[253]. Эдварда Хамлина били хлыстом, заковали в кандалы и оставили под ветром, дождем и солнцем на восемь дней и ночей на палубе в гавани Кадиса[254].
Неизвестно, сколько моряков торговых судов было убито или смертельно ранено в море, но, несомненно, некоторые из них часто становились пиратами из-за зверских издевательств деспотичных капитанов. Перед казнью в 1724 г. пират Джон Арчер заявил: «Мне бы хотелось, чтобы капитаны кораблей не относились к своим людям так жестоко, как многие из них, из-за чего многие из нас и встали на греховный путь»[255]. Во время судебного процесса над командой Бартоломью Робертса в 1722 г. Джон Филпс обвинил одного из офицеров на своем бывшем корабле в том, что он морил людей голодом: «Такие собаки, как он, и вынуждают людей становиться пиратами»[256].
Простому моряку Королевского флота жилось намного проще, чем моряку на торговом судне. Из-за того, что команды там были гораздо многочисленнее, было больше людей, чтобы выполнять тяжелую работу, а капитан с садистскими наклонностями, скорее всего, попал бы под трибунал. Самым большим наказанием для моряков, которое капитан мог назначить по собственной воле, – это двенадцать ударов плетью. Несмотря на это, жизнь в морском флоте могла быть тяжелой и опасной, и за серьезные проступки карали со всей жестокостью. Только один из военных трибуналов в 1758 г. приговорил дезертира к 200 ударам плетью, бунтовщика – к 300, а вора – к 500[257]. Содомия часто каралась смертной казнью, а в одном случае за это было назначено наказание в тысячу ударов плетью[258].
Во многих аспектах жизнь в XVII–XVIII вв. была такой же суровой и жестокой, как и в Средние века, а некоторые наказания, применяемые властями в Англии и колониях, были не менее варварскими, чем пытки, придуманные пиратами и буканьерами. Обычной практикой было отправлять мужчин и женщин, которые отказывались признавать себя виновными, в Пресс-Ярд Ньюгейтской тюрьмы или в Маршалси. Там их клали на спину, растягивая по рукам и ногам, и клали на грудь гири. Постепенно их клали все больше, пока заключенный не признавал свою вину. Если он отказывался это делать, его постепенно раздавливали насмерть. Весь процесс мог занимать несколько дней, и жизнь заключенного поддерживали, давая ему немного хлеба из муки грубого помола и воды.
К женщинам относились так же. Когда в 1721 г. Мэри Эндрюс отказалась признавать свою вину, «но по древнему закону перед казнью она должна была признаться, поэтому общинный палач перетянул ей большие пальцы рук прочной бечевкой. После этого она во всем созналась»[259]. Однако женщина была оправдана из-за отсутствия доказательств. Иначе поступили с Кэтрин Хейз, которую приговорили к смертной казни за убийство одного из ее сыновей и кровосмесительную связь с другим сыном. Ее приказали сжечь в Тайберне. В тот же день казнили еще девять человек: троих за содомию, одного за убийство, двоих за ограбление, одного за тяжкое преступление и двоих – за разбой. Обычно на казни в Тайберне собиралась толпа из двух-трех тысяч зрителей, но в этот раз на специально возведенных трибунах собралось так много народу, что помост сломался, пять или шесть человек были раздавлены, а многие другие поломали руки и ноги.
Кэтрин Хейз привезли в Тайберн на телеге, и «чтобы как следует напугать свидетелей наказания за такое ужасное преступление», ее приказли сжечь заживо, предварительно не повесив, как это было принято. На страницах The London Journal есть шокирующее описание ее последних мгновений: «Ее приковали к столбу железным ошейником и обмотали цепью вокруг тела, также вокруг ее шеи овивалась веревка, за которую палач тянул, когда она начинала кричать. Примерно через час женщина превратилась в пепел»[260].
Из многих злодеяний, приписываемых пиратам, есть одно, имеющее под собой надежные доказательства, – это высадка жертв на необитаемый остров. Подобное было особенно распространено среди пиратов Вест-Индии. В 1718 г. десять разбойников предстали перед судом в Нассау по обвинению в том, что они, объединившись на острове Грин-Кей, ограбили множество судов «и силой высадили на берег упомянутого необитаемого острова некоего Джеймса Керра, торговца, и с ним еще несколько человек»[261]. В 1724 г. на Роджера Стивенса из Бристоля по пути на Ямайку напали пираты. Они сожгли его судно и высадили капитана и боцмана на берег острова Роатан[262].
Пираты высаживали на необитаемый остров и друг друга в качестве наказания за определенные проступки, например, дезертирство с корабля или с места в строю во время боя, а также воровство у других пиратов. В пиратском кодексе, цитируемом капитаном Джонсоном во «Всеобщей истории пиратов» (см. главу 5), во второй из одиннадцати статей говорится, что, если кто-либо из пиратов украдет у команды деньги, драгоценности или монеты, они будут наказаны высадкой на необитаемом острове. Однажды Черная Борода высадил на берег нескольких человек из своей команды, чтобы просто от них избавиться. После успешного нападения на Чарлстон и Южную Каролину он решил расформировать свой флот и забрать все награбленное себе, для чего посадил два своих корабля на мель, а сам спасся на шлюпе, который использовался как тендер для его военного корабля «Куин Эннс Ривендж». Затем он высадил 17 человек из своей команды «на небольшом песчаном острове, примерно в лиге от материка, где было не найти ни птицы, ни зверя, ни травинки, чтобы прокормиться»[263].
В показаниях Роберта Дэнджерфилда, которые были даны им в Каролине в 1684 г., есть свидетельство о том, что в случае разногласий каперы высаживали людей на необитаемом острове. Дэнджерфилд присоединился к команде барка под командованием Джереми Ренделла, который отправился из Ямайки в каперское плавание. Они направились в Гондурасский залив, где между членами команды возник спор. Ренделл и трое матросов были за то, чтобы отправиться в залив Кампече, но остальные, во главе с Джоном Грэхамом, судовым врачом, были полны решимости пересечь Атлантику и добраться до побережья Гвинеи. Сработал принцип большинства, и несчастного Ренделла вместе со сторонниками высадили «на острове, дав с собой сеть для ловли черепах, каноэ и оружие, чтобы они могли выжить, поскольку упомянутый остров был необитаем и находился в десяти лигах от материка и других обитаемых мест»[264].
Несмотря на то что высадка человека на необитаемом острове могла привести – и чаще всего приводила – к медленной смерти от голода и воздействия погодных условий, это стало восприниматься как что-то романтичное и далекое от того, что в действительности испытывали люди, оказавшиеся в подобной ситуации. Одной из причин этого, без сомнения, представляется ассоциация с островами, поскольку они всегда поражают воображение людей. У большинства из нас есть воспоминания об островах, которые мы посещали, но есть также острова, овеянные легендой и романтикой: остров Крит – родина Минотавра; другие греческие острова, где Одиссей повстречал сирен, циклопов и волшебницу Цирцею; остров, который «полон звуков – и шелеста, и шепота, и пенья», созданный Шекспиром в «Буре»; остров лилипутов, на берег которого выбросило Гулливера; остров Сокровищ и остров Нетландия, куда Питер Пэн взял Венди, Джона и Майкла.
В частности, при упоминании необитаемых островов у людей складывается определенная картина. И, как ни странно, обычно люди представляют совсем не остров, на котором нет ничего, кроме песка пустыни. Для большинства из нас необитаемый остров – это тропический рай с укромными бухтами и лесистыми холмами; там нет людей, но есть пальмы, дикие ягоды, попугаи и козы. Остаться на таком острове было бы, конечно, одиноко, но если проявить некоторую изобретательность, то выжить вполне возможно. Это широко распространенное видение почти полностью связано с книгой, которую впервые опубликовали в 1719 г., когда ее автору было 60 лет. Полная надпись на титульном листе первого издания гласит:
Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб; с изложением его неожиданного освобождения пиратами. Написано им самим.
Самое знаменитое произведение Даниеля Дефо повествует не о пиратах, а о физических и психологических испытаниях, с которыми столкнулся молодой человек, который оказался в открытом море и после многих приключений оказался на берегу необитаемого острова. Это сложная работа, в которой рассматриваются моральные и духовные дилеммы, а также более насущные вопросы, такие как поиск пищи и создание убежища. Многие считают эту книгу первым английским романом, и она стала предметом тщательного изучения со стороны исследователей, но на самом простом уровне это увлекательный рассказ о выживании, написанный так искренне и с таким вниманием к деталям, что становится несложно поставить себя на место главного героя, а потому нам трудно поверить, что эта история – вымышленная.
«Робинзон Крузо» впервые был опубликован тиражом в тысячу экземпляров и сразу же обрел успех. Второе издание в тысячу экземпляров вышло через две недели после первого, и за ним почти сразу последовало еще два издания. В том же году книгу перевели на французский, немецкий, голландский. Несмотря на колкости некоторых завистливых критиков, книга обрела популярность не только в литературных кругах, но и среди простых мужчин и женщин