На яхте меньше всего ждали появления новых людей и в первый момент растерялись. Когда дежурный сошел на берег и убедился, что перед ним невооруженные и не враждебно настроенные люди, — он спросил, что им надо и откуда они.
Четверо объяснили, что они потерпели крушение, что их выбросило на берег и что эта яхта пришла их спасать.
— Как звали вашу яхту? — спросил дежурный.
— «Разведчик», — последовал ответ.
— В таком случае, вы арестованы, — и он приказал им следовать на яхту. Тут их заковали в ручные кандалы и по телеграфу дали знать обо всем капитану (радио не употребляли из предосторожности).
Из тех радио, которые посылал «Разведчик», знали о его аварии, но что он тут, на этом острове, почти столько же, сколько и яхта «Искатель», никому не приходило в голову.
Макс и капитан тотчас же прибыли на яхту и произвели подробный допрос.
Они узнали много неприятных для себя вещей.
Как быть? Можно было спровоцировать остальных, переманить сюда и тут оставить — можно было ограничиться этими — но тогда их надо было изъять, иначе, по возвращении яхты на материк, они выдадут. Это было не безопасно, ведь не было никакой гарантии, что там, на суше, не расскажут свои же.
Положение было серьезное. Во всяком случае, у скалы надо сделать пост и всех, перебирающихся на эту сторону, задерживать.
Арестованные не знали, где они, и были уверены, что попали в руки разбойников. Их посадили в отдельную каюту, а команде приказано было, под страхом наказания, не вступать с ними ни в какие разговоры.
Надо было как-то защитить яхту от возможности организованного нападения.
Когда Аконту обо всем было рассказано, он предложил в качестве верного часового тот аппарат, каким он рассеивал туман. Поставить его на повороте, на том пункте, мимо которого никто не пройдет. В полосу цилиндра — никто не войдет. Так и было сделано. У конца цилиндра был предупредительный знак для своих. У скалы был утвержден пост с телеграфной станцией.
Когда спустя шесть дней четверо не вернулись, команда «Разведчика» пришла в полное отчаяние — они были обречены на медленную, но верную смерть.
Между тем, работы по оживлению успешно подвигались вперед.
Красавица и двое мужчин были вынуты из ящиков, проведены через все стадии освещения. Массаж и гимнастика возвращали гибкость членам и все увеличивалось количество произносимых слов. Мужчины говорили на каком-то старом английском наречии, а женщина на провансальском, которое знал Человек.
Лучше всех чувствовала себя собака.
Из палаток их еще не выпускали. В ближайшее время нельзя было рассчитывать добиться толковых ответов. Из отдельных слов и восклицаний Аконт понял, что открытое им лишь малая часть того, что скрывалось под дном. Надо было терпеливо ждать.
Работы отрядов были закончены. В трюмы парохода и во все свободные помещения было снесено все, что только могло поместиться. Было заготовлено и на новый транспорт и сложено в надежном месте.
Уже собраны были все аппараты и костюмы, упаковано в ящики все, что оставалось. Доктор и геолог раздумали лезть в воду — да теперь этого и не надо было.
Макс и Аконт знали, где лежат подлинные сокровища; Аконт один владел секретом — без него нельзя было до них и добраться. Он обмерил озеро и точно записал место входного отверстия. На всякий случай, он заделал отверстие, хотя давление изнутри гарантировало непроникновение воды — он хотел скрыть от всех тайну входа.
В последний раз он спустился один — и поставил ему одному известные вехи.
Теперь все было готово к отплытию.
За два дня до назначенного срока к Максу пришел Нос и попросил разрешить ему взять с собой Лору — она была его женой — он не хочет ее здесь оставлять.
Слишком усложнилась за эти месяцы обстановка, слишком много новых людей, полулюдей, людей далекого прошлого и людей грядущего. Слишком много золота и алмазов.
Как все согласовать? Как все увезти? Как сохранить тайну? Одни не хотели оставаться, других оставить нельзя было.
Макс хранил в тайне весь план.
Был последний вечер. Стояла полная луна. Все были вокруг костров — все и вся семья Человека.
Когда луна стала над озером, начали снова появляться тени пиратов, но теперь уже никого они не страшили.
Шла веселая беседа, вспоминались все этапы работы и труд и отдых, и отчаяние и восторг.
Лишь один Макс сидел поодаль и думал — как быть? Как реализовать свой план?
И вот что он сделал на следующий день.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Солнце едва золотило верхушки деревьев, когда Макс уже был на ногах. По намеченному плану вся команда должна сегодня перейти на яхту.
Осторожно, стараясь не производить шума, он подошел к палатке Аконта. Аконт еще спал.
Надо было детально обсудить с ним вопрос об охране оставшихся сокровищ.
Макс привык к изобретательности Аконта и полюбил простоту и точность его аппаратов.
Разбудив Аконта, он поделился с ним своими планами. Решено было сделать установки, как только команда погрузится на яхту. Установки должны охранять подступы со стороны озера и защищать дорогу, которая сейчас была настолько благоустроена, что всякий, попавший на остров, безусловно пойдет по ней.
Надо было только обеспечить безостановочную подачу воды. Это решено было сделать при содействии Человека.
Когда лагерь проснулся, Макс отдал распоряжение сняться. Были свернуты палатки, и команда стройными рядами под песню направилась по дороге к берегу. С ними шли, поддерживаемые под руки, красавица и двое мужчин из поддонного замка. Собаку несли на руках.
Было радостно и грустно. Радостно сознание возвращения домой, радостна плодотворность работы, грустно от расставания со сказкой, с легендой, с которой так сжились, что сами стали ее участниками. Было такое ощущение, что будущие рассказы и легенды об острове включат обязательно всю экспедицию, как действующих лиц.
Остались на месте Макс, Аконт и Генрих. Когда песня ушла далеко и ухо уже не различало звуков, оставшиеся принялись за работу.
Через два часа и они оставили место, где прошла короткая, но такая красочная полоса жизни.
Приступили к проверке труб. Едва прошли некоторое расстояние вдоль них, как услышали шум раскачиваемых деревьев. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в присутствии свидетеля. Этим свидетелем была Лора. Дело осложнялось. Надо было изолировать ее до того, как она успеет рассказать своим обо всем, что видела.
Генрих лучше других научился изъясняться на гортанном языке. Он вынул из кармана какую-то безделушку, назвал имя Носа и объяснил, что Нос передал ей это в подарок.
Лора, по-видимому, не понимала значения того, что видела. Она доверчиво спустилась, взяла безделушку и хотела уже вернуться к своему маршруту.
Генрих, по указанию Аконта, удержал ее и направился с нею на яхту. Судьба определяла Лоре вернуться с экспедицией на материк.
Аконт и Макс тщательно осмотрели окрестности — не было ли еще случайных свидетелей — как будто никого — и продолжали проверку труб.
Когда они подошли к истоку, там стоял уже Человек. Его просьба была удовлетворена — он возвращался с экспедицией. Впервые за 30 лет он побрился, надел костюм Аконта — и сейчас имел вид европейца, долго и настойчиво занимавшегося спортом.
Черты лица от постоянного пребывания на воздухе огрубели, движения были сильные — в общем, фигура была внушительной.
Макс объяснил ему необходимость бесперебойной подачи воды и попросил сделать семье соответствующее внушение об охране источника и целости труб. Надо было объяснить и хорошо втолковать опасность приближения живых людей к месту, где прежде был лагерь.
Человек обещал все это сделать, а сейчас он просит Макса и Аконта и пришедшего к тому времени Генриха посетить его дом и перед отъездом закусить. Когда они спускались по ступенькам, проделанным в террасе, их с шумом и волнением, выражавшемся в потоке гортанных звуков, нагнал Икар.
Генрих в это время рассказывал о том, что проделал Икар на берегу. Он вцепился в Орла, когда отряд проходил на яхту, и так сдавил ее в объятиях, что Орел побледнела.
Усилиями пяти матросов удалось оттащить его и только угроза огнестрельным оружием, которого он как-то инстинктивно боялся, хотя действия его еще никогда не видел, позволила удержать его на берегу.
Сейчас он неистовствовал, требуя, как объяснил Человек, не разлучать его с Орлом. Он хватал руками то Макса, то Аконта, то отбегал назад, то одним прыжком оказывался впереди. В глазах перебегали огоньки, то просящие, то с отблеском угрозы.
Человек с трудом его успокоил, сказав, что Орел уедет не сегодня. Все еще раздувая ноздри и беспокойно бегая, он следовал за группой, несколько уравновешенный тоном и словами Человека.
Макс и Аконт еще ни разу не побывали у Человека — никак не удавалось выбрать время.
На повороте, где в начале их работы они нашли связанных матросов, их ждала вся семья.
Жена Человека еще хранила на своем лице черты обезьяньей миловидности. Многое из человеческого обихода было ею усвоено. Она довольно прямо держалась на задних ногах, лишь очень редко становясь на передние, которыми ловко и проворно работала.
Она пожала руки пришедшим и сказала два слова, в которых слышались гласные. Человек объяснил, что слова эти значат — «Прошу пожаловать».
Остальная семья толпилась позади хозяйки, частью на земле, а большинство амфитеатром расположились на окружающих деревьях.
Дом Человека представлял поляну, густо обсаженную деревьями, настолько переплетенными лианами, что внутри была почти полная темнота.
По знаку Человека один из внуков взобрался на дерево и снял щит — сноп света ворвался в помещение — стало радостно и светло.
Посередине стоял большой стол, если так можно назвать стоявший предмет. Это был ряд стволов, довольно плотно пригнанных друг к другу. Промежутки были чем-то замазаны. Стульев не было; ели, сидя по-турецки. В углу стоял очаг, сложенный из камней — дым выходил в дупло дерева.