, скажем в Чикаго.
Жители острова, а также семьи, которые покинули его, практически все являются членами группы «Остров Жан-Шарль», в которую входят потомки племен билокси, читимача и чокто. Комардель — секретарь группы, Биллиот — заместитель руководителя, а сам руководитель — дядя Биллиота. Когда стало ясно, что дорогу смоет, как в конце концов и сам остров, был разработан план перемещения всей общины в глубь континента. На первом этапе строительства группа подала заявку на федеральный грант в размере $50 млн, который был предоставлен в 2016 г. Однако во время моего визита деньги завязли где-то в бюрократических недрах штата, и жители острова не знали, что с ними будет дальше.
Когда я бродила мимо пустых домов, оклеенных табличками «Посторонним вход воспрещен», то могла понять экономическую логику «запланированной деконструкции острова». И все же несправедливость была вопиющей. Билокси и чокто пришли в Луизиану после того, как их лишили земель предков, расположенных дальше на востоке. Люди мирно жили на этом самом острове только потому, что он был слишком отдаленным и не имел коммерческого значения, так что им просто больше никто не интересовался. Их мнения никто не спрашивал, когда принимались решения по дноуглубительным работам нефтяных каналов и по «Проекту Морганза». Они никак не участвовали в попытках контролировать Миссисипи, а сейчас, когда были введены новые формы контроля, чтобы противостоять последствиям старых, они по-прежнему ни на что не влияют.
— Трудно представить, что здесь больше никто не будет жить, — сказал мне Биллиот. — Но я сам был свидетелем тому, как остров исчезает прямо на глазах.
Издалека Комплекс контроля Олд-ривер похож на ряд сфинксов, которые срослись ушами. Сооружение имеет 130 м в длину и 30 м в высоту. Если подойти достаточно близко, то видно, что головы сфинксов — это краны, а задние ноги — стальные ворота. Если и есть хоть одно инженерное сооружение, которое воплощает в себе многовековые усилия по укрощению Миссисипи, перенаправлению ее «туда, куда она течь не желает», — то это именно Комплекс. В отличие от дамб или водосбросов, которые останавливали разливы реки, Комплекс призван остановить время.
Он стоит на широкой равнине примерно в 200 км вверх по течению от города Батон-Руж. Где-то здесь, примерно 500 лет назад, Миссисипи разбушевалась и породила гидрологическую и номенклатурную путаницу. Река так сильно отклонилась на запад, что слилась с рекой Атчафалайя, в то время притоком другой реки, Ред-ривер, которая сама была притоком Миссисипи. Атчафалайя намного короче, а ее уклон — сильнее, чем у Миссисипи на последних сотнях километров ее течения, и теперь у последней появился выбор. Она могла течь старым путем к заливу, через Новый Орлеан и Птичью Лапку, или же изменить маршрут и пойти коротким путем по руслу Атчафалайи. До середины XIX в. этот выбор усложнялся из-за огромного затора на Атчафалайе, такого плотного, что по нему можно было бы перейти реку пешком. Но когда затор разобрали — в том числе с помощью нитроглицерина, — по руслу Атчафалайи из Миссисипи стало течь все больше и больше воды. По мере того как поток на Атчафалайе увеличивался, ее русло все больше расширялось и углублялось.
При обычном ходе событий русло Атчафалайи становилось бы все шире и глубже и в конце концов река полностью вобрала бы в себя все воды Миссисипи в ее нижнем течении. В этом случае Новый Орлеан остался бы без воды, а все промышленные объекты, выстроенные вдоль реки, — нефтеперерабатывающие и очистительные заводы, элеваторы, контейнерные порты — оказались бы бесполезными. Это сочли недопустимым, и в 1950-х гг. в дело вмешался Инженерный корпус. На боковом рукаве Миссисипи под названием Олд-ривер был установлен навигационный шлюз и были прорыты два огромных канала оттока с плотиной и водосбросом. Так что у Атчафалайи не осталось другого выбора, как только сохраниться в том виде, в котором она была еще в эпоху Эйзенхауэра.
Задолго до того, как я увидела Комплекс контроля, я прочитала о нем в классическом произведении Джона Макфи «Атчафалайя», поучительном рассказе, полном черного юмора. По словам Макфи, Корпус вкладывает все свое сердце — и миллионы тонн бетона, — чтобы не дать Миссисипи поменять русло, и считает, что ему это удалось.
«Инженерный корпус может заставить Миссисипи течь туда, куда надо»[58], — сказал некий генерал после того, как в 1973 г. контроль над Олд-ривер был почти потерян и едва не случилась беда. Макфи с восхищением пишет об упорстве, решимости и даже гениальности инженеров Корпуса, но через все эссе красной линией проходит сомнение. А вдруг они просто обманывают сами себя? Как и все мы?
«Атчафалайя, — пишет Макфи. — Теперь это слово будет напоминать о любых эпизодах борьбы человека с природными силами — героической или корыстной, безрассудной или хорошо обдуманной, — когда люди мобилизуются, чтобы сражаться против земли, брать то, что им не принадлежит, надеясь наголову разбить врага, взять Олимп в осаду и ожидать капитуляции богов»[59].
Я приехала в Комплекс контроля чудным воскресным днем в конце зимы. Офис Инженерного корпуса, спрятанный за внушительной железной оградой, выглядел пустым. Но когда я нажала кнопку звонка у подъездной дорожки, интерком с треском ожил и к воротам подошел Джо Харви, специалист по управлению ресурсами. Он был одет так, словно собирался на рыбалку: непромокаемые штаны, заправленные в зеленые резиновые сапоги. Харви привел меня к беседке, откуда открывался вид на Комплекс и водосбросный канал.
Под шум бурлящей в канале воды мы поговорили об истории речных потоков.
— В 1900 г. около десяти процентов воды из Ред-ривер и Миссисипи, вместе взятых, уходило в Атчафалайю, — объяснил Харви. — В 1930 г. отток составил около двадцати процентов. К 1950 г. — уже тридцать. Тенденция была налицо, и тогда Корпусу пришлось вмешаться.
Мы все еще соблюдаем соотношение семьдесят к тридцати, — заметил Харви. — Каждый день инженеры измеряют поток Ред-ривер и Миссисипи и соответствующим образом регулируют шлюзовые ворота. В это воскресенье они пропускали около 1100 кубометров в секунду.
Отсюда до устья Миссисипи около 500 км, — продолжал он. — А до устья Атчафалайи — где-то 225. Примерно вдвое меньше. Значит, река хочет идти в этом направлении. Но если так случится… — Он замолчал.
Два человека рыбачили в водосбросном канале с маленькой моторной лодки, и я спросила Харви, что здесь можно поймать.
— Да все то же, что водится в Миссисипи, — сказал он. — Конечно, сейчас тут много карпа, и это плохо. Его все еще стараются держать подальше от Великих озер, — добавил он. — Здесь-то он просто повсюду.
Макфи включил очерк «Атчафалайя» в свою книгу «Управление природой» (The Control of Nature), опубликованную в 1989 г. С тех пор значение слова «управление» сильно усложнилось, не говоря уже о самой «природе». Дельту Луизианы гидрологи часто называют «единой системой природы и человека» (coupled human and natural system, сокращенно CHANS).
Так себе аббревиатура — и очередная номенклатурная путаница, — но о том, что мы тут натворили, простыми словами не расскажешь. Миссисипи, которая была укрощена, выпрямлена, упорядочена и скована, все еще может проявлять божественную силу; хотя это уже и не совсем река. Трудно сказать, кто сегодня живет на Олимпе и есть ли там вообще кто-нибудь.
В дикой природе
1
За пару недель до Рождества 1849 г. Уильям Льюис Мэнли поднялся на перевал и увидел «самую поразительную картину бескрайней безжизненной пустыни, какая когда-либо открывалась людским глазам». Мэнли стоял на территории нынешней юго-западной Невады, недалеко от горы Стирлинг