еля армия инков не могла противостоять натиску испанских конкистадоров, и в ноябре 1533 г. древний город Куско был разграблен. Чтобы Атауальпу выпустили из плена, инки собрали по всей стране целую комнату золотых украшений и изделий, которые испанские солдаты переплавили и вместе с награбленными у людей ценностями поделили между собой. Пятую часть золота отложили, чтобы затем отправить королю Испании. Напоследок Писарро безжалостно казнил Атауальпу.
Следующие десять лет Испания успешно управляла большей частью Южной и Центральной Америки, одним из основных месторождений драгоценных металлов в мире. Кроме сокровищ ацтеков и инков, в 1545 г. испанцы нашли еще один источник богатств. В горе в городе Потоси, на территории современной Боливии, было обнаружено крупнейшее месторождение серебра. Через несколько лет после нахождения серебра всю гору 15 381 футов высотой изрыли шахтами. У подножия горы основали колониальный город, и испанцы стали использовать коренное население для добычи серебряной руды и работы на мельницах, построенных для переработки руды. Серебро грузили на мулов и отправляли караваны через горы и джунгли в порты Картахену и Портобело. Сначала ацтекское золото из Мексики и серебро инков из потосской серебряной горы отправляли в Испанию необработанными брусками и слитками, но вскоре испанское правительство создало монетные дворы для чеканки монет из драгоценных металлов. В 1536 г. был основан монетный двор в Мехико, в 1565 г. – в Лиме, а в 1574 г. – в Потоси. Общая стоимость золота и серебра, производимых на этих монетных дворах и переправляемых в Испанию, была невообразимой. В период с 1596 по 1600 г. Испания импортировала из Нового Света богатств общей стоимостью на 34 428 500 песо[74]. В пересчете на современные деньги это эквивалентно 516 млн фунтов стерлингов, или 774 млн долларов.
Самые известные монеты Нового Света – это пиастры, или песо (также называемые «восьмерики»). Их в огромных количествах отправляли в Испанию для финансирования операций постоянно растущей Испанской империи, и они стали единой валютой для торговли в Южной и Центральной Америке и Вест-Индии. Пиастры, больше ста лет находящиеся в обороте в Новом Свете, представляли собой серебряные монеты грубой чеканки[75]. По размеру их можно сравнить с современной британской монеткой в 50 пенсов[76], и часто они делались так неаккуратно, что были не круглыми, а скорее квадратными. Пиастры, которые чеканили в Испании, и те, что стали выпускать после 1732 г. в Мексике, были более тонкой работы и круглой формы. И на тех, и на других с одной стороны изображался испанский герб, а с другой – геркулесовы столбы. Эти две колонны символизировали границы Древнего мира перед входом в Гибралтарский пролив и на первых набросках изображались поднимающимися из моря. Позже на фоне между столбами появились два полушария – Старый и Новый Свет. Пиастры стали настолько узнаваемыми и распространенными монетами, что в конце концов колонны превратились в современный символ доллара. В 1644 г. один «восьмерик» стоил четыре шиллинга и шесть пенсов в Англии, что сейчас было бы эквивалентно 15 фунтам стерлингов, или 23 долларам.
Хотя пиастр повсеместно прозвали «восьмериком», или «песо», официально он назывался «восемь реалов». Все серебряные монеты, которые чеканили в Испании и на заморских территориях, именовали реалами, а золотые – эскудо. Выпускались реалы и эскудо разных номиналов, но в сознании современных людей испанские сокровища и пираты ассоциируются именно с пиастрами и дублонами. Дублон, золотая монета достоинством в восемь эскудо, обладал самым крупным номиналом среди монет, находящихся в обращении в Испании. Размером он был чуть больше современной монеты в 50 пенсов, на одной из его сторон был изображен портрет испанского короля, а на другой – герб Испании. Горсть дублонов для любого пирата уже означала небольшое состояние. Дукаты, которые часто упоминаются в книгах о пиратах, были выпущены в Венецианской республике и стали основной торговой валютой в Средиземноморском регионе во времена набегов берберских корсаров. Существовали золотые и серебряные дукаты, золотой в пересчете на современные британские деньги стоил бы примерно семь шиллингов, а серебряный – около пяти.
Благодаря деятельности французских корсаров, курсировавших на судоходные путях и подходах к европейским портам, соперники и враги Испании знали о масштабах богатств, поступающих из Нового Света. В 1523 г. Жан Флери, отплывая от мыса Сан-Висенти на южном берегу Португалии, заметил три испанские каравеллы, везущие тяжелый груз. Это были корабли под командованием капитана Киньонеса, которые возвращались на родину после долгого плавания в Мексику. Жан Флери и его люди, захватив два из трех кораблей, поднялись на борт и не поверили своим глазам. Перед ними было несколько тонн сокровищ, награбленных Кортесом: три огромных ящика с золотыми слитками, 500 фунтов золотого песка в мешках, ацтекский жемчуг весом 680 фунтов, изумруды, топазы, золотые маски, украшенные драгоценными камнями, ацтекские кольца и шлемы, а также плащи из перьев[77]. Жан Флери состоял на службе у Жана Анго, кораблевладельца и виконта Дьеппа, и вскоре слухи о богатых призах дошли до Западной Европы. Король Франции Франциск I выдавал всем капитанам каперские свидетельства, поэтому на протяжении сорока лет на испанские корабли и «золотые» порты нападали французские каперы и буканьеры.
Одним из первых этим занялся капитан Франсуа Леклерк, у которого из-за деревянного протеза вместо потерянной конечности было колоритное прозвище «Деревянная Нога». В 1553 г. он вместе с эскадрой из трех королевских кораблей и нескольких каперов отправился в путь. Проплывая побережья Эспаньолы и Пуэрто-Рико, он захватил несколько торговых судов. В 1554 г. он напал на Сантьяго-де-Куба, в то время главное испанское поселение на Кубе. 300 человек на восьми кораблях ворвались в гавань и целых 30 дней разоряли поселение, нанеся ему настолько сильный урон, что на восстановление понадобились годы. Через год вместе с Леклерком из Франции на северное побережье Кубы прибыл Жак де Сор, который разорил Гавану. Он потребовал от местных жителей выкуп и, не получив желаемого, сжег город и все корабли в гавани дотла, а вслед за этим опустошил окрестности. Не остановившись на этом, его солдаты осквернили церковь и украли облачения священников, которые надели вместо плащей.
Следующей право Испании на богатства Нового Света стала оспаривать Англия. Фрэнсис Дрейк был самым известным из английских «морских псов», и его больше всех опасались испанцы, но направил его и обучил морскому делу Джон Хокинс. Хокинс родился в Плимуте в семье мореходов и благодаря успешным торговым экспедициям стал одним из самых состоятельных людей в Англии[78]. Он был волевым и предприимчивым человеком, и, хотя его походы злили испанцев, он был не пиратом, а скорее торговцем и капером. Вне всяких сомнений, на борту пиратского судна высмеяли бы его напутствия морякам: «Пусть каждый из вас изо дня в день служит Господу, любит ближнего своего, разумно тратит съестные припасы, стреляет лишь в крайнем случае, и пусть на корабле всегда царит дружественная атмосфера»[79].
Во время своего первого путешествия в 1562 г. Хокинс направился из Плимута к африканскому побережью в Гвинею, где погрузил на три корабля три сотни черных рабов. Пересекши Атлантический океан, он за солидную сумму продал рабов плантаторам на Эспаньоле. Успех этого предприятия обеспечил ему поддержку со стороны правительства для организации следующей экспедиции. Королева Елизавета предоставила ему военный корабль водоизмещением в 700 тонн «Джизус оф Любек», который стал флагманским судном эскадры, а среди спонсоров его плаваний были Совет Адмиралтейства и торговцы лондонского Сити.
Эскадра вышла из Портсмута в октябре 1564 г., и Хокинс совершил несколько набегов на побережье Африки, захватив четыреста рабов. Когда корабли прибыли в Южную Америку, выяснилось, что испанские власти запретили торговлю с Хокинсом в поселениях. Но это его не сломило – плавая от порта к порту, он настойчиво торговался и в итоге продал партию рабов, а заодно и груз: вино, муку, ткани и лен в обмен на золото, серебро и жемчуг. Через Эспаньолу и Флоридский пролив он отправился домой, вернувшись в Англию в сентябре 1565 г. Экспедиция обошлась примерно в семь тысяч фунтов стерлингов, а общая прибыль составила 60 % от первоначальных вкладов. Так Хокинс показал, что испанскую монополию на торговлю с Новым Светом можно победить. Это не понравилось испанскому послу в Лондоне, и, узнав, что Хокинс планирует третью экспедицию, он тотчас же отправил письмо королю Филиппу.
В третьей экспедиции участвовало шесть кораблей, которые выдвинулись из Плимута в октябре 1567 г. С Хокинсом отправился его юный племянник Фрэнсис Дрейк, которому он позже передал командование одним из кораблей. Несколько месяцев они провели на африканском побережье, где с огромным трудом поймали рабов. Наконец они пересекли Атлантический океан, но поняли, что приказы испанского короля их опередили: «Мы причаливали то в одном порту, то в другом и пытались торговать с испанцами, но нам давалось это нелегко, ибо король строго-настрого запретил всем губернаторам тех мест иметь с нами дела[80]». Хокинсу снова пришлось прибегать к угрозам и уговорам, чтобы продать товар, но в Мексиканском заливе разыгрался шторм, и в поисках убежища корабли оказались у форта Сан-Хуан-де-Улуа в «золотом» порту Веракруса. Они быстро захватили этот форт, с которого была отлично видна гавань. На следующий день туда прибыл испанский «золотой» флот в сопровождении двух военных кораблей, и Хокинс понял, что ведет переговоры не с местными чиновниками, а с вице-королем Новой Испании, которого недавно назначил испанский король.