– А парень, который вместе с тобой приходил к тетке, он кто?
– Журналист, который в курсе того, что тогда происходило в Новинске. Стас пытался с ним связаться перед смертью.
– Понятно, – процедил Виталий.
Скрывать от нее то, что она обязательно узнает, было нельзя.
– Владимир Борисович Козинцев был моим научным руководителем, – вздохнул Виталий. – Он был моим другом.
– Я знаю.
– Откуда?
Неожиданно ему захотелось курить. Он не курил уже лет десять. Нет, меньше. Он курил одну сигарету за другой, когда узнал, что погибла Маша.
– Нашла у Стаса фотки.
– Послушай, Лада… – Он опять вернулся к черемухе. – Все, что тебя по той истории интересует, я сам тебе расскажу. Но смерть Стаса с теми событиями не связана!
– Стас и профессор были отравлены одним способом, – перебила она.
– Послушай! – Он с силой сжал телефон в руке. – Эти события не связаны!
– Почему ты так уверен?
– Потому что в том деле все давно ясно! Никаких посторонних убийц там не было! – Виталий запоздало оглянулся, слава богу, прохожих рядом не было.
Он выбрал неподходящее место для разговора.
– Пожалуйста, не лезь к старой женщине! – Он внезапно почувствовал, что устал. – Захочешь что-то узнать, звони мне.
– Хорошо, – послушно согласилась Лада.
– И вот еще что…
Что-то ткнулось в ногу. Виталий оглянулся, увидел пушистого щенка. Тот смотрел виновато, Виталий ему улыбнулся.
Хозяйка, девочка лет четырнадцати, звонко позвала собачку. Щенок отбежал.
– Не говори Злате, что я тебе звонил.
– Хорошо, – повторила Лада.
Он собирался дойти до дорогого супермаркета, но пошел в ближайший. Выбор вин был так себе, он взял первую попавшуюся бутылку из тех, что подороже.
Злата выпила рюмочку вместе с ним, ушла спать, а он еще долго сидел за кухонным столом, удивляясь, что голова пустая и ясная одновременно. Он допил вино, поставил бутылку под мойку и, к собственному удивлению, сразу заснул.
2 мая, пятница
Подозрения не отпускали, и это было ужасно. Хотелось доказательств, убедительных, неопровержимых, хотелось твердо знать, что Виталий не имел и не имеет никакого отношения к убийствам, ни к давнему, ни к недавнему.
Лада полночи просматривала записки Стаса, пока едва не заснула, глядя в экран.
Толку от ее трудов не было никакого.
«Поеду на дачу, – решила она, проснувшись. – Поеду прямо сейчас, отвлекусь, пока совсем не свихнулась».
В дверь позвонили, когда она искала старые любимые джинсы. Кроме шкафа, джинсам лежать было негде, но они почему-то не находились.
Она отперла дверь и с удивлением посмотрела на Егора.
– Не уехала еще? – глупо спросил он.
– Не уехала, – так же глупо ответила она.
Он слегка ее отодвинул, вошел в квартиру, захлопнул за собой дверь и прислонился к стене.
– Я хочу кое-что тебе рассказать…
– Давай, – кивнула Лада.
Она обрадовалась, что он пришел. Черт возьми, с этим нужно что-то делать. Чтобы потом, когда он перестанет приходить, не было тоскливо.
Егор молча прошел в комнату, остановился у окна.
– Ну давай, рассказывай! – Лада села на диван, откинулась на спинку.
– Я женат.
– Поздравляю! – выдавила она.
Она понятия не имела, что говорят в таких случаях.
Она совсем не ожидала это услышать. Она идиотка. Ей казалось, что их связывает что-то более романтическое, чем совместный интерес к давно минувшим событиям. Казалось, несмотря на то, что Егор для таких умозаключений поводов не давал.
– Поздравлять не с чем, я давно с женой не живу.
Про его отношения с женой Ладе слушать решительно не хотелось.
– Егор, зачем ты мне это говоришь?
Внезапно ей вообще расхотелось что-то делать. Расхотелось ехать на дачу. И даже знать, виноват Виталий или нет, перестало быть необходимостью.
– Она ушла от меня к Костику Тумакову. Незадолго до того, как пьяный Костик сбил Машу Козинцеву. Когда у Тумаковых машина взорвалась, менты из меня всю душу вытрясли. Я у них одним из главных подозреваемых был. Потом, конечно, когда Владимир Борисович умер, на него списали. Но нервы мне потрепали здорово.
Где-то за окном громко и сердито зачирикал воробей. Или даже два. За Егором птиц видно не было.
– Мы с женой развод не оформили. Нам обоим это не мешало.
– Егор, я собираюсь на дачу. – Лада резко встала. – Извини!
У нее больше не было сил слушать про его жену.
– Я нормально жил все эти годы. – Он не хотел замечать, что она торопится. – Сначала переживал, но недолго, а потом жил нормально. Работал, в Москву переехал.
Лада нетерпеливо переступила ногами.
Он протянул руку, крепко взял Ладу за запястье и притянул к себе.
– Если я тебе не нужен, скажи сейчас. Потому что потом я тебя не отпущу.
Его глаза были совсем рядом.
Он робко тронул ее за плечи, будто боялся дотронуться сильнее, а потом обнял быстро и крепко, и она не понимала, его сердце так громко и часто бьется или ее.
К вечеру не только Артемию стало грустно, Рине тоже. Вроде бы она была такой же, как утром, но он видел, что-то ее тяготит.
– Давай останемся еще на сутки, – попросил он. – Родители у тебя оба дома, вместе. Давай останемся до завтра.
– Нет. – Она обреченно покачала головой, остановилась у растущих вдоль дорожки елок. – От судьбы не уйдешь.
Елки были молодые, невысокие. Такие срубают на Новый год.
– От какой судьбы? – Артемий взял ее за плечи, заглянул в глаза и легко тряхнул. – От какой судьбы, Рина? Что ты имеешь в виду?
Она невесело улыбнулась, повела плечами, стряхивая его руки, и повернула назад, к корпусу отеля.
– Рина, чего ты боишься? – снова остановил ее Артемий.
Маленькая девочка проехала мимо на самокате. За ней спешила полная моложавая бабушка. Она и внучка иногда садились в столовой за соседний столик, женщина пыталась впихнуть в ребенка горы еды, девочка активно отбивалась.
– Рина, скажи мне!
– Ничего конкретного, – вымученно улыбнулась Рина. – Так… дурные предчувствия.
– Рина!
– Пойдем, Артемий. – Она потянула его к корпусу.
– Рина, чего ты боишься? – Он не дал себя сдвинуть.
– Ничего конкретного, – повторила она. – У меня много недоброжелателей, я к этому привыкла.
– Каких недоброжелателей?
– Арте-емий… – улыбнулась она, как будто он сказал что-то запредельно глупое. – Я успешная женщина. Мне завидуют и меня не любят.
Она медленно пошла по дорожке. Артемию пришлось ее догнать.
Теперь вместо елок к дорожке прижимались молодые березки. Листики на них едва проклюнулись, весна за городом всегда запаздывает.
– Я иногда бываю резкой, это обижает. Я терпеть не могу бездельников. Я много требую и от себя, и от других. Но если для меня много работать норма, другим это не всегда нравится.
– Рина, чего ты боишься? – Артемий не дал ей идти дальше. – Рина, скажи! Ты кого-то подозреваешь?
– Конкретно никого. Если бы у меня были обоснованные подозрения, я бы давно пошла в полицию. Каждый должен заниматься своим делом. А я сыскному делу не обучалась.
Она попыталась обойти Артемия, но он не позволил.
– Я хочу знать, кого ты подозреваешь!
Девочка на самокате проехала назад. Бабушка от нее отстала, ее на дорожке видно не было.
– Я же сказала, никого конкретно! – Рина недовольно поморщилась. – Перестань, Артемий! Не разыгрывай из себя детектива, это выглядит по-детски. Ты тоже не обучался сыскному делу.
За березами показалась бабушка. Рина медленно пошла дальше.
– Скорее всего, у меня просто стресс. Отсюда необоснованные страхи. Не обращай внимания. – Она виновато улыбнулась Артемию. – И старайся на меня не обижаться. Я знаю, у меня плохой характер.
– У тебя нормальный характер, – проворчал Артемий.
– Мама утверждает, что мне не хватает мягкости.
– Для меня мягкости хватает.
Убийство редким лекарственным препаратом – вещь специфическая. Интуиция Артемию подсказывала, что какая-то связь между давним отравлением и недавним очень вероятна.
Сначала нужно до конца прояснить все с Галой и ее Николаем, решил Артемий. А потом попытаться узнать что-то про Рининых коллег.
Как он будет собирать сведения о коллегах, он не представлял, а насчет Галы и Николая поговорить было с кем. С блогером, освещавшим теракт в Новинске? Нужно узнать у него, не мелькал ли Николай среди тех, кто был в курсе смерти профессора. Если не мелькал, фермера можно из подозреваемых окончательно исключить и пожелать Гале впредь своего достойного мужа не обманывать.
Уехать можно было позже, но Рина заторопилась, и Артемий высадил ее у подъезда, когда было еще светло.
Растущая рядом с домом сирень распустилась. В старом дворе стоял запах весны и детства.
– Приезжай завтра. – Артемий вытащил Ринину сумку из багажника.
– Завтра вряд ли. – Рина взяла у него сумку.
Она думала о чем-то своем.
– А послезавтра?
– Посмотрим. – Мягко улыбнувшись, она быстро вошла в подъезд.
Заходить к родителям он не стал. На полпути к своему дому прижался к тротуару и достал телефон.
– Познакомь меня со своим блогером, – попросил он Ладу. – Я хочу с ним поговорить.
– Хорошо, – слабо удивилась Лада.
– Только не затягивай, ладно?
Артемий попрощался и бросил телефон на соседнее сиденье.
Когда он доехал, заметно стемнело. В его дворе сирени не было, цвела одинокая старая вишня. Она ничем не пахла.
3 мая, суббота
– У тебя звонит телефон! – крикнул Егор из кухни.
Звонок Лада и сама услышала. Ориентируясь на звук, поискала телефон, увидела его на диване. Номер на экране высветился незнакомый.
– Это Вика Аронова, – робко представилась трубка. – Можешь разговаривать?
– Могу. – Лада села на диван, откинулась на спинку и вытянула ноги.
– Тетя Оля умерла. – Голос у Вики дрожал. – Я вчера у нее была…