Глаза Линды вспыхнули надеждой.
– Но не сразу, не сразу, – добавил он.
Игорь положил руку на краешек кровати и глянул на Линду с просящей, почти заискивающей улыбкой.
– Есть одно маленькое дельце. Мы бы очень хотели, чтобы вы его завершили. И тогда мы не будем возражать против досрочного прекращения контракта.
Линда отвернулась к стене. Она поняла: сейчас ее будут втягивать во что-то очень серьезное и опасное.
Тело ее охватил ледяной холод. Таким ледяным бывает страх, смертельный страх. Она уже давно играла в прятки со смертью, а такие игры вырабатывают предчувствие опасности. Именно это чувство застучало молоточками в висках, заставило быстрее и сильнее биться сердце. Оно ей подсказало: если она откажется, то уже никогда не вернется домой. Сколько уже безвестных трупов на этой войне, найденных на пустынных обочинах безлюдных дорог! Она может стать одним из них. Она слишком много знает, ее нельзя отпускать обиженной.
Линда повернулась к этому вполне радушному, но безусловно безжалостному человеку.
– Я не отказываюсь, но нельзя ли поконкретнее?
Игорь вполне искренне и добродушно улыбнулся:
– С вами так приятно работать. Мы не сомневались, что обо всем сможем договориться.
Он полез в боковой карман.
К удивлению Линды, достал из него не пистолет, не гранату (что еще могут носить в своих карманах шпионы?), а конфету – карамельку в обертке. Аккуратно развернул ее и положил в рот:
– Извините, когда немного волнуюсь, ем конфеты. И наконец перешел к главному, к самому главному:
– Понимаете, Линда, Молдова давно стремится вернуться в состав Румынии и тем самым воссоздать старую добрую Бессарабию. У нас в Молдове много союзников, и этот процесс шел довольно гладко до недавнего времени.
Он поморщился и посмотрел перед собой с выражением чрезмерного недовольства.
Так смотрит воспитательница детского сада на ребенка, допустившего шалость.
– С недавних пор Молдова практически остановила свои интеграционные шаги. Она опять с вожделением стала смотреть на Россию.
Игорь был откровенно возмущен. Он развел руками, потом хлопнул ладонями по коленкам.
Линда молчала.
Она была в недоумении: почему этот румынский посланец так театрально себя ведет? К чему эти прописные истины, подаваемые так пафосно? Потом сообразила: он ведь разговаривает с женщиной… В представлении многих мужчин все женщины – полные дуры. Волос долог – ум короток. А может, просто закомплексованный чудак, которому в жизни не повезло, и он не научился общаться с женщинами…
– Ну а я-то чем могу помочь Румынии и Молдове? Я ведь не дипломат, не политик.
– В том-то и дело, что можете, – щелкнул пальцами Игорь. Он оживился, повеселел и стал проще. – Понимаете, Линда, у русских есть генерал. Такая заноза, такая заноза… Он смертельно оскорбил и высмеял на весь белый свет президента Молдовы, расстрелял из пушек и танков множество людей и техники. Фактически уничтожил почти весь военный потенциал этой страны – нашего союзника. В результате правительство Молдовы крепко обкакалось и вновь стремится в объятия Москвы.
Игорь помолчал, сморщился и с тяжелым усилием проглотил некий комок, мешавший ему говорить без раздражения.
– Между Румынией и Молдовой вновь вырастает стена непонимания. Мы обязаны остановить этот процесс. Румыния вложила слишком много денег, чтобы этой стены не было, чтобы мы были единым государством. Нам бы очень не хотелось, чтобы наши усилия были напрасными.
Линда с видимым усилием повернулась на правый бок, уткнула локоть в подушку, положила голову на ладонь, внимательно посмотрела на пришельца. Она явно хотела спросить его о чем-то важном.
– У вас ко мне есть какой-то вопрос? – вкрадчиво поинтересовался румынский разведчик.
– Да, есть. Если я правильно все поняла, моя задача – этот генерал?
Игорь улыбнулся такой широкой улыбкой, какой только может улыбаться человек.
– Еще раз радуюсь вашему уму и проницательности.
Линда покачала головой, закрыла глаза. С закрытыми глазами она спросила:
– Если он такой великий и важный, его, наверно, хорошо охраняют? И потом, где я его найду?
Игорь втянул воздух с видимым облегчением:
– Ну вот, слава Богу, пошли правильные вопросы. Теперь давайте все по порядку. – И он перешел на тональность профессора, растолковывающего своим студентам азы фундаментальной науки.
– Фамилия этого генерала Лебедь. Вы, наверно, уже слышали эту фамилию. Ее многие теперь слышали. Вот его фотографии.
И он достал из сумки несколько снимков, выполненных в разных ракурсах. Линда вгляделась в них. Да, эту голову и эту физиономию ни с кем не перепутаешь. Все черты как будто вытесаны топором. Типичный образ военного диктатора. Одна чугунная нижняя челюсть чего стоит…
– Этот генерал командует 14-й армией, расположенной на территории Приднестровья и Молдовы. Части армии держат в страхе всю Молдову, да и Румынию тоже. Без нее не решить ни один значимый вопрос.
Игорь горько ухмыльнулся:
– Так как между Приднестровьем, Молдовой и Румынией действует мирное соглашение, то для того, чтобы его выполнить, надо всякий раз согласовывать много деталей и с этой армией, и с этим долбаным генералом.
Во рту у Игоря от волнения, наверно, было сухо. Он встал, подошел к столу, на котором стоял графин с водой, плеснул в стакан и жадно выпил всю жидкость. Продолжил:
– Ну так вот. Президент Молдовы пригласил Лебедя на совещание. Оно состоится через восемь дней. Там будут и представители всех силовых структур Молдовы и Румынии. Поэтому у Лебедя нет аргументов, чтобы в нем не участвовать. Он, скорее всего, поедет. Путь его будет пролегать здесь.
И он достал из сумки и развернул перед Линдой карту Молдовы и Приднестровья. Красным карандашом на ней был указан маршрут движения машины генерала от штаба 14-й армии до президентского дворца руководителя Молдовы.
– Место вашей огневой позиции выберите сами. Но оно обязательно должно быть на молдавской стороне.
– Почему? – спросила Линда.
– Все очень и очень просто: важная русская персона будет убита в Молдове… Как мы помним из истории, из-за этого начинались многие войны. На этот раз до войны, конечно, не дойдет: какая может быть война между слоном и моськой? Но отношения испортятся окончательно, это уж точно. А нам это и нужно.
Игорь походил по комнате. Снова сел.
– Это придаст новый импульс вражде между Россией и Молдовой, надолго разорвет между ними всякие контакты, и Молдова опять потянется к Румынии.
«Во что ее втягивают?» – Линда хорошо знала: там, где большая политика, там – смерть…
Она закрыла глаза, лежала молча. Холод опять сковал тело. Она сильно нервничала.
– Да вы не волнуйтесь так, успокойтесь! – урезонивал ее румын. – С вашим-то опытом так волноваться! И потом, я не собираюсь вас бросать. Мы с вами еще увидимся перед операцией, чтобы обсудить все детали. Вы сейчас тщательно все взвесьте, обдумайте, и мы еще все обговорим.
Линда полулежала на подушке, глаза ее были закрыты. Она молчала, молчала долго. Игорь уже стал волноваться: вдруг придется уехать не солоно хлебавши? Но тогда он не позавидует этой курице…
– Я могу твердо рассчитывать на то, что если все выполню, то получу деньги сразу же и сразу же смогу уехать? – Линда спросила это, не открывая глаз.
Хотя, задавая этот вопрос, она прекрасно понимала, что услышит обязательное «Да! Да! Да!». Ей было понятно и то, что за этими заверениями ничего не будет стоять и что никаких гарантий у нее нет. Не понаслышке ей было известно: в сложных случаях, когда может быть скомпрометирована разведка или государство, киллеров убирают в первую очередь. Деньги – это очень важно, и хорошо, если они будут, но в такой ситуации и они – не главное. Главное – выжить в этой смертельной игре.
– Да, да, да! – вспыхнул в радостном возбуждении румынский разведчик Игорь. – Безусловно, мы согласны. Это будет достойное завершение наших договорных отношений.
Он успокоился. Миссия завершилась успешно. Не зря он съездил в эту забытую Богом молдавскую дыру. Начальство будет довольно.
Группа захвата, сформированная особым отделом 59-й дивизии и находящаяся на круглосуточном дежурстве, на этот раз сработала на редкость удачно.
Николай Гайдамаков – старший этой группы, получил звонок от одного из оперов Управления КГБ по городу Тирасполю. Доверенное лицо этого опера, жившее на последнем этаже дома номер три по улице Кодряну, заметило, как в чердачный люк дома влез какой-то мужчина. Всякое могло быть. Это мог быть домоуправ, ремонтник крыши, дворник, в конце концов, какой-нибудь жилец мог искать на чердаке пропавшего кота, но Николай среагировал правильно: он поднял по тревоге группу.
Ребята его подхватили автоматы, Николай – свою винтовку, и через несколько минут группа, рассредоточившись, вбежала в подъезд дома номер три.
Когда все были под чердачными люками, Николай по рации скомандовал «вперед!», и все четыре люка в разных концах дома распахнулись одновременно.
Все заорали: «Стоять! Ни с места! Не двигаться!»
Рослые, в маскировочных костюмах, в черных масках, с автоматами наперевес, бойцы группы захвата, вероятно, произвели ошеломляющее впечатление на стрелка, сидевшего у центрального окошка. Он готовился к стрельбе, выковыривал стекло из пыльной рамы, винтовка – прекрасный «Манлихер» с оптикой от Цейса – стояла прислоненной к стропильной стойке.
Увидев подбегающих спецназовцев во всей их красе, снайпер осел прямо на опилки и сидел с вытаращенными от ужаса глазами. К своей винтовке он даже не дернулся.
Группа, окружив его, с интересом и азартом разглядывала.
Николай повесил автомат на плечо, поднял «Манлихер» и набросил ружейный ремень винтовки на другое плечо.
– Ну, чего ты, приятель, расселся? Нам прогуляться с тобой надо, поговорить. Вставай, вставай!
Но тот вращал вытаращенными глазами и явно не мог подняться. Видно, что сильно испугался.