— Митрофан, — прислушиваясь к его причитаниям, спросил Кварт, — как сюда можно попасть, кроме ворот? Еще вход есть?
— Нету. Нету, ваша милость.
— А почему Сид вышел на крыльцо? Его кто-то сюда направил?
— Не знаю, ваша милость.
— Позови второго поваренка, поспрашиваем, — приказал Кварт.
Мальчик был рядом, протиснулся и, насупившись, встал перед дознавателем.
Кварт внимательно посмотрел на посуровевшее лицо мальчика и спросил:
— Ты знаешь, зачем Сид пошел на хоздвор?
— Мы услышали шум во дворе, кто-то ворочал бочки. Сид вскочил, сказал, что пойдет посмотрит, кто там, и вышел… вот и все.
— Сильный был шум?
— Ну как… — Мальчик замялся. — Шумели.
— А кроме вас двоих кто-то еще слышал этот шум?
Мальчик пожал плечами:
— Не знаю.
Кварт громко спросил:
— Кто-то слышал шум на хоздворе?
Все молчали.
— Значит, шум слышали только вы двое, — утвердительно произнес Кварт. — Все могут возвращаться на кухню, а ты, — он положил руку на плечо мальчика, — останься.
На крыльце осталось трое — сам Кварт, хозяин постоялого двора и мальчик.
— Видишь, — Свирт показал на бочки, — они стоят нетронутыми. К ним никто не подходил. Значит, ты лжешь. — Он достал жетон и показал мальчику. — Я могу сдать тебя жандармам, и домой ты уже не вернешься, но, если расскажешь мне правду и расскажешь, с кем Сид свел знакомство, я тебя отпущу.
Мальчик разревелся.
— Я ни в чем не винова-ат. Это Сид… он сказал, что ему надо отлучиться ненадолго, а если будут спрашивать про него, сказать про бочки. Он мне дал пять монет. А шуршали не во дворе, а в прихожей. Там темно. Сид сказал, что, наверное, мать пришла, и вышел.
— Я понял тебя, — успокаивающе произнес Кварт. — Расскажи, что знаешь про Сида. Он должен был сегодня вечером с кем-то разговаривать. Я хочу знать с кем.
— Ни с кем он не разговаривал. Только мать его приходила, он с ней поговорил и вернулся.
— Это все, что ты знаешь?
— Да-а, — всхлипывая и вытирая лицо ладонями, ответил поваренок.
— А как его мать могла попасть во двор? — Свирт испытующе посмотрел на мальчика.
Тот засопел, кинул взгляд на Митрофана, но ответил:
— Рядом с воротами в заборе одна доска отходит. Его мать часто приходила по вечерам через эту дыру, а Сид выносил ей остатки еды, что оставались после гостей.
— Это все?
— Да! — воскликнул мальчик. — Хранителем клянусь!
— Ну тогда иди на свое рабочее место.
Свирт, глядя ему вслед, спросил:
— Митрофан, ты знаешь, где живет мать Сида?
— Да, ваша милость, тут совсем рядом. Она прачка, и живут они… жили в подвале…
— Пошли, покажешь.
— А с ним как? — Митрофан кивнул на тело мальчика.
— А он пусть пока полежит. И пошли посмотрим эту дыру. Ты знал о ней?
— Ни сном ни духом, ваша милость.
Доска и впрямь отходила. Но ни Кварт, ни тем более хозяин постоялого двора через нее пролезть не смогли. Значит, убийца был или подростком, что маловероятно, либо очень маленьким и худым. Кварт стал вспоминать всех, кого видел в зале, но никого с подходящим телосложением, чтобы смог пролезть в дыру, не вспомнил.
Вывод напрашивался один: за ним следили и серьезно готовились устранить его. Это не посланники ландстарха, это профессионалы. Они сумели очень быстро, прямо на ходу организовать комбинацию, которая вполне могла сработать. Если бы не его привычка постоянно проверять пищу на яд, он бы уже умер. Затем они стали подчищать следы. Если в этом участвовала и мать Сида, то, скорее всего, ее уже нет в живых. Но проверить не помешает. Кварт думал, что это она дала мальчику яд.
— Проводите меня к ее дому! — решительно приказал он.
Недалеко от постоялого двора стоял мрачный дом из красного кирпича. Все окна его были темными, двери закрыты на навесной замок.
— А что, здесь никто не живет? — поинтересовался Свирт.
— Хозяин дома лет пять назад был обвинен в колдовстве и сожжен. С тех пор дом стоит пустой. Сид с матерью жили в подвале. Они, насколько я знаю, всегда там жили, и при прежнем хозяине тоже, и после его смерти остались жить в нем. Их никто не трогает, живут они тихо и присматривают за домом, чтобы бездомные и бродяги туда не забрались.
— Митрофан, ясно, что яд в суп подсыпал Сид, а яд ему принесла мать. У меня только один вопрос: как Сид узнал, что сыпать яд нужно в мою тарелку? Он мог насыпать в любую другую.
Хозяин постоялого двора остановился и задумался.
— Когда подавальщики приносят заказ, они кричат кому. Про вас кричали — богатый господин из столицы, бараний суп и баранья лопатка.
— А зачем они это делают?
Хозяин замялся.
— Дело в том, что своих мы обслуживаем просто, а для таких гостей, как вы, стараемся сделать все наилучшим образом. И чаевые побольше, и проблем меньше.
— Понятно, — кивнул Кварт. «Значит, мальцу дали мое описание — богатый господин из столицы. Из столицы, потому что платье у меня по столичной моде, и тот, кто давал мое описание, знал местные правила. А кто это мог быть? Самое вероятное — мать Сида».
По ходу разговора они обошли дом и оказались у входа в подвал. Митрофан хотел пройти первым и открыть дверь, но дознаватель его остановил:
— Подожди, Митрофан, это может быть небезопасно.
Он достал боевой амулет и, неслышно ступая, подошел к двери, прислонил к ней ухо и стал слушать.
ГЛАВА 18
За дверью была тишина. Кварт осмотрел петли и достал из кармана камзола маленькую бутылочку с пахучим маслом, которым он смазывал волосы. Капнул несколько капель на петли и осторожно, без шума открыл дверь. Заходящее солнце осветило каменную лестницу со стертыми ступенями, ведущую вниз. Вторая дверь была приоткрыта, и в проеме торчал старый женский башмак. За спиной раздался сдержанный вскрик, но Кварт поднял руку, заставив Митрофана замолчать. Он спустился и заглянул за дверь. На полу лежала женщина неопределенного возраста, с помятым лицом. Бок, к которому она прижала руки, был красный от крови, на шее зияла огромная рана. Ее убили так же, как и сына, прямо на пороге, непосредственно перед приходом Свирта. Кровь еще вытекала из раны на горле.
Свирт, оставаясь на месте, внимательно осмотрел комнату. Убогая обстановка. На земляном полу разбросан мусор. Грязные чашки на столе и бутыль самогона, наполовину пустая. В углу два топчана и печь. За его спиной кашлянул Митрофан, и Кварт обернулся. Хозяин постоялого двора зажимал рот рукой, с ужасом глядя на тело.
— Митрофан, мне нужен проворный помощник, который не боится преступить закон. Вам, как человеку бывалому, такой должен быть знаком. Чтобы вы не боялись, я скажу, что не в моих интересах поднимать шум из-за отравленного супа. Но мне нужна помощь. — Кварт пристально посмотрел в бледное лицо хозяина постоялого двора.
— Я знаю такого, — тихо проговорил тот.
— Хорошо. Я побуду здесь. Вы ступайте и приведите его сюда, потом можете заниматься своими делами. Сообщите страже об убийстве мальчика.
— Хорошо, господин, я мигом.
Митрофан ушел. «Очень быстро злоумышленики нашли мать Сида, — размышлял Кварт, обходя комнату слева направо. — Очень быстро организовали покушение. Как это у них получилось? Они что, подошли к первой встречной? Навряд ли. Значит, им дали наводку. А кто мог дать? Ясно кто — местный преступный элемент. Значит, мать Сида занималась чем-то не вполне законным. А прачкой она была для прикрытия основного своего промысла».
Комната была небольшой. Маленькая масляная лампа, подвешенная к потолку, освещала ее тусклым светом. Свирт заглянул в печь, там давно не жгли дрова, и она была пустой. Он подошел к топчанам и брезгливо приподнял один. Ничего. Все тот же земляной пол и блохи. Он поднял второй и улыбнулся. Интуиция его не подвела. Под топчаном с матрасом, набитым сеном, находилась деревянная крышка люка. Свирт откинул в сторону топчан и потянул за кольцо. Крышка туго, со скрипом поддалась, и взору Свирта предстала деревянная лестница.
Снаружи послышались шаги. Кварт обернулся и выставил перед собой боевой амулет.
— Ваша милость, это я, — услышал он голос Митрофана.
— Заходите! — громко крикнул Свирт.
В комнату бочком протиснулся, обходя распростертое тело, хозяин постоялого двора и молодой мужчина в недорогой, но опрятной одежде. Он мельком взглянул на труп, потом на Свирта, увидел открытый люк и усмехнулся.
— Ваша милость, это тот человек, которого вы хотели видеть, — представил мужчину Митрофан.
— Спасибо, Митрофан, ты можешь идти. Кто вы? И как вас зовут? — спросил мужчину Кварт после того, как ушел хозяин постоялого двора.
Мужчине было лет двадцать пять — тридцать, на щеке бордовым рубцом выделялся шрам. Сам он был гладко выбрит. Невысокий, поджарый. Глаза цепкие, внимательные, хотя на лице царило равнодушное выражение.
— Местный, можно сказать, частный сыщик, ваша милость, — без всякого подобострастия ответил мужчина. — Зовут меня Уильям.
— И есть лицензия? — без усмешки спросил Кварт.
Уильям пристально посмотрел на сыщика:
— Это обязательно?
— Нет, не обязательно. Мне нужен для одного небольшого дела ловкий человек, который в случае нужды сможет преступить закон.
— Я не убиваю, ваша милость.
— Этого и не требуется. Я вам, Уильям, заплачу десять золотых за работу. Устроит?
— Смотря какая работа, ваша милость.
— Секрета в этом нет. Меня хотели отравить. И к этому причастны эта женщина и ее сын. Вы их знаете?
— Знаю. Это Грунда. Она хранила ворованные вещи, которые ей приносила местная мелкая банда. Вы, я вижу, обнаружили их тайник. Обоих, как я понимаю, убили.
— Правильно понимаете. Я хочу узнать, кто на меня покушался. Никто не знал, что я еду в Бамергем. Значит, за мной следили. Вы улавливаете ход моих мыслей?
— Если за вами следили, то как те, кто организовал покушение, сделали так все быстро? Как нашли того, кто сможет подсыпать яд вам в пищу? Так?