– У меня оно давно, – я усмехаюсь и отхожу в сторону, чтобы выбраться из-под натиска Раса.
У меня путаются мысли, когда он слишком близко. Хотя в случае с ним всё слишком, с нашей самой первой встречи так повелось. Раньше мне это нравилось, я была молодой и наивной, и захлебывалась от восторга, но теперь я стала старше. Выучила, что жизнь может спросить за залитые солнцем дни и устроить затяжную пасмурную зиму.
– Ты ради этого хотел поговорить с глазу на глаз? Спросить о Марке?
Рас тоже делает шаг в сторону и перехватывает мое упрямое движение прочь. Он вдруг вырастает стенкой передо мной и обхватывает мои запястья. Я шумно выдыхаю и злобно встряхиваю головой, словно он может исчезнуть, как сновидение. Но Рас продолжает тянуться ко мне и заставляет поднять голову, чтобы наши глаза вновь встретились.
– Он сказал, что у тебя проблемы со счетами. Сказал, что вовремя оказался рядом и предложил тебе помощь.
– Как завуалированно…
– Просто скажи мне, ты с ним из-за денег?
Рас заводится из-за моего стервозного тона и едва не встряхивает меня. А я прячу грустную улыбку и думаю о том, что мы стоит лицом к лицу, но между нами словно бетонная кладка, глухая и надежная. И именно это злит Раса, он с чего-то взял, что мы сядем тесным кругом и поговорим по душам.
– Ты хочешь предложить мне больше?
Я поднимаю руку и веду пальцем по шву его рубашки.
– Все-таки хочешь перекупить?
– Хватит, Мира! – он все-таки встряхивает меня. – Ты не вещь, чтобы я покупал тебя.
– Ты говорил иначе на парковке.
– Я не ожидал увидеть тебя, сам не понял, как меня задело твое появление. Все слова Марка… Неужели ты не понимаешь, какой ад творился в моей башке, когда я узнал что вы вместе? Я сам не понимал, что творю.
Он качает головой, растягивая на губах ядовитую усмешку. Приглушенная подсветка бросает замысловатые тени на его лицо и мне отчаянно хочется развернуть его и увидеть при хорошем свете. Я чувствую, что он сейчас произносит важные вещи, те самые, что идут из сердца и, быть может, больше никогда не прозвучат.
Вот снова…
Я каждый раз напоминаю себе, что Рас стал другим человеком, жестким и чужим, но стоит зазеваться, как я проваливаюсь в его мужское обаяние с головой. Что-то вспоминаю, что-то дорисовываю и чувствую, как становится трудно стоять рядом с ним с непроницаемой маской. Из меня рвутся эмоции, хочется либо кричать на него, либо… либо целовать.
Слова Марка ни черта не помогли.
Часть меня до сих пор тянется к Расу.
– Я же видел, Мира, – Рас понижает голос и начинает говорить с нежностью. – Собственными глазами в том номере… Тебе было хорошо со мной, ты забыла, что Марк рядом. Я тоже забыл…
– Ты был пьян.
– Я больше изображал, я не успел выпить достаточно. Марк встал и повел тебя, а меня тошнило от одной мысли, что вы останетесь наедине.
– Мы часто остаемся с ним наедине.
Я жалю его, отпуская злость из сердца маленькими порциями.
– Не надо, – в низкий голос Раса впиваются хриплые иголки. – Ты не такая жестокая.
– Жестокая? Это я жестокая?!
Я резко дергаюсь и вырываю ладони из его горячего захвата. Дергаюсь вновь, но Рас увлекается нас подальше от окна. Он вжимает меня в стенку, запирая в душную коробочку, где с одной стороны его железное тело, а с другой – деревянные панели. Я делаю несколько обреченных рывков, но начинаю задыхаться из-за обжигающего дыхания Раса, которое течет сверху. Он смотрит на меня, часто дышит и какого-то черта злится больше меня! Он явно завелся и мои эмоции лишь распаляют его собственные еще сильнее. Мы как чертовы переходники и взаимосвязанные надежно спаянные частицы, которые повторяют значения друг друга – плюс или минус – и усиливают общий эффект.
Мы дышим яростью друг друга и боремся, выбрасывая руки вверх. Я, чтобы оттолкнуть Раса, а он чтобы оставить меня на месте. Он безумно сильный, чтоб его! Жмет и давит, заставляя биться от его стальные мускулы, которые проступают сильнее с каждой секундой из-за напряжения. Я выбиваюсь из сил до обидного быстро, хотя Рас контролирует свои пальцы, он лишь фиксирует меня на месте, не позволяя себе оставить синяки на моем теле. Он всегда это умел… Сходил с ума от страсти, рвал на мне одежду и набрасывался как голодное животное, но никогда не переходил грань и не делал больно.
Только если сразу в сердце. Грязным ботинком в самую сердцевину, растоптал и уничтожил, а потом ушел из моей жизни в гробовой тишине, будто я ничтожество и не заслужила даже его попыток объяснить свой поступок. Он ничего не сказал. Ничего.
– Ненавижу! – у меня больше не выходит контролировать злость и она прорывается буйным потоком. – Я ненавижу тебя!
– За что?!
Рас рывком переносит ладони на мою талию и поднимает меня. Я проскальзываю по стенке и оказываюсь с ним на одном уровне. Вижу его раскрасневшееся лицо перед собой и тут же вспоминаю, что мои руки теперь свободны. Он больше не держит их. Я вскидываю ладонь и бью Раса по щеке, хлестко и больно, впечатывая огромный бриллиант подаренный Марка в его кожу. Рас морщится, а потом наклоняется и целует меня в губы. Он буквально набрасывается меня, словно тоже хочет растерзать мою кожу. Но лаской, жаждой…
– За что, Мира? – произносит он между лихорадочными выдохами. – За то, что не смог трахать тебя после него? Не смог делить тебя?
– Я не о вчера.
– Я тоже не о вчера, – он мотает головой и его горячие губы уходят к моей шее.
Он ласкает меня, облизывает и кривится так, словно прикосновения ко мне причиняют ему боль.
– Я о нашем прошлом, – добавляет Рас тише. – У нас же всё было идеально, я готов был всё сделать, против отца пойти, отказаться от наследства, любое твое желание… Блять, Мира! Зачем? За что?
Он проигрывает порыву чистой ярости и зажимает мою шею сильными ладонями. Отстраняется от меня на вытянутых руках и встряхивает, вынуждая ощутить короткий приступ удушья. Я цепляюсь за его пальцы, пугаясь, но Рас быстро приходит в себя. Он опускает меня на пол, но продолжает крепко держать.
– Тебе было мало меня?
– Рас, отойди. Ты не контролируешь себя.
– В восемнадцать я себя хуже контролировал. Думал убью вас обоих, когда узнал. Я хотел Марку снести челюсть из револьвера отца.
Я замираю на месте. Из Раса рвется буря эмоций, которые буквально обжигают мое лицо. Я слышу его слова, но больше всего на меня действуют его эмоции. Я словно смотрюсь в зеркало, вижу ту же боль, что живет в моем сердце много лет. Ту же злость и чувство собственного бессилия, когда всё бы отдал, чтобы жизнь сложилась иначе, но уже ничего невозможно исправить.
– Рас, – шепчу мягким голосом и обхватываю его широкие ладони.
Рас дергается, как от удара, и пятится от меня, трезвея после всего, что только что сказал мне в лицо. Он явно не собирался раздирать старые раны, но слово за словом и на свет выплыла правда. Невозможная, сбивающая с толку… У меня столько к ней вопросов, но в первую очередь я хочу, чтобы Рас пришел в себя окончательно. Мне больно смотреть на него такого, обнаженного и надломленного. Я никогда не была кровожадной, не умела мстить и предъявлять счеты, так что я держу руки Раса и считаю про себя длинные почти вечные секунды.
– С чего ты взял, что я спала с Марком? – мой голос шалит, но я произношу слово за словом. – Тогда еще, когда мы встречались с тобой.
– Блять, Мира…
Рас издает выдох, который больше напоминает стон загнанного животного.
– Не надо строить из себя невинность. Я знаю, что это было, хватит… Без того тошно.
Он коротко смотрит в мои глаза, но отводит взгляд от греха подальше. Боится сорваться? Я же вижу, что его передергивает, Рас ведет плечами и кривится, словно вспомнил что-то мерзкое.
Он снова делает шаг назад, ища дистанцию между нашими телами, но во мне просыпается упрямство. Я хочу получить ответы и следую за ним, не позволяю ему отвернуться и встаю на носочки, чтобы он не прятал глаза от меня.
– Ответь мне, Рас. Я имею право знать! Я не знаю, о какой измене ты говоришь? Может, ты перепутал? Это ты изменил мне! Ты трахнул мою подругу у меня на глазах. Ты!
Я плашмя ударяю его ладонями в грудь и сама не замечаю, как начинаю плакать.
– Я не изменяла тебе с Марком, – из-за слез тяжело говорить, но я упрямо бросаю слова прямо ему в лицо. – У меня никогда бы и мысли такой не возникло! Он же был твоим лучшим другом! Я на других парней вообще не смотрела, а Марка воспринимала как брата.
– А как же фотографии, Мира?
Я осекаюсь, не понимая о чем говорит Рас. А он грустно усмехается и кивает, словно поймал меня на лжи.
– Всё, я выдохнул, – добавляет Рас. – Пришел в себя. Не бойся, я ничего не сделаю тебе, – он указывает на мое горло, которое крепко сжимал минуту назад. – Тебе не нужно придумывать небылицы, чтобы я успокоился. Я сорвался, но больше не позволю себе ничего подобного.
– Какие фотографии?
– Прости, я их не сохранил. И в рамки не вставил.
– Черт, Рас! Скажи нормально, что за фотографии?!
– Как ты ебешься с моим другом!
– Это невозможно, – я качаю головой, как заведенная. – Не может быть никаких фотографий. Нет, это просто-напросто невозможно…
Я звучу сбивчиво, но в голове начинает проясняться. Как густой туман, по которому пробегает свежий воздух и разгоняет его прочь.
– И ты поверил? – я опять цепляюсь за его руки и хочу то ли удержать его на месте, то расцарапать его кожу к черту. – Поверил и даже слова мне не сказал? Пошел трахать мою подругу? Решил, что лучше отомстить, чем брать в руки револьвер отца?
Меня почему-то начинает клонить вниз и Рас подхватывает меня. Он тут же поднимает меня на руки, хотя я выставляю локти, чтобы он прижимал меня к себе. Мне хочется кричать и проклинать его, а еще лучше сделать так, чтобы он вдруг оказался очень далеко. Я больше не могу вести этот разговор, мне слишком тесно в груди, а воздух кажется пустым. Делаешь глоток и ничего.
Ничего.