он сам собой возник под землей.
Ту же историю перепевают в дюжине других сказаний о подобных находках, в том числе об изваянии некоего божества, подаренном тибетскому царю Сонцэнгампо (УП в.) и хранящемся в Лхасе.
Камни, более или менее напоминающие по форме человеческие тела и головы животных, в большом почете у аборигенов из западных приграничных провинций, где многие считают их талисманами. Нередко бессовестные шарлатаны подправляют камень, чтобы придать ему более явное сходство с человеческим лицом или другим предметом, и выставляют свой товар на продажу под видом нерукотворных «ранг джунгов».
Забавно, что туземцы, видевшие, как заезжие минералоги обследовали камни, вообразили, будто они разыскивают статуэтки или чортены, и принялись предлагать им всевозможные предметы. Другие подумали, что глупых иностранцев интересует все, что выкапывают из земли, и стали хвастать, что сумеют всучить им такие «находки» за большие деньги. С этой целью они устроили в разных местах тайники, набили их всякой всячиной и приводили туда чужеземцев, которые, разумеется, над ними смеялись.
Мне рассказали еще одну смешную историю о некоем обитателе Драпа по имени Кэлсан, вбившем себе в голову, что обломок камня, найденного им в каком-то завале, не что иное, как чудесным образом сотворенное изваяние богини Долмы.
Драпа — один из округов Сикана, жители которого пользуются недоброй славой — они явно тяготеют к грабежам и разбою. Кэлсан разделял склонность своих земляков к неправедно раздобытым трофеям, но не отличался большим умом.
Он показал свою находку друзьям, утверждая, что если носить ее с собой, обращаясь с молитвой к Долме, то можно стать невидимым. Хвастуна подняли на смех.
Это не поколебало его уверенности. Он завернул идола в старый шелковый лоскут и спрятал его за пазухой. Прознав это, несколько веселых кампа притворились, что не видят Кэлсана, когда он проходит мимо, а другие, симулируя священный ужас и почтение, падали перед ним на колени. Эти красочные сцены окончательно убедили дурака в его правоте. Поистине талисман творил чудеса: он делал его обладателя невидимым либо вместо него люди лицезрели богиню!
Кэлсан был не из тех, кто довольствуется материально невыгодными чудесами. Врожденное чутье добытчика подсказало, что у него в руках уникальное средство разбогатеть, ничем не рискуя, и не следует упускать такой случай.
Неутомимый бездельник отправился в Дацзяньлу, осмотрел местные магазины со всеми входами и выходами, а также понаблюдал за хозяевами, чтобы узнать их привычки. Решив, что этого достаточно, мошенник пошел в приглянувшуюся ему лавку.
Уже вечерело. Кэлсан залез на стену, прижимая к груди свой талисман и бормоча слова хвалы богине Долме.
С высоты своего постамента он наблюдал, как лавочник прошел через двор, побывал в одной из комнат и вернулся оттуда с зажженными палочками ладана в руках и расставил их в каком-то закутке, где, очевидно, находился невидимый в темноте алтарь.
Исполнив ежедневный долг, достойный торговец вернулся в свои покои, запер дверь и лег спать.
Кэлсан, по-прежнему сидевший на стене, остался в одиночестве; до него доносился приятный запах ладана, вокруг царила полная тишина. «В самом деле, талисман сработал, — подумал глупец, — наверное, китаец таинственным образом почувствовал присутствие богини и почтил ее зажженными благовониями, а меня он не увидел».
Чудо продолжалось; вор спрыгнул со стены, взломал дверь лавки, взял из кассы деньги и столько товаров, сколько смог унести, а затем вернулся домой незамеченным.
Этот успех настолько окрылил Кэлсана, что он решил незамедлительно предпринять еще одну аферу, полагая, что отныне ему не понадобятся никакие меры предосторожности. И вот среди бела дня мошенник проник в другую лавку и, будучи уверенным в том, что его никто не видит, принялся хватать все, что пришлось ему по вкусу. Ошарашенный торговец вскоре пришел в себя и вместе с приказчиками устроил грандиозную взбучку незадачливому грабителю. Затем оба пострадавших китайца передали Кэлсана полиции, и на следующий день его еще более жестоко избили палками по приказу судьи.
Приятель Кэлсана, от которого я узнала эту историю, комментировал ее с многозначительным видом: «Долма оберегает только добродетельных людей. Она ни за что не стала бы помогать тому, кто намерен совершить дурной поступок. Кэлсан поплатился за то, что он ее оскорбил».
Кампа нисколько не сомневаются в магической силе нерукотворных изваяний богини.
Вера в талисманы, которые могут сделать человека невидимым, существовала во всех странах мира. Как известно, подобные чудеса упоминаются в арабских сказках «Тысяча и одна ночь» и в книгах европейских средневековых авторов. В прелестной новелле Боккаччо, озаглавленной «Камень-невидимка», речь идет о похождениях одного глупца, который вместе с друзьями отправился на поиски чудесного камня, и о том, как те издевались над простаком. Как и в случае с Кэлсаном, история заканчивается наказанием героя, но на сей раз «невидимка» получает трепку от жены, которая прекрасно его видит.
Тибетцы также верят в дипчинг — «лес, дающий тень», о котором я подробно рассказала в одной из своих предыдущих книг[163].
Кроме того, люди повсюду поклонялись некоторым деревьям и растениям.
«Что за святые народы, в садах у которых родятся этакие божества!»{175}— восклицал Ювенал, подтрунивая над египтянами, обожествлявшими репчатый лук.
Поэт не насмехался бы так над китайцами из Сикана, более разборчивыми в выборе божества, обитающего в садах. Им стал цветок пион.
Пионы не обожествляют, а скорее почитают как растения, приносящие радость владельцу сада; им также приписывают пророческий дар. Пока пионы в вашем саду продолжают цвести, вы можете рассчитывать на доброе здоровье всех членов вашей семьи, а также благополучие в делах. Напротив, бутоны засохшие, не распустившиеся и опавшие листья считаются недоброй приметой, сулящей убытки, болезнь или смерть.
Рекомендуется с уважением относиться к пионам, растущим около дома. Почва вокруг растений должна быть тщательно убранной; полагается жечь возле них ладан и украшать их лентами, которые преподносят в знак почтения божествам и важным особам.
Кроме того, следует вести себя с этими цветами как с разумными существами. Надо с ними беседовать, говорить им приятные слова и стараться всячески угодить.
Когда я приехала в Дацзяньлу, в саду французской католической миссии было много пионов. Один куст рос рядом с моей хижиной. На нем виднелись крупные розовые цветы. Постепенно пионы стали сохнуть и завяли.
Туземцы объясняли это так: иностранцы не обращаются с цветами надлежащим образом и не оказывают им должного почтения. Новая настоятельница, возглавившая монастырь, вырыла все пионы для продажи и осквернила почву вокруг других растений содержимым выгребных ям.
Исчезновение пионов стало предвестием поражения Франции. А утрата цветка из моего палисадника, как оказалось, предвещала смерть моего мужа.
Во многих странах, если не повсюду, служители культа различных религий с гордостью утверждают, что они в состоянии влиять на погоду с помощью некоторых обрядов либо молитв.
Китай и Тибет, разумеется, не являются исключением из правила. Буддийские монахи и даосские священники, сведущие в этом необычном искусстве, получают немалые барыши, по мере необходимости вызывая дождь или предотвращая град.
Прибегая к помощи этих кудесников, китайцы и многочисленные метисы, обитающие в долине Дацзяньлу, в то же время придерживаются собственного мнения относительно того, как вызвать дождь в случае засухи, грозящей погубить их урожай.
В главе П, рассказывая об обожествляемых природных явлениях, я привела в качестве примера озеро, которое не любит, когда на его берегах шумят, и оно в отместку заставляет небо разразиться дождем.
Очевидно, те, кто верит в странную чувствительность озера, невысокого мнения о его уме, поскольку они не боятся дурачить его в своих интересах.
Я сомневаюсь, что местные власти разделяют суеверия черни, но, вероятно, они считают необходимым им потакать и таким образом способствуют сохранению этого обычая.
Если крестьяне жаждут дождя, отцы города спешно нанимают дюжину человек, снабжают их провизией и отправляют на берег озера. Люди должны издавать крики и бросать в воду камни, до тех пор пока озеро не разозлится и не вызовет дождь. Похоже, эта комедия обычно оказывается эффективной.
Я не поручусь, что она непременно приводит к успешному результату, но могу заверить, что порой результат превосходит ожидания селян.
Одна из зим, проведенных мной в окрестностях Дацзяньлу, была необычайно сухой, без традиционных снегопадов и весенних паводков. После того как на озеро высадился людской десант, пошел дождь.
И вот настал восьмой день четвертого месяца по лунному китайско-тибетскому календарю. Это большой праздник, когда толпы верующих, китайцев и тибетцев, устремляются в монастыри, чтобы жечь там масляные лампады и благовония на храмовых алтарях. Вдобавок в этот день устраивают пикники и многие семьи веселятся на свежем воздухе. Естественно, в то время как все разряжены в пух и прах, дождь оказался бы некстати. Поэтому людям, посланным к озеру, было велено не шуметь и держаться на почтительном расстоянии от берега.
Стоял солнечный день.
Между тем количество осадков, выпавших за последние дни, считалось недостаточным. Наутро после праздника вновь послышались вопли и плеск от бросаемых в воду камней. Начался дождь. Однако двенадцатый день того же месяца тоже был праздничным. Может быть, люди, которым поручили дразнить озеро, плохо уяснили отданные им распоряжения либо озеро, которому надоело, что его дурачат, рассердилось всерьез. Так или иначе, страшная буря обрушилась на долину, где собрались позабавиться сотни людей. Ветер разорвал их палатки в клочья, а ливень испортил красивые платья разбегавшихся с криками женщин. Потоп продолжался несколько недель кряду, так что самые крошечные ручейки превратились в ревущие потоки, а низменные участки земли оказались затопленными. Лето было дождливым, и почти весь урожай погиб.