Хорниголд организовал погоню, но упустил на редкость быстрый парусник Вейна, после чего продолжил патрулировать район. В октябре он поймал пиратов на острове Эксума в 130 милях к юго-востоку от Нью-Провиденса. Все они ранее получили королевское помилование, но снова занялись пиратством, и губернатор Роджерс решил сделать из них пример – в назидание остальным. Во вторник, 9 декабря 1718 г., в Караульном зале Его Величества в Ниссау состоялся адмиралтейский суд[296]. Собралось семь членов комиссии под председательством губернатора. Среди них были Уильям Фейрфекс, судья Адмиралтейства, трое гражданских лиц и капитан Уингейт Гейл, капитан Джосиас Берджес и капитан Питер Курант. Протоколист начал слушание, зачитав решение специальной комиссии губернатора по созыву суда в соответствии с положениями недавнего акта парламента о борьбе с пиратской деятельностью.
Подсудимых было десятеро: Джон Огур, бывший штурман шлюпа «Мэри» из Провиденса; Уильям Каннингхэм, канонир со шхуны «Бачелорс Адвенчер»; Джон Хиппс, боцман шлюпа «Ланкастер» и матросы Деннис Макккарти, Джордж Рунсивел, Уильям Доклинг, Уильям Льюис, Томас Моррис, Джордж Бендалл и Уильям Линг. Против заключенных выдвинули только одно обвинение, но оно было серьезным: получив королевское помилование, они вернулись на прежний путь беззакония, принявшись за старое – грабеж и морской разбой, и 6 октября собрались на «необитаемом острове под названием Грин-Кей», чтобы поднять мятеж и захватить «Мэри», «Бачелорс Адвенчер», а также «Ланкастер», их грузы и оснастку; затем они высадили на Грин-Кей Джеймса Керра, торговца, еще нескольких человек и направились к острову Эксума.
Заключенные не признали своей вины, и суд взял показания у нескольких свидетелей, затем заключенных допросили по одному. Только один из них, Джон Хиппс, смог доказать, что его склонили к пиратской деятельности, и мужчину оправдали. Всех остальных признали виновными и приговорили к смертной казни. Дата казни была назначена на 10 часов утра 12 декабря. Официальный отчет о происходящем является, возможно, самым наглядным из всех описаний повешения пиратов:
Для этого около 10 утра с заключенных сняли кандалы и оставили их на попечение Томасу Робенсону, который в тот день был назначен начальником арестантского отделения. Согласно принятому в таких случаях уставу, он связал преступникам руки и приказал приставленному к ним стражу, чтобы тот помог ему отвести их на вершину крепостного вала, что выходил к морю. Вал охранялся солдатами губернатора – всего их было около ста человек. По просьбе заключенных началось чтение выбранных ими молитв и псалмов, к чему присоединились все присутствующие. Когда молитвы стихли, маршалу отдали приказ, и он повел заключенных вниз по специально подготовленной лестнице к подножию стены, где стояла виселица с черным флагом и помостом, водруженном на четырех больших бочках, на который они забрались по другой лестнице. Тогда палач начал закреплять веревки – делал он это настолько искусно, как будто бы работал в Тайберне. Под виселицей обреченным было отведено 45 минут, во время которых они пели псалмы и оставляли наставления своим супругам и другим зрителям, что подошли к подножию виселицы настолько близко, насколько им позволяли стражники. После этого Роджерс приказал маршалу приготовиться, и все заключенные замерли в ожидании смерти, однако губернатор счел нужным развязать Джорджа Раунсивела. Когда мужчину увели с помоста, бочки, к которым были привязаны веревки, убрали, после чего помост открылся, и восемь человек повисли в воздухе[297].
В конце отчета губернатора Роджерса были приведены краткие, но наглядные описания каждого из восьми казненных. Мы знаем, что Джон Огур, сорокалетний моряк, был хорошо известным шкипером ямайских судов, ставшим капитаном пиратского корабля. Мужчина выглядел раскаивающимся и перед казнью не умылся, не побрился и не переоделся. На крепостном вале форта ему дали бокал вина, и, выпив, он пожелал губернатору и Багамским островам успехов. Уильям Каннингхэм, который был артиллеристом на корабле Черной Бороды, тоже очень раскаивался и осознавал свою вину.
Бывший энсим территориальных войск 28-летний Деннис Макккарти вел себя совсем иначе. Он надел чистую одежду, украшенную длинными синими лентами на шее, запястьях, коленях и шляпе, бодро взошел на крепостной вал и сказал, что помнит времена, когда на острове жило много славных ребят, которые никогда бы не позволили ему умереть как собаке. Он снял ботинки и скинул их с крепостной стены, объявив, что обещал не умирать обутым. После чего мужчина запрыгнул на эшафот с таким проворством, как будто это был ринг, и он собирался участвовать в бойцовском поединке – подобное ощущение усиливалось развивающимися на ветру лентами.
Уильяма Доулинга, 24-летнего юношу, описывали как закоренелого пирата, прожившего порочную жизнь. Уильям Льюис, возрастом около 34 лет, тоже был бравым пиратом и бывшим кулачным бойцом. Он не показывал, что боится умереть, и потребовал алкоголь, чтобы выпить со своими товарищами на эшафоте и наблюдавшими. Томас Моррис был юным неисправимым пиратом 22 лет. Он часто улыбался во время суда и прибыл на крепостной вал одетым как Маккарти, но с красными лентами вместо синих. Прямо перед тем, как его повесили, он с вызовом заявил, что станет еще настоящей чумой для этих островов и теперь жалеет, что не сделал этого раньше. Джорджу Бенделлу было 18, и он сказал, что никогда раньше не был пиратом. Он был угрюм и, согласно отчету, имел «злодейские наклонности, которыми может быть заражена только самая распущенная молодежь». Тридцатилетнему Уильяму Лингу было нечего сказать в свое оправдание. Но когда Льюис потребовал вина, он заметил, что в такой момент больше подошла бы вода.
Казнь пиратов в Нассау ознаменовала конец Нью-Провиденса как прибежища разбойников, но она не означала конец пиратства на Багамских островах. У Вудса Роджерса были амбиционные планы по усилению защиты доверенной ему территории. Он назначил три отряда дружинников, чтобы предотвратить внезапные нападения, а также приказал изготовить лафеты для тех пушек, у которых их не было, построить вокруг форта частокол и расчистить улицы, заросшие тропическими растениями. К несчастью, в его распоряжении имелось крошечное войско, и многие солдаты и моряки, которые приплыли с ним, пали жертвами лихорадки и болезней. Более того, он ощущал, что власти, назначившие его на этот пост, о нем забыли. Он не получал ответов из Англии на свои просьбы о помощи и чувствовал себя все более изолированным.
В феврале 1720 г. он написал гневное письмо в Совет по торговле и плантациям, жалуясь, что «корабли Его Величества оставили его в крайне бедственном положении», бросив на острове с маленьким отрядом из больных людей, который должен был противостоять пяти сотням пиратов[298]. Губернатор Южной Каролины подтвердил, что Роджерс находится в опасном положении, и предупредил власти в Лондоне, что если они не разместят в гавани Нассау военные корабли, то пираты и испанцы вторгнуться на остров и станут его хозяевами. «Пиратов, которые на свободе, насчитывается около двух тысяч, среди них Вейн и Тэтч, а других вскоре должны доставить в Провиденс»[299]. Роджерс настаивал на плане по усилению обороны острова, но столкнулся с апатией и безразличием со стороны жителей и молчанием английских властей. Он до такой степени изнурил себя безрезультатными усилиями, что через два года из-за слабого здоровья был вынужден вернуться в Англию. На посту губернатора его сменил Джордж Фенни, которому недоставало железной выдержки Роджерса, а потому новый губернатор вскоре пал жертвой коррупции, которая была распространена в колонии.
Роджерс, встревоженный сообщениями из Нассау, обратился к королю с прошением восстановить его в должности. Его прошение поддержали 29 влиятельных лиц, включая Ханса Слоуна, лорда Монтейга, а также губернаторов и бывших губернаторов нескольких американских колоний, в том числе Александр Спотсвуд из Вирджинии и Самюэл Шют из Массачусетса. Фенни отстранили от должности, и летом 1729 г. Вудс Роджерс в сопровождении своих сыновей и дочери отплыл в Нью-Провиденс. На этот раз он получил куда больше полномочий и должен был иметь жалование в размере 400 фунтов стерлингов в год как генерал-капитан и главнокомандующий. Он снова бросил все силы на обеспечение обороны и благосостояния колонии, в том числе поощряя посадки хлопка и сахарного тростника. Главной проблемой острова было его крошечное население, состоявшее из 446 белых мужчин и женщин, 489 белых детей, 275 трудоспособных чернокожих и 178 чернокожих детей[300]. Осуществляя свои планы, Роджерс столкнулся с противостоянием Ассамблеи острова, однако ему все же удалось построить новые казармы для гарнизона форта. Но здоровье снова подвело губернатора, и, несмотря на поездку в Южную Каролину для смены климата, он не смог вернуться в прежнюю форму. Вудс Роджерс умер в Нассау 15 июля 1732 г.
Прежде чем в последний раз покинуть Англию в 1729 г., Роджерс заказал семейный портрет Уильяму Хогарту, который тогда был молодым человеком тридцати с небольшим лет. Этот портрет, который сейчас находится в коллекции Национального морского музея в Лондоне, небольшой по размеру, но приковывает взгляд. Недавно назначенный губернатор изображен сидящим неподалеку от форта в Нассау, который он восстановил и который стал местом судов и казней пиратов. У него в руке измерительный циркуль, символизирующий его навигационные таланты, а рядом с ним – глобус, показывающий, что он плавал вокруг света. Его сын Уильям держит в руках карту, на которой изображена часть острова Провиденс. Дочь Сара сидит вместе со своим спаниелем. На заднем плане изображена служанка с миской фруктов в руках. На стене крепости над головой Роджерса можно заметить картуш, на котором написан одновременно решительный и оптимистичный девиз «Dum spiro, spero» (Пока дышу, надеюсь), а на заднем плане, в гавани, корабль дает залп. Картина представляет собой скромную дань человеку, который изгнал пиратов из их логова на Багамских островах и сыграл ключевую роль в прекращении пиратского господства в Карибском море.