– Тимофей Русалин четвертого, когда девушку убили, в городе был, – загасив окурок, неторопливо сказал Федор Иванович и с крыльца не поднялся.
Ладе казалось, что нужно немедленно куда-то мчаться. Или звонить, по крайней мере.
– У него вечерняя смена была, я проверил. Его на предприятии видели.
– Федор Иванович! – не выдержал Егор.
– Идите домой! – хозяин наконец встал. – Идите! Будут новости, позвоню.
Домой не хотелось ни Ладе, ни Егору, и в дом они не зашли. Егор потянул Ладу в машину, они покружили по узким улочкам и остановились у перекрестка, на котором должен был появиться Федор Иванович, если решит выйти в город. Лада уже начинала ориентироваться в городе и улицы узнавала.
К родительскому дому Артемий повернул, чуть-чуть не доехав до своего. Понимал, что делает это зря и сильно себя не уважал, но, наперекор разуму, въехал в родной двор.
Листья на кустах и деревьях с каждым днем увеличивались, двор заметно позеленел.
Выходить из машины он не стал, сидел, глядя в окно, периодически решал подняться к родителям, но так и не собрался.
Когда с детской площадки увели последнего малыша, внезапно накатила дикая мысль, что Рина оказалась права, неведомый убийца пытался дотянуться до нее, а не до Стаса и это ему удалось. От чудовищной мысли зазвенела голова. Это было бы известно, успокоил себя Артемий. Это стало бы известно соседям, и мама немедленно бы ему позвонила.
Все-таки он вышел из машины, посмотрел на Ринины окна. Еще не окончательно стемнело, но окна, как ему показалось, светились. Это не свидетельствовало об отсутствии беды за окнами, но почему-то успокоило. Он снова сел в машину.
Рина приехала на своем «Фиате». Тот остановился в нескольких метрах от Артемия. Рина вышла из машины, обернулась, пошла к подъезду.
Тело ее помнило. Ему все последние сутки было паршиво, а сейчас боль от утраты стала еще нестерпимей.
Он мог ее догнать. Забыть все ненужное. Начать сначала.
Рина подошла к двери, помедлила и вдруг быстро направилась прямо к его машине.
– Привет, – сказал Артемий, опустив стекло.
Она опять помедлила, обошла машину и села рядом с ним.
На ней были серьги в виде морских пятиконечных звезд. Серьги Артемию не понравились, они больше подходили для летнего отдыха.
– От полиции новостей нет? – спросил Артемий.
Рина, не глядя на него, отрицательно покачала головой.
– Ты по-прежнему думаешь, что убить пытались тебя? – Артемий сел вполоборота к ней.
– Раньше я была в этом уверена, а теперь… – Она задумалась. – Нет, теперь я так не думаю.
Больше говорить было не о чем. Она умная женщина, если перестала бояться, значит, для этого есть веские основания.
– Я по тебе скучаю, Артемий.
Она смотрела в окно, а он на тонкий профиль.
– Я по тебе тоже, – признался он.
Она ждала еще каких-то слов. Покосилась на него, потом снова отвернулась.
Артемий молчал.
– Ты хотел бы начать все сначала? – Она не выдержала первой.
– Хотел бы, – кивнул он. – Но это невозможно.
Она была рядом. Ее помнили и губы, и руки.
Он мог прервать нестерпимую боль одним движением.
Рина открыла дверь машины, мягко ею хлопнула. К подъезду она шла не быстро и не медленно и со своим небольшим ростом казалась высокой.
Открытое окно машины впускало запах сирени.
Артемий в последний раз поразмышлял, не подняться ли к родителям, выходить из машины не стал, поднял стекло и взялся за руль.
Федор Иванович вышел на улицу, когда начало темнеть. К этому времени Лада уже перестала сомневаться, что они попусту теряют время.
– Федор Иваныч сделает все, что можно, – когда было еще светло, уверенно сказал Егор.
Лада его уверенности не разделяла.
– Он одно время у нас участковым работал. Он мужик честный.
Мимо машины проходили редкие прохожие, не обращая на них никакого внимания.
Пробежала кривоногая дворняжка, равнодушно на них покосилась и нырнула под один из заборов.
На улице зажглись фонари, откуда-то выплыла луна, бледная на еще не полностью темном небе.
Федора Ивановича Лада заметила, только когда Егор подал машину назад.
По улице бывший полицейский шел медленно, глядя себе под ноги.
Егор отъехал за поворот, пару минут Федора Ивановича видно не было. Показавшись из-за угла, он подошел к будке автобусной остановки. Лада только теперь ее заметила. Кроме Федора Ивановича, никто не ждал автобуса.
Тот подошел через несколько минут. Егор, стараясь не приближаться, медленно поехал за автобусом, в который сел сосед.
Частный сектор сменился многоэтажками. Засветились витрины супермаркетов.
Егор остановил машину, когда Лада узнала здание железнодорожного вокзала.
Автобус развернулся, выпустил пассажиров.
Федор Иванович, не оглядываясь, шел к платформе. Хорошо, что он не оглядывался, народу у вокзала было немного, и затеряться в толпе было проблематично.
Откуда рядом с ним появилась женщина, Лада не заметила. А женщину узнала сразу.
На Ульяне была легкая голубая ветровка.
Пара недолго постояла, разговаривая, медленно двинулась через привокзальную площадь и, чего Лада совсем не ожидала, вошла в кафе.
Мимо окон кафе Лада с Егором прошли несколько раз. Федор Иванович и Ульяна сидели за столиком у окна. Голубую ветровку Ульяна сняла, и ее черная водолазка создавала впечатление не то поминок, не то торжественного ужина.
Пара вышла почти через час. Федор Иванович довел женщину до соседнего дома, Ульяна несколько секунд около него постояла и поднялась по ступенькам к двери с вывеской «Полиция».
На вывеске было написано что-то еще, но издалека полностью разглядеть надпись Лада не могла.
Федор Иванович обернулся, только когда Егор и Лада к нему подошли.
– Довези до дома, – хмуро попросил сосед.
Снова он заговорил только в машине.
– Я знал, что Тимофей пистолет купил. У меня были осведомители. Мы тогда всех, кто оружие продавал, подчищали.
Лада и Егор молча слушали.
– Не хотел я парня сажать, и с ним побеседовал, и с Ульяной. Тимофей-то, конечно, все отрицал, а Ульяна серьезно отнеслась. Нашла пистолет, Тимофей его в сарае прятал, и клялась мне, что выбросила в реку. Даже место показала. Я ей поверил. – Федор Иванович усмехнулся. – Пошел на должностное преступление.
Егор проехал по узкой улице, остановил машину у дома соседа.
Тусклый фонарь красиво освещал растущие за забором зеленеющие деревья.
– Жизнь Ульяну сильно потрепала, – Федор Иванович взялся за ручку двери. – Сына одна вырастила, выучила…
Он продолжал держаться за ручку, но не выходил.
– Она знала про деньги в заграничном банке, сын ей сказал. И была уверена, что Тимофей помогал Козинцеву.
Федор Иванович открыл дверь, но снова ее захлопнул.
– Племянница стала выяснять насчет вина. Прямо спросила, не дарила ли тетка журналисту вино.
– Это я ей сказала, что оба отравления были одним препаратом, и яд у обоих находился в вине, – с тоской призналась Лада. – Это было уже после того, как умерла ее тетя.
Викина тетя не могла знать, что в обоих случаях использовался один яд, информацию она получала только от Вики. Тетя не связывала убийство Стаса и смерть брата, ей в голову не могло прийти, что рядом с ней находится убийца.
– Племянница хорошо знала поставщика вина и обязательно все выяснила бы.
Федор Иванович помолчал.
– Ульяну не могли не заметить у места преступления, – заметил Егор.
– Ну конечно, не могли, – поморщился бывший мент. – Под какую-нибудь камеру она наверняка попала. Она и сама это понимала, знала, что ее время на исходе.
Федор Иванович вышел из машины.
– Стас решил, что Козинцеву помогал Виталий, и намекнул о новых обстоятельствах Ольге Васильевне, – тихо сказала Лада. – А Ульяна решила, что Стас вышел на ее сына.
Егор не ответил, тронул машину, развернулся на узкой улице.
Освещенные фонарем молодые зеленые листья деревьев слабо шевелились на теплом весеннем ветру.
Эпилог
11 мая, воскресенье
Злата заплакала, еще когда подходили к дверям морга. Увидела Викиных родителей, рванулась к ним, к удивлению Виталия, обнялась с Викиной матерью и осталась стоять с несчастными стариками.
Ожидающие панихиды разбились на тихие группки. Виталий кивнул Гарику, но подошел к одиноко стоявшей Ладе.
– Не думал, что ты придешь. Ты же ее вроде бы практически не знала.
Лада кивнула – она мало знала Вику.
– Она стала выяснять у сиделки насчет вина… – Лада сжимала букет белых роз.
Это Виталий уже знал. Это Лада ему уже рассказывала, когда сообщила, что убийца в полиции.
Сиделка вышла из квартиры Ольги раньше Вики. Она знала, куда девушка направляется, Вика при ней договаривалась с родителями. Ульяна работала в семье много лет, адрес знала и успела доехать вовремя.
Еще Лада рассказала, что Владимир Борисович перевел деньги Тимофею.
Тимофей был единственным, кто хотел отомстить за его дочь. Все остальные, включая Виталия, старались Машу забыть.
– Я ни разу к нему не съездил, – зачем-то признался Виталий.
Он не думал, что Лада поймет, о ком он говорит, но она поняла, кивнула.
Рина появилась в последнюю минуту, держа в руках букет таких же белых роз, как у Лады. Покивала коллегам, замялась и подошла не к ним, а к Ладе и Виталию.
– Не думала, что ты придешь, – равнодушно повторила она Ладе слова Виталия.
Злата сейчас наверняка взорвалась бы, напомнила, что убийца пойман так быстро благодаря Ладе, но жены рядом не было.
Убийцу, конечно, поймали бы и без Лады, и без ее парня, и без Виталия со Златой, но равнодушие Рины покоробило.
Двери морга открылись, скорбная толпа медленно вошла внутрь.
Коллеги говорили о Вике добрые, хорошие слова. И Рина сказала несколько очень теплых слов.