[48]. «Это один из самых быстрых процессов проседания грунта на Земле», — отметил Колкер.
Мы еще несколько раз остановились полюбоваться на разные ямы и впадины — вон, смотри, еще провал! — и наконец приехали на насосную станцию «Мельпомена». Она находится в Бродмуре, низинном районе, который иногда называют Floodmoor (Потопмур). Станция была заперта, но через окна виднелись длинные предметы, похожие на лежащие на боку ракеты. Это были винтовые насосы Вуда, названные в честь их изобретателя Альберта Болдуина Вуда. Вуд запатентовал свою разработку в 1920 г., когда вера во всемогущество технического прогресса была особенна сильна.
«Ситуация со сточными водами Нового Орлеана ужасна»[49], — говорилось на первой странице газеты Item, вышедшей в мае того же года. Чтобы решить проблему, Новый Орлеан построил самую большую дренажную систему в мире.
«Каждый день Человек одерживает верх над Природой, — говорилось в статье. — Он обуздал гигантскую реку Миссисипи и заставил ее течь туда, куда она течь не желает».
В 1920 г. в Новом Орлеане было шесть насосных станций, включая «Мельпомену». Они позволили осушить «старые болота» и построить на их месте жилые районы, например Лейквью и Джентилли. Сегодня здесь 24 станции и 120 насосов. Во время штормов дождевая вода наполняет каналы, достойные Венеции. Эта вода затем перенаправляется в озеро Пончартрейн. Без этой системы целые районы города быстро стали бы непригодными для жизни.
Но великолепная дренажная система Нового Орлеана, как и великолепная система дамб, имеет и обратную сторону. Так как болотистые почвы уплотняются за счет дренирования, откачка воды из земли усугубляет ту самую проблему, которую необходимо решить. Чем больше воды откачивается, тем быстрее оседает город. А чем ниже он опускается, тем больше воды приходится откачивать.
— Это серьезная часть проблемы, — сказал мне Колкер, когда мы снова забрались на наши влажные велосипеды. — Откачка ускоряет оседание, и получается замкнутый круг.
Пока мы ехали, разговор зашел об урагане «Катрина». Колкер переехал в Новый Орлеан примерно через полтора года после этого бедствия. Он вспомнил, что еще несколько лет след от поднявшейся воды по всему городу был хорошо виден на стенах большинства зданий.
— Вот здесь вода поднялась от полутора до двух метров, — сказал он мне в какой-то момент.
«Катрина» была исключительно сильным ураганом, но далеко не самым страшным из возможных. Когда она шла на север ранним утром 29 августа 2005 г., «глаз бури» прошел через восточную часть города. А значит, самый сильный ветер был еще восточнее, над городами Уэйвленд и Пасс-Кристиан, в штате Миссисипи. На короткое время показалось, что Новому Орлеану повезло.
Но ураган нагнал воду в сеть каналов вдоль восточной окраины города. Эти каналы — Промышленный канал, Соединительный канал и выходной канал Миссисипи — Залив (в народе известный как «Выход») — были вырыты для судоходства, чтобы обеспечить кратчайший путь между рекой и морем. Примерно в 7:45 утра дамбы на Промышленном канале рухнули, и шестиметровая стена воды обрушилась на район Лоуэр-Найнт-Уорд. Погибло по меньшей мере 60 человек, преимущественно афроамериканцев.
Вода также хлынула в озеро Пончартрейн. Когда ураган продвинулся вглубь страны, эта вода была вытеснена на юг, из озера в дренажные каналы города. Эффект был такой, словно в гостиную вылили целый бассейн воды. Вскоре дамбы на каналах 17-й стрит и Лондон-авеню рухнули. На следующий день под водой оказалось 80 % «чаши».
Сотни тысяч людей эвакуировались из Нового Орлеана перед ураганом. Поскольку город оказался затоплен, было неясно, когда они вернутся и вернутся ли вообще. «Доводы против восстановления погрузившегося под воду Нового Орлеана», — гласил заголовок в газете Slate через неделю после урагана[50].
«Пора взглянуть в лицо геологическим реалиям и начать тщательно спланированную деконструкцию Нового Орлеана», — говорилось в статье, напечатанной в The Washington Post[51]. В качестве временного решения автор статьи Клаус Джейкоб, геофизик и эксперт по управлению рисками, предложил переделать часть Нового Орлеана «в город плавучих домиков». Тогда можно было бы дать Миссисипи разлиться снова, «чтобы наполнить „чашу“ свежими наносами». (В 2011 г. Джейкоб предупреждал, что метро Нью-Йорка затопит во время сильного урагана, что и произошло через год во время мощнейшего урагана «Сэнди».)
Консультативная группа, назначенная мэром Нового Орлеана[52], рекомендовала снова заселить только самые высокие районы города Джентилли и Метейри — те, что расположены вдоль реки, на прирусловых гривах. Затем следовало провести процесс планирования с привлечением общественности и определить, какие низко расположенные районы следует вновь заселить, а какие забросить.
Одно за другим выдвигались предложения уступить воде ту или иную часть города, но все их отклонили. Отступление могло бы иметь смысл с точки зрения геофизики, но не политики. И поэтому Инженерному корпусу снова было поручено укрепить дамбы, на этот раз против штормовых волн из залива. К югу от города Корпус построил самую большую в мире насосную станцию, ставшую частью сооружения стоимостью $1,1 млрд, называемого Западным запорным комплексом. На востоке было построено защитное заграждение от штормового нагона на озере Борн — бетонная стена длиной больше 3 км и толщиной 1,5 м, которая обошлась в $1,3 млрд. Корпус перекрыл Выходной канал Миссисипи — Залив каменной плотиной шириной 300 м и установил массивные ворота и насосы между дренажными каналами и озером Пончартрейн. Насосы у начала канала на 17-й стрит, самого важного дренажного канала города, были рассчитаны на откачку 340 кубометров воды в секунду[53] — это поток, превосходящий реку Тибр.
Эти циклопические сооружения сохранили город сухим во время нескольких недавних ураганов, и в каком-то смысле сегодня Новый Орлеан защищен гораздо лучше, чем в то время, когда на него обрушилась «Катрина». Но то, что, с одной стороны, выглядит как защита, с другой — больше похоже на ловушку.
— Нужно достраивать побережье, — сказал мне Джефф Хеберт, бывший заместитель мэра Нового Орлеана. — Потому что, если не будет побережья, не станет и Нового Орлеана. Когда прорывы плотин прекратились, земля на юге ушла под воду, и залив приблизился к городу примерно на 32 км[54]. Есть данные, что на каждые 5 км, которые урагану нужно пройти по суше, высота приливной волны уменьшается на 30 см[55]. Если это так, то угроза Новому Орлеану возросла на два метра.
«Вилой природу гони, она все равно возвратится, — писал Гораций в 20 г. до н. э. — Тайно прорвавшись, она победит пресыщенье больное»{8}.
Ближе к концу нашей экскурсии по оседающим районам города мы с Колкером проехали на велосипеде через Французский квартал, где, несмотря на ранний час, улицы были полны туристов с напитками в руках. В парке Вольденберга мы поднялись на вершину дамбы и посмотрели на Миссисипи, в сторону района Алжир-Пойнт.
Я спросила Колкера, каким он видит будущее.
— Уровень моря будет расти и дальше, — сказал он. — Отводы возле Плакеминса добавят немного земли к болотам, лежащим к югу от города, как и более традиционные проекты вроде BA-39. Но я думаю, что районы, которых не коснулась перестройка, будут затопляться все чаще и чаще. Мы будем терять землю и дальше.
По предсказанию Колкера, город, некогда известный как Остров Новый Орлеан (L’Isle de la Nouvelle Orleans), в ближайшие годы «будет все больше и больше походить на остров».
Остров Жан-Шарль в приходе Тербон находится в 80 км к юго-западу от Нового Орлеана и на несколько десятилетий опережает его. До острова можно добраться по единственной узкой дамбе, которая раньше шла по суше. А сейчас, если выбрать удачный момент, можно рыбачить прямо из машины.
— Весной на дороге всегда стоит вода, когда дует южный ветер, — сказал мне Бойо Биллиот.
Мы стояли на заднем дворе дома, в котором он вырос и в котором до сих пор живет его мать. Он покачивался над нами на четырехметровых сваях. Несколько американских флагов развевались на крыльце. Была зима и конец сезона охоты на оленей. Биллиот был одет в камуфляж. Его телефон то и дело позванивал: друзья-охотники интересовались, где он находится.
Биллиот — широкоплечий мужчина с хриплым голосом и козлиной бородкой с проседью. Он может проследить свою родословную до Жана-Шарля Накина, который дал острову название в начале XIX в. (Этот самый Жан-Шарль был сообщником легендарного пирата Жана Лафита.) Сын Накина Жан-Мари женился на туземке и сбежал на остров после того, как отец отрекся от него. Дети Жана-Мари, в свою очередь, женились на потомках трех племен: билокси, читимача и чокто[56]. Большинство их детей остались на острове, где они сформировали собственное сплоченное, во многом самодостаточное общество.
— Это общество существовало много лет, и никто не знал, что здесь кто-то живет, — сказал мне Биллиот. — О Великой депрессии они понятия не имели, на них она никак не сказалась.
Биллиот вырос на острове Жан-Шарль в 1950-х гг. и говорил на смеси луизианского французского и чокто. «На острове все друг друга знали», — вспоминал он. Люди по-прежнему зарабатывали на жизнь в основном охотой, рыболовством и сбором устриц. У его отца была лодка для ловли креветок, которую он пришвартовал прямо перед домом. В те дни через весь остров тянулась глубокая протока, и люди ловили в ней крабов. Недавно построенная дорога на большую землю не пользовалась большим спросом, потому что на острове были собственные продуктовые магазины.