— Да, верно, я поцеловал ее… Но вы не должны никому говорить об этом, ни брату, ни горничным, никому. Поняли?
Элизабет повернулась и увидела — Клер отчаянно кривит губы, стараясь вникнуть в смысл его слов.
— Потому что братец подумает, вы ее обидели? — спросила она.
— Вот именно. Никто не поймет, Клер. И он тоже не поймет.
— А Элизабет нравится, когда вы ее так целуете? — Клер внимательно смотрела на О'Брайена.
— Правильно, — улыбнулся он и легонько коснулся ее руки. — Вы все поняли. Я знал, что вы поймете.
О'Брайен достал из корзинки краюху хлеба и предложил его дамам. Элизабет скорчила гримасу отвращения, Клер элегантно покачала головкой. О'Брайен с аппетитом откусил кусок хлеба. Элизабет выводило из себя его спокойствие: ведь их застукали! Если пойдут слухи, он потеряет работу, а у нее отнимут завод. И он спокойно сидит себе и ест! Надев ботинки, Элизабет подошла к О'Брайену и спросила тихо, чтоб не услышала Клер:
— Что нам делать?
— Ничего. Мы ничего не станем делать. Хотите кусочек сыра?
Элизабет застонала.
— О'Брайен, она нас видела, она знает, что мы тут делали, или по крайней мере догадывается…
— И что вы хотите? Чтобы я убил ее и закопал здесь? — спросил О'Брайен, отправляя в рот кусочек сыра.
— О'Брайен! — ужаснулась Элизабет.
— Я пошутил. Не волнуйтесь, дорогая, она не расскажет.
Элизабет заговорила медленнее, как с несмышленым младенцем.
— О'Брайен, эта женщина носит в кармане невидимую ручную мышку. Отчего же вы в ней столь уверены?
— Нужно просто понимать ее болезнь, — ответил тот, отводя Элизабет локон со лба. — Поверьте, Клер никому не расскажет, если мы ее попросим, вы и я.
— Откуда вы так хорошо ее знаете? Почему она вам доверяет? Вы не пытались…
— Нет, — лицо О'Брайена помрачнело. — Признаться, я человек легкомысленный, но я никогда в жизни не прикасался к Клер или таким, как она. Если вы меня подозреваете…
Элизабет схватила его за руку. Было несправедливо обвинять О'Брайена, она прекрасно знала, что он на это не способен.
— Простите, — сказала Элизабет, глядя в его сверкающие гневом зеленые глаза. — Я верю, вы бы этого не сделали.
— Давайте я провожу ее домой.
— И снова выведете Джессопа из себя?
— Я скажу, что встретил ее возле реки, когда удил рыбу.
— Удили рыбу? В середине дня? — Элизабет рассмеялась. — Он опять потребует, чтобы я вас уволила. На этот раз за день.
О'Брайен сложил одеяло, на котором они совсем недавно предавались любви.
— Простите, что все так вышло. Я хотел устроить для вас пикник.
— Я постараюсь прийти к вам сегодня вечером. — Даже сейчас Элизабет желала его, несмотря на пережитые волнения.
— Для вас моя дверь всегда открыта. В любое время, Лиззи.
О'Брайен поцеловал ее. Нежность этого поцелуя напомнила Элизабет, как изменились их отношения. Она постоянно убеждала себя, что их связывает лишь взаимное желание наслаждения, но в глубине души и сама в этом уже сомневалась.
— Пойдемте, Клер, милая. — О'Брайен отдал одеяло Элизабет. — Сохраните его до следующего раза, — прошептал он, уходя.
— Клер, мистер О'Брайен проводит тебя до дома. — Элизабет наблюдала, как О'Брайен галантно предложил руку Клер.
— А ты не идешь? — спросила Клер, придерживая юбки.
— Не сейчас. Но я скоро буду.
— Я не расскажу. Обещаю тебе, Лиз, — сказала Клер на прощанье.
Оставшись одна, Элизабет присела рядом с корзинкой и стала задумчиво пощипывать хлеб. Погода начинала портиться, потянуло прохладой. Послышались звуки отдаленного грома, и в воздухе запахло дождем.
Элизабет понимала: после сегодняшнего происшествия самым разумным было бы прекратить всякие отношения с О'Брайеном. Но пока она этого сделать не могла. Просто не имела сил.
Вернувшись на завод, Элизабет сразу почувствовала — что-то не так. Непонятная тревога словно бы висела в воздухе. Прежде чем она миновала каменное строение нового склада, ей навстречу выбежал Джонни Беннет.
— Слава Богу, я вас нашел, мисс Элизабет! — закричал он, размахивая старой соломенной шляпой.
Начинался дождь, и Элизабет пришлось надвинуть плотную войлочную шляпу: не слишком женственный головной убор, зато хорошо спасает от дождя.
— В чем дело, Джонни? Успокойся.
— Нам надо спешить! Они пытаются забрать Нгози. Они уже избили Сэмсона!
Элизабет вздрогнула. Немногие могли справиться с Сэмсоном.
— Джонни, кто хочет забрать Нгози?
— Охотники за беглыми, хозяйка! Охотников за беглыми рабами нечасто можно было встретить на севере. Элизабет рассердилась. Как смели эти люди вторгнуться на ее землю и претендовать на ее рабочих?
— Где они?
— На Рабочем Холме, хозяйка. Они говорят, ребенок тоже принадлежит им.
Элизабет ускорила шаг. Дождь постепенно усиливался.
— Джонни, сбегай в контору и принеси мне пистолет из ящика письменного стола. Догонишь меня у подножия холма. Не знаю, что это за люди, но с моей земли они не заберут никого! Быстрее, Джонни! Поторапливайся!
Чуть позднее Элизабет заспешила вверх по Рабочему Холму, полная решимости противостоять охотникам за рабами. Тяжесть принесенного Джонни пистолета у нее за поясом только придавала ей уверенности. Джонни Беннет бежал вприпрыжку, едва поспевая за хозяйкой.
— Хотите, я позову кого-нибудь, мистера О'Брайена или мистера Лоуренса?
Элизабет собиралась было ответить, что прекрасно справится одна, но побоялась все испортить из-за глупой гордости. Подобных ошибок она всегда старалась избегать.
— Попробуй разыскать мистера О'Брайена. Беги!
Впереди уже была видна толпа людей, собравшихся возле дома Сэмсона и Нгози. Рабочие расступились перед своей хозяйкой. На земле лежал Сэмсон, а рядом с ним стояла Нгози, прижимая к груди малышку. Трое незнакомых людей пытались отобрать у Нгози девочку, и она причитала на языке ибо, наречии уроженцев Южной Нигерии. Элизабет узнала его, потому что слуги в особняке говорили на этом диалекте. Один из людей поднял кнут, собираясь ударить негритянку.
— Хватит! — рявкнула Элизабет, изо всех сил напрягая голос. Она успела схватить кнут и вырвать его из рук мужчины, до крови ободрав ладони. — Как вы смеете бить женщину!
Охотник за рабами оглянулся и посмотрел на Элизабет из-под полей своей шляпы тусклыми серыми глазами. Его зубы были черны, и Элизабет даже с такого расстояния почувствовала гнилостный запах у него изо рта.
— Она беглая рабыня, у меня есть на нее документы. — Он похлопал себя по карману куртки.
— Вы ошибаетесь, она — жена моего свободного работника Сэмсона.
— А это еще кто такая? — спросил другой охотник. — Надо брать черную с ребенком и уматывать. Мы и так потеряли здесь слишком много времени. — Он сплюнул коричневую от табака слюну под ноги Элизабет.
Элизабет бросила на говорившего уничтожающий взгляд, и тот отступил. Она вновь посмотрела на первого охотника, который, по-видимому, был предводителем.
— Я — Элизабет Лоуренс, владелица завода и этой земли. Я требую, чтобы вы убирались отсюда, иначе мне придется позвать шерифа.
— Не хочу показаться грубым, мэм, но я тут по делу. Меня зовут Джарви. Я приехал из самого Вильямсбурга в поисках этой женщины. Она сбежала целых три года назад, но я никогда не сдаюсь. — Он протянул Элизабет листок пожелтевшей газетной бумаги. — Я прослышал, здесь на реке скрывается женщина. Это она самая и есть.
Элизабет взяла у него листок.
«Негритянка, приблизительно двадцати двух лет от роду, разыскивается с осени 71-го года. Носит имя Мэри. За поимку назначена награда, обращаться в Риверс-Уок, Вильямсбург».
Элизабет вернула бумагу Джарви.
— Вы что, не умеете читать? Вам нужна Мэри, а жену Сэмсона зовут Нгози.
— У этих ниггеров всегда по нескольку имен, — усмехнулся тот. — И вы это знаете. Говорю вам, это та самая.
Сэмсон застонал, и Элизабет приказала рабочим:
— Поднимите Сэмсона, а потом проводите этих людей с моей земли.
— Мы никуда не уйдем без негритянки! — завопил Джарви.
Нгози закричала, ее дочка вторила ей.
— Я же сказала вам, вы ошиблись. Вам нужна Мэри из Вирджинии, а это — Нгози. Она родилась и выросла здесь, у нас.
— Родилась здесь, вы говорите? — Джарви сузил глаза. — Почему же она болтает на своем африканском жаргоне?
— Ее бабушка научила ее родному языку, понятно, тупица? — не сдавалась Элизабет. Она бросила ему кнут. — А теперь проваливайте, вы отняли у меня много времени.
Элизабет отвернулась было, но услышала, как Джарви шагнул в ее сторону. Прежде чем он успел хоть что-то сообразить, Элизабет выхватила пистолет. В полной тишине она взвела курок. Рабочие за ее спиной замерли в ожидании, уставившись на Элизабет и кремневый пистолет у нее в руке, наставленный на Джарви.
— В последний раз говорю вам, убирайтесь отсюда со своими ублюдками. Иначе мне придется уложить вас троих в могилу на берегу реки.
Джарви рассмеялся, но глаз с пистолета не сводил. Рука Элизабет не дрожала.
— Вы этого не сделаете.
— Почему вы так уверены? — Элизабет одарила его улыбкой. — Никто никогда не узнает, — Элизабет указала рукой в сторону рабочих. — Вы же понимаете, эти люди ничего не расскажут, да и кому вообще есть дело до вашей судьбы?
— Пойдем, Джарви, эта сука сошла с ума, — протянул один из охотников за рабами.
— Вы совершенно правы, — раздался голос О'Брайена, и через минуту он присоединился к
Элизабет. — Поэтому я советую вам убираться поскорее, пока ее палец не соскользнул на таком дожде и кому-нибудь из вас не снесло голову. В этом случае нам придется убить и остальных, чтобы они не смогли давать показания в суде.
Элизабет держала Джарви и его дружков на прицеле, пока они медленно тащились вниз по склону холма.
— Проводите этих джентльменов до границы владений завода Лоуренса, — поручила она нескольким рабочим из толпы.
Рабочие стали потихоньку расходиться. О'Брайен наклонился к уху Элизабет и прошептал: