– Виталий… Мне кажется, Стас считал, что в Новинске ты подложил взрывчатку. Я нашла у него в папке твои фотки с Машей и логотип банка.
– Я этого не делал. – Виталий потер виски.
Он не только не попытался отомстить за Машу. Он боялся даже навестить профессора.
Узнавал у Вики, как дела у ее дяди, выражал сочувствие и старался жить своей новой жизнью без Маши и без тесной мужской компании в университете.
– Стас приезжал к тебе за несколько дней до смерти? Он ставил машину рядом с нашим офисом.
Лада смотрела с грустью и сочувствием. Он не был уверен, что она ему верит, но больше поговорить ему было не с кем.
– Откуда ты знаешь?
– Один знакомый смотрел его регистратор.
– Приезжал, – кивнул Виталий. – Позвонил снизу, из проходной. Моего мобильного у него не было. Я спустился, он начал расспрашивать про кипрский банк. С издевкой, с куражом. Он меня летом видел в банке. Я его послал и ушел.
Стас нагло улыбался и цедил слова.
– Мне хотелось съездить ему по роже, – зачем-то признался Виталий.
Черт… ему действительно не с кем посоветоваться, кроме Лады. Не с женой же…
Раньше была еще Вика, но теперь ее нет.
– Стас был в курсе того, что произошло в Новинске, они с Викой тогда встречались. Летом он увидел тебя в кипрском банке, потом узнал тебя рядом с Машей на фотках у Викиной тети, он помогал тете оформить книгу. Решил, что ты киллер и Машин отец тебе заплатил.
– Я понять не мог, какого черта он к банку прицепился… – покачал головой Виталий. – Думал, подозревает меня в мелкой коррупции. На крупную моя должность не тянет.
– Виталий, думай! Если Вику убили не случайные грабители…
– Думаю! – поморщился Виталий. – Что мне еще остается…
Лада помедлила, пошла к двери.
В висках продолжало стучать.
У двери она остановилась.
– Университетский профессор мог сам сделать взрывное устройство?
– Мог, – устало кивнул он. – Владимир Борисович был отличным инженером.
Дверь закрылась.
Виталий нашел в столе пачку аспирина, проглотил таблетку. Аспирин валялся с незапамятных времен и наверняка имел сомнительный срок годности, но ничего другого для гудящей головы он сделать не мог.
Егор подъехал, когда основная масса сотрудников покидала офисы. Ждать переполненного лифта Лада не стала, спустилась пешком. Села в машину и уткнулась лбом Егору в плечо. Под щекой чувствовались крепкие мышцы, она слегка о них потерлась.
– Мне нужно съездить в Новинск, – поцеловав Ладу в волосы, шепнул Егор. – Отвезу тебя домой и съезжу, ладно?
– Зачем? – Лада оторвалась от его плеча.
– Нужно – Егор улыбнулся и снова ее поцеловал. На этот раз в лоб.
– Егор! – Ей решительно не нравилось, что он собрался куда-то уехать.
– Мне нужно кое с кем поговорить. Потом вернусь.
У него были ласковые и даже немного виноватые глаза, но она поняла, что спорить бесполезно. Он поедет по своим делам, сколько бы она ни обижалась.
Удивительно, но Ладе даже это в нем нравилось.
– Возьми меня с собой, – жалобно попросила она.
– Тебе же завтра на работу. А мы можем всю ночь проездить. – Он потрепал ее по волосам.
– Ничего, – успокоила Лада. – Одну ночь я могу не поспать.
Егор озадаченно покачал головой, засмеялся и тронул машину.
– Вику застрелили во дворе в половине одиннадцатого, – сворачивая к МКАДу заговорил он. – Уже стемнело. Пистолет был с глушителем, выстрела никто не слышал. И время было подходящее, дети уже не гуляли, собачники тоже.
– Как ты это узнал?
– Я же говорил, у меня в полиции есть контакты.
– Что полицейские думают?
– Работают.
Машин впереди было много. Они выбрали не лучшее время для выезда из города.
– Я разговаривала с Ульяной, – вздохнула Лада. – Вика весь день вместе с ней была в квартире тети.
– Разговаривала по телефону? – напрягся Егор.
– Нет, – призналась Лада. – Я к ней съездила. То есть к Ольге Васильевне.
– Черт возьми! – взорвался он. – Я же велел тебе сидеть на работе и никуда не лезть!
Злым Лада его еще не видела. Он ей и злой нравился.
– Ты позвонил уже после того, как я с ней поговорила.
– Еще одна такая выходка, и будешь сидеть дома! Поняла? – Он еще злился.
Он злился, потому что боялся за нее.
– Поняла, – кивнула Лада. – Вика приехала на машине?
– Да, – помолчав, заговорил Егор. – Ее застрелили, когда она выходила из машины. Ее поджидали.
Миновать светофоры удавалось с третьего-четвертого раза. В таком темпе они будут ехать до утра.
– В машине была бутылка грузинского вина. Лежала на переднем сиденье. Перекусим? – Егор заметил придорожный ресторан. – Или до дома потерпишь?
– Потерплю.
Темнело. Трасса превращалась в движущееся скопление огоньков.
Дорогу Лада помнила плохо. Дом Егора узнала, только когда он остановил машину.
Цветущие деревья в маленьком садике были видны даже в свете луны.
– Осторожно! – предостерег Егор. – Смотри под ноги.
Цветущие деревья белели на фоне темного неба, а разглядеть дорожку было трудно, свет уличного фонаря сюда не доставал.
– Сейчас закажем пиццу, магазины уже закрыты.
– Ты же хотел с кем-то поговорить! – напомнила Лада.
Егор включил фонарь над крыльцом. За несколько дней трава под деревьями заметно поднялась, засветилась зелеными искорками.
Вечер был удивительно теплый, как летом. Ладе не хотелось уходить с крыльца.
– Не успел! – с досадой проговорил Егор. – Человек, у которого надо кое-что выяснить, спит уже. Я сейчас мимо его дома проехал, у него свет уже погашен. Сейчас перекусим, отвезу тебя домой и вернусь.
Лада покачала головой – не надо больше никуда ехать, потянула Егора за рукав и прижалась к широкой груди.
– Я возьму отгул, – прошептала она. – У меня полно отгулов, а все срочное я сегодня сделала.
Около фонаря закружилась белая бабочка.
– Мне нечего дать тебе, кроме этого дома, – прошептал Егор.
К бабочке добавилась вторая.
За пятачком, освещаемым фонарем, слабо угадывались соседние дома.
– Есть, – шепотом не согласилась Лада. – Ты можешь дать мне себя.
7 мая, среда
Виталий позавтракал в одиночестве. Злата не проснулась, не мучила его пустой болтовней, но, как ни странно, без нее было скучно.
Он заглянул в спальню, посмотрел на спящую жену, тихо прикрыл дверь и спустился к машине.
Телефон зазвонил, когда он еще не успел отъехать от дома.
Номер высветился незнакомый, но голос он узнал сразу.
Ее номер он внес в контакты, когда Владимир Борисович болел, а Виталию требовалось передать ему какие-то срочные бумаги.
Удалил из контактов, когда женился. Черт его знает, зачем удалил. Наверное, хотел окончательно порвать с прошлым.
– Ульяна это, – произнес усталый голос. – Помнишь меня?
Она звонила ему дважды, и оба раза несла беду. То есть пыталась донести. Беда была чужая, и Виталий не хотел к ней приближаться.
В первый раз сказала, что больше нет Маши. Во второй, что нет Владимира Борисовича.
– Помню. – Виталий вышел из машины. – Я уже знаю про Вику.
– Виталик… Вчера приходила девочка, расспрашивала про тебя. Лада. Знаешь такую?
– Знаю. Она подруга моей жены. Я с ней работаю.
Юркая синичка села на ветку растущего рядом боярышника, покрутилась, посмотрела на Виталия, улетела.
– Спрашивала, дружил ли ты с Машей.
– Лада знала и Стаса, и Вику. Пытается понять, что происходит. Я в курсе, вчера с ней разговаривал.
– Виталик, я за тебя боюсь! – Ульяна заплакала, всхлипнула.
Она не плакала, когда сказала ему, что Маши больше нет. И на похоронах не плакала, только смотрела на гроб непонимающими глазами.
Виталий опешил. Какого черта все за него боятся!.. И Вика, и вот теперь Ульяна.
– За беспокойство спасибо, но мне ничто не угрожает! – зло оборвал он.
Даже идиот мог бы понять, почему они боятся. Обе допускали, что он поучаствовал во взрыве, отомстив за Машу.
Он этого не делал, но женщины допускали. И боялись, что прошлое пытается непонятным образом до него дотянуться.
Черт знает что, но Виталию внезапно показалось, что прошлое действительно пытается до него дотянуться.
Нет, не внезапно. Ему так уже несколько дней казалось.
Злиться на несчастную женщину было глупо и жестоко, и он уже мягче спросил:
– Ульяна, я чем-нибудь могу помочь?
– Да чем ты поможешь… – Она опять всхлипнула и, подумав, робко попросила: – Возьми розу, Виталик. Помнишь, ты Маше подарил? Возьми, она теперь никому не нужна. Вики нет, а больше передавать некому. Родителям ее чужие подарки не нужны. Возьми, Виталик.
Бронзовую розу в вазочке Виталий подарил Маше на двадцатилетие. Подарок был не совсем удачный, бронзовая статуэтка мало подходила молодой девушке, но стоила антикварная вещь по его тогдашней зарплате дорого, а ничего лучше он придумать не смог.
Маша розе обрадовалась, прижимала к груди и улыбалась. Виталий в тот день собирался сказать ей, что любит и все такое, но опять не решился. Он не спешил связать свою судьбу с Машей, тянул.
Ему старый подарок был нужен еще меньше, чем Викиным родителям, но отказывать Ульяне он не стал. Выяснил, что сиделка находится в квартире Викиной тетки, записал адрес и через сорок минут позвонил в обитую деревом железную дверь.
Ульяна постарела за прошедшие годы. Он ее помнил веселой смешливой теткой, а дверь ему открыла старушка.
– Вот такие дела, Виталик…
Она тяжело прошла в одну из комнат. Виталий остановился в дверях.
Ульяна сняла с книжной полки бронзовую розу, подержала в руках.
– Ничего теперь никому не нужно…
Старинная статуэтка была тяжелая. Он вспомнил, как Маша ахнула, когда взяла ее в руки.
– Приезжаю сюда по привычке…
Совать тяжелую статуэтку в карман Виталий не стал, держал в руке.
– Может, чем-нибудь помочь все-таки?