Глаза Александры округляются вместо с губами, рождая в голове новую секс-сцену, к выходу я практически бегу. «Педик», — гремит в висках на этот раз ее голосом. «В задницу пошла», — мысленно цежу я, перед тем как с грохотом захлопнуть дверь. Вот теперь петли точно нужно менять.
Я не дрочил уже лет пятнадцать, потому как желающих поскакать на моем члене всегда было хоть отбавляй, однако сейчас испытываю острую нужду по подростковому передернуть в туалетной комнате. Когда я вообще решил не трахать персонал? Такая принципиальность сейчас очень некстати.
И и я мой член пребываем в состоянии одеревеневших истуканов около получаса: я истукан сидячий, а он стоячий. И даже цифры на экране не помогают, потому что я знаю, что за стеной по прежнему находится она, и моя рубашка сейчас трется об это.
Стук в дверь заставляет меня поднять глаза. Александра даже разрешения не дожидается — заходит сама. Моя рубашка должна быть велика ей на несколько размеров, но на этой русско-американской ведьме она удивительно хорошо сидит. Не нужно было ее на работу брать даже из любопытства.
— Я хотела вас попросить, — сейчас у нее даже голос другой: без обычного кокетства, АСМР-придыхания и издевки. — Можно я отчет завтра доделаю?
И пусть у нее идеальные сиськи, от вида которых шок брюк до сих пор впивается в яйца, я все равно спрашиваю:
— С чего я должен тебе такую поблажку? Мы обговаривали сверхурочные.
— Сегодня у моего племянника день рождения, и он очень меня ждет.
Она поджимает губы и неловко переминается с ноги на ногу.
— Что и слезливых историй о детской болезни не последует?
— Его Андрей зовут, и я никогда не пропускаю его день рождения. Я его любимая тетя, — она отрывается с места и идет ко мне, отчего обмякший истукан снизу снова напрягается. — Вот, — сует мне под нос одиннадцатую эппловскую лопату, идентичную моей, из которой мне улыбается голубоглазый карапуз лет четырех в цветном колпаке. — Я завтра приеду пораньше и все доделаю.
Мне должно быть наплевать на длинный список ее родственников, пусть даже таких милых с отсутствующими передними зубами, и к тому же нет никаких гарантий, что она снова не врет. Но она так просяще обшаривает зелеными глазами мое лицо, что я сам не замечаю, как произношу:
— Отчет должен быть у меня на столе завтра в девять.
Но скорее всего, я просто хочу чтобы она ушла и перестала раздражающе щекотать своими волосами мое лицо.
18
Саша
— Для чего весь вы этот зверинец хвостатый пригласили, Ника? — ворчит дед. — Шесть лет внуку моему. Нормально с семьей могли посидеть и без всяких клоунов.
— Андрей любит аниматоров, — тактично поясняет Ника, придерживая ерзающую попку Анюты, одетую в плюшевые розовые трико. Жена Макса относится к деду Игорю с трепетным почтением, хотя пару раз я ловила ее на том, что она закатывала глаза.
— Так-то Энди тебе правнук, дедуль, — замечаю я, погружая в рот кусок ростбифа из салата. — Это мы с Максом твои внуки.
Дед морщит нос, словно унюхал тухлятину. Краем глаза я вижу, как ходит ходуном челюсть Макса, когда он пытается сдержать смех, и сама начинаю улыбаться. Троллить деда — наш любимый семейный аттракцион.
— А чего ребенку язык ломать? Или папаша ваш, в Америке сидя, к своему титулу приревнует?
За столом смеются все, включая Любу, третью жену деда. Виновник торжества и по совместительству мой ненаглядный пупсик, которого я готова тискать и баловать сутками, тоже улыбается со своего праздничного трона.
— А ты чего, Саня, нас без показа мод сегодня решила оставить? — не остается в накладе дед. — Мы все так ждали. Родители именинника прямо извелись все: в чем интересно тетя Андрюши у нас приедет? А она в мужской рубашке на день рождения притопала.
Ника визуально шлет мне флюиды сочувствия, и вслед за ними в меня вонзается подозрительный взгляд Макса. Никак не выйдет из имиджа моего цербера-телохранителя. Кажется, он единственный в семье не в курсе, что я уже четыре года как не девственница.
— Эй, Кевин! (Кевин Костнер — прим. автора) — раздраженно рявкаю я. — Ты давно на пенсии, так что хватит так на меня смотреть. Я пролила на себя кофе, и шеф одолжил мне свою рубашку. Если бы так не опаздывала — обязательно заехала переодеться, — повернувшись, со сладкой улыбкой смотрю на деда: — И мой любимый дедулечка ни за что бы не пропустил показ мод.
— Пока ты в Москве - я за тобой присматриваю, — тоном, не терпящим возражений, бросает Макс.
— Ой, и кто у нас резкий «как пуля дерзкий»? Ты за Никой лучше присматривай — чувак из-за соседнего стола ее молочную кухню вдоль и поперек глазами обслюнявил.
Это всегда срабатывает. Макс классический рычащий самец с замашками Отелло. Ревнует Нику как доберман — сахарную косточку. Вот и сейчас начинает рыскать глазами по залу, чтобы отмудохать того, кто покушается на его обожаемую жену.
Ника делает большие глаза, демонстрируя мне «Ну ты че, а?», наклоняется к Максу и что-то долго шепчет ему на ухо. Он вновь начинает расслабленно улыбаться, после чего она вручает ему полугодовалую Анюту.
«Каблучара», — с удовольствием выговариваю одними губами, когда он вновь смотрит на меня.
«Мы с тобой еще не закончили», — следует грозное обещание. Достал.
— Так ты чего, Саня, на комика того до сих пор работаешь? — подает голос дед. — Нужна работа, шла бы ко мне. Я о нем справки наводил: Серов этот борзый молодняк. Нечего тебе у него в офисе делать.
— Да нормальный он, — выпаливаю неожиданно для себя. Я что, перешла на темную сторону и защищаю Люцифера? — И я все равно скоро собираюсь увольняться.
Не знаю, из каких «Пусть говорят» Катюха нарыла свои источники, но после сегодняшнего дня я уверена: правды в них столько же, сколько белка в соленом огурце. Кофейный тест в моем исполнении ни один домогатель бы не прошел, Серов же устоял против моего полупрозрачного Агент Провокатор, находясь в численном меньшинстве, и это при том, что под его разложившимся зонтом можно было загорать и пить коктейли. Характер у него и правда скверный и заштопать его рот степлером мне по-прежнему хочется, но он точно не станет принуждать женщин спать с ним. Надо бы самой с этими свидетельницами Иеговы встретится и расспросить.
Подставлять Кирилла с делами и внезапно увольняться я, конечно, не буду. Закончу текущие проекты и тогда напишу заявление. Скажу, что с темпом не справляюсь. Пусть порадуется, что меня уделал в качестве моральной компенсации за доставленные эректильные неудобства.
Я отпиваю глоток вина и вздыхаю. Грустно мне, что ли, не пойму? Где полагающаяся радость, что не нужно вставать в шесть утра и терпеть это его «Зайди» каждые пятнадцать минут?
— Саш, ты Аню не подержишь? — Макс подходит ко мне и осторожно передает мне в руки племянницу. — Я скоро подойду.
Малышка раскрывает свой рот, обнажая два торчащих зуба — как раз тех, которых не достает Энди, и улыбается мне. Не знаю, почему все говорят, что она похожа на Нику. По-моему вылитая я.
Я оглядываю стол, собираясь незаметно дать племяннице что-нибудь вкусненькое и замечаю, что Ника тоже исчезла. Как и Макс. Фуууу. Туалетные извращенцы.
19
Саша
— Лена, а Кирилл Алексеевич у себя?
Нет, мне точно не показалось: этот неулыбчивый манекен с эмоциональным айкью туалетного ершика все-таки способен испытывать чувства. Одно, по крайней мере, точно: неприязнь ко мне. Если обычно лицо личного цербера К. Серова похоже на унылую маску из папье-маше, то при виде меня оно становится унылой маской из папье-маше с раздувающимися ноздрями. Интересно, сколько ей лет? Навскидку от двадцати до пятидесяти.
— Его нет, — сухо изрыгает она и вновь впивается глазами в экран.
— А во сколько будет, не подскажешь? — кровожадно топлю ее в сиропе из настойчивости и вежливости.
— Не подскажу.
Влюблена она, что ли, в него? Да нет, исключено. Она явно по кошкам.
Долго долбиться в закрытую дверь — это не про меня, поэтому я оставляю Лену и дальше раздувать ноздри, а сама иду к кабинету Серова. Я обещала отчет к девяти утра, пусть знает, что Леджеры как великий дом Вестероса — всегда платят свои долги.
Лена возмущенно верещит за моей спиной, что что я не имею права без разрешения вламываться в преисподнюю ее господина, но моей расторопности хватает на то, чтобы положить на стол отчет, из-за которого мне и моей кофемашине пришлось изрядно потеть до утра.
— Я сказала, выйди из его кабинета! — слышится раздражающее шипение из дверей.
Я поднимаю вверх указательный палец, призывая любительницу кошек ненадолго заткнуться, потому что в этот момент мой взгляд выхватывает фотографию, стоящую рядом с ноутбуком. Я всегда полагала, что на ней изображен полуголый Люцифер в обнимку с какими-нибудь эффектными 120-50-90, а на деле это снимок темноволосого парня его возраста. Без сомнения, это Владислав Серов — тот же разрез глаз, те же черные волосы, губы… Ммм… На губы природа не столь расщедрилась как в случае с его младшим братом.
Движение в дверях заставляет меня поднять взгляд и замереть со фотографией в руке. «Тикай, Саня, тобi пiзда!» — раздается в голове голосом моей подруги Вики, переехавшей в Нью-Йорк из Киева. На пороге, сверкая отглаженной белизной рубашки и недовольством, стоит Люцифер.
— Я пыталась ее задержать, — поднывает Лена, старательно раздувая ноздри. — Она не стала слушать.
Snitch (стукачка - перевод с англ. прим. автора)
— Можешь идти, Лена, — холодно роняет Серов, беря меня в фокус. Та мечет в меня уничтожающий взгляд напоследок и мягко прикрывает за собой дверь.
— Что ты забыла у меня в кабинете?
— Отчет, — я осторожно возвращаю на стол рамку и трясу тремя выстраданными листами формата А4. — Вы сказали, что в девять они должны лежать у вас на столе. На часах девять, я не была уверена, что вы появитесь…
— Я всегда прихожу в офис, — перебивает Серов, направляясь к столу.