Корсар открыл дверцу и вылез из машины. В кабину ворвался холод и стылый запах гниющей листвы. Кирилл что-то сказал Корсару. Оба посмотрели в сторону второй машины.
Тем временем из передней машины вышел Краб. Появился Нолик.
– Чой-то они? – удивился Заяц.
Дыня вздохнул. Оба они догадывались зачем остановка, инстинкт подсказывал им, что сейчас что-то произойдет, но оба они гнали от себя это инстинктивное знание, старательно отталкивали от себя эту мысль. И не могли оттолкнуть.
– На выход, – холодным, словно замерзшим голосом скомандовал Корсар.
– Зачем? – спросил Дыня, нашаривая на двери ручку.
– Краб хочет поговорить.
Заяц и Дыня переглянулись. Хреново. Они боялись этого, ожидали и боялись даже думать об этом, словно пытались обмануть судьбу.
– Давай быстрее, не зли Краба, – Корсар мельком глянул через плечо.
– Главное, не спорте с ним, – не оборачиваясь посоветовал водитель, – да, виноваты, прости. Не лезьте в залупу.
Краб посмотрел на часы.
Дыня выбрался из машины первым, держась за бок. За ним – Заяц.
Краб успел отойти от машин чуть в сторону, метров на десять. Недалеко от него стоял Нолик.
– Бегом, – сказал Кирилл, и пар комком вылетел из его рта.
Солнце поднялось уже довольно высоко, темные тени деревьев, перечеркивавшие поляну, медленно отползали к стволам.
– Как самочувствие? – Краб смерил глазами вначале Зайца, потом Дыню.
– Нормально, – ответил Заяц и посмотрел на Дыню.
– Ага… – подтвердил Дыня.
– Переломов нет?
– Не, немного ушибли.
И Заяц и Дыня понимали, что все это Краб спрашивает не с проста, что за всем этим кроется какая-то ловушка. Они ожидали, что сейчас он будет на них кричать, может быть врежет. Или действительно что-нибудь сломает, но он внешне спокойно спрашивал у них о самочувствии.
– Как оно все вышло?
– Нас высадили возле клиники, мы позвонили. Охранник нас пропустил. Спросил только куда мы…
– Мы сказали, что от Краба… от тебя. Он и пропустил.
– Кто ж знал? Мы к корпусу пошли, а они нас на полпути и перехватили. Отмудохали сперва, а потом сунули телефон – звони, мол. Ну, Заяц…
– Я и позвонил… – Заяц торопливо перебил Дыню, – а что делать, у них, вон, и стволы, и народу…
– Стволы… – протянул Краб.
Холод стал медленно заползать к Дыне за воротник.
– Стволы… А у вас… – в кармане Краба подал голос телефон, – да? Что? Какой Максим? Клиника… А, понял… Что тебе? Сказал чтоб позвонил, сказал. Молодец! Ты откуда звонишь? Из дому? Жаль.
Краб переложил телефон из правой руки в левую. Освободившейся рукой похлопал себя по карманам. Щелкнул пальцами над плечом. Кирилл подал ему сигарету.
– Предупредил? Плохо. Ты бы мне сейчас очень пригодился там. Ну ладно… Что? Приятеля своего туда присоветовал? И как? В три часа? Пятнадцать ноль-ноль? Ладно. Сам подойдешь к клубу «Якорь» к двенадцати. Скажешь – ко мне. Тебя подвезут, – Кирилл щелкнул зажигалкой, и Краб сделал небольшую паузу, чтобы прикурить, – шмотки возьми дня на три. Все.
Заяц и Дыня, слушавшие разговор Краба затаив дыхание и переминаясь с ноги на ногу, снова переглянулись.
– Стволы, значит, – сказал Краб, спрятав телефон.
Нолик у него за спиной чихнул. Краб поморщился.
– Значит, вы просто дали себе навалять и отдали свое оружие. Так?
– …
– Так?!
– Так. Их там…
– Их там… Ладно, они там, а вы здесь, – почти примирительно сказал Краб, – плохо что вы облажались. Слышь, Кирилл? Твои люди облажались. Что будем делать?
– Не знаю.
– Не знаешь… Нолик твой долбанный ножом пользоваться не умеет, эти двое… – Краб сплюнул, – … как… Дешевки.
Пауза. Краб сказал что хотел, а остальные предпочитали молчать.
Заяц подумал, что нужно вставить слово, попытаться объяснить, что слишком много было тех козлов в клинике, что не успели они, а если бы и успели, то все равно ничего бы не смогли…
Заяц лихорадочно подыскивал слова, но они наталкивались на чувство безысходности и обреченности. Жалкие слова оправдания расползались от одного только прикосновения к жуткой мысли – это все.
– Нахрена мне такие бойцы? – задумчиво спросил себя Краб. Обернулся к Кириллу, – Не подскажешь?
Кирилл не ответил.
– Вот даже ваш непосредственный начальник не может мне сказать, зачем мне в группе такие уроды как вы. Не может.
Снова пауза. Тишина. Только какая-то птица невразумительно проорала что-то сверху бестолково маячащим на поляне людям.
– Мне только что позвонил парень, – Краб похлопал себя рукой по карману, в который положил сотовый телефон, – я с ним познакомился сегодня ночью. Он схватился за пушку, когда я бил его приятеля. Охранника той самой гребаной клиники!
Голос Краба чуть не сорвался на крик. С ветки дерева шумно слетела птица. Нолик поежился и передернул плечами.
Краб снова сделал паузу. Теперь для того, чтобы успокоиться. Он сам неоднократно на тренировках говорил своим боевикам, что явная демонстрация своих эмоций свидетельствует только о слабости.
– И этому парню я предложил войти в мою группу. И этот парень… – голос Краба снова пошел вверх, – согласился сразу, потому что он знает, в группе у Краба только лучшие. Лучшие. И это знают все. И это знали те, кто вас принял в клинике. А вы…
Нолику захотелось спрятаться за дерево. Или упасть на землю и зарыться в листья.
– Короче, – Краб снова усмирил свою злость, – я хотел вначале пришить вас обоих…
Дыня покачнулся. Его словно ударило чем-то упругим в лицо. Пришить. Все вокруг разом исчезло. Остался только голос Краба.
– Потом я подумал, что можно вас обоих просто наказать и оставить в группе. А после звонка этого парня я понял, что мне нужен только один из вас. Который?
«Я!» – чуть не выпалил Заяц, но голос куда-то исчез, засох где-то в глубине воспаленной глотки, получился только длинный выдох.
Дыня закашлялся.
– Который из них останется у нас? – Краб обернулся к Кириллу.
Тишина.
– Трудно выбрать, кто же из вас хуже. А нужно. Ладно, – решительно сказал Краб, – отдайте оружие мне.
Заяц вынул пистолет сразу, а у Дыни он зацепился за подкладку. За чертову рваную подкладку.
Дыня рванул оружие, подкладка с треском подалась:
– Вот.
Краб взвесил на руках пистолеты, неторопливо повернулся к Нолику:
– Сунь к себе в карманы.
– Ага, – Нолик принял оружие.
– А вы сейчас разберетесь между собой, кому оставаться в группе Краба, а кому выходить в отставку. Самоотвода нет ни у кого?
Заяц посмотрел на Дыню. Тот взгляд принял и своих глаз не отвел. Никому из них не хотелось проверять, что именно стоит за формулировкой «выйти в отставку». Ничего хорошего она означать не могла.
– Самоотводов нет. Тогда приступайте. Либо в течение ближайших десяти минут вы определите, кто здесь лишний, либо у меня в группе будет вакансия, – Краб отступил на несколько шагов назад и сделал приглашающий жест, – правил нет никаких.
Дыня медленно обернулся к Зайцу. Тот попятился на три шага и остановился, приняв стойку.
– Начали, – сказал Краб.
Пустота
– Я так понимаю, что вы решили на мне заработать, – сказал Гаврилин.
– Чего? – изумился Хозяин.
– Заработать. Выгоду поиметь. Загрести жар чужими руками. Или еще синонимами побаловать?
– Жар загрести?
– Да. Моими руками.
Хозяин кивнул:
– Точно. Решил. Только ты будешь грести жар не потому, что это для меня, а потому, что это из под твоей жопы. Это тебя поджаривает сейчас житуха. Это у тебя шкварчит под хвостом. Вот и греби, милый.
– А мне так кажется, что смаленым несет не только от меня. Мы с вами, дорогой Хозяин, сидим на одном мангале. И задницы у нас приблизительно в одном и том же состоянии. А Краб очень грамотно раздувает под нами угли и скоро начнет проворачивать шампуры, чтобы мы с вами покрылись равномерной корочкой. И разница между нами только в одном, меня подадут на стол раньше, чем вас. Нет?
Хозяин улыбнулся. Этот разговор ему даже начинал нравиться. И парень этот – тоже вызывал какое-то странное чувство симпатии.
– С чего это ты, Сашок, так решил?
– А что, это для кого-нибудь секрет? Краб вас подставил, вывезя меня из клиники силой. Ой, как подставил. Теперь хоть так, хоть так, а Хозяин Крабу проигрывает по очкам. А раз Краб круче Хозяина, то он автоматически круче тех, кто не так крут как Хозяин. Так? Так. И не нужно ухмыляться!
– Это я не о тебе улыбаюсь, – Хозяин подвинул Гаврилину тарелку, – ты, может, поешь, пока не остыло.
– Сейчас, только вот выступление закончу.
– Ну-ну!
– Если за меня возьмется Краб, то я запою. Это вы точно сказали. И неизбежно расскажу все что знаю.
– А ты много знаешь?
– Не очень… Это что-то меняет?
– Нет, извини.
– Вариант первый – Краб раскручивает меня без свидетелей. Он узнает от меня контактный телефон и имеет возможность связаться с моим… гм… руководством без вашего участия.
– И без твоего.
– И без моего, но это не так важно. И мое начальство начинает с ним взаимодействовать.
– И?..
– И зачем им тогда старый вор пенсионного возраста, которого почему-то называют Хозяином. Хватит одного Краба. Это в любом случае, чтобы там не задумывали мои начальники изначально, – Гаврилин поймал себя на тавтологии, подумал секунду и повторил, – изначально.
– Второй вариант?
– Вариант два – меня потрошат при большом стечении заинтересованных лиц. Так сказать, всем миром. И выдавленная из меня информация становится всеобщим достоянием.
– Ну и что?
– Как что? Всем становится понятно, что в системе, выстроенной заслуженным стариком, есть совершенно лишняя деталь… – Гаврилин наконец подвинул к себе тарелку и взял в руки вилку. – Неплохо пахнет.
– Ира у меня хорошо готовит, – сказал Хозяин,
– Очень хорошо, – подтвердил Гаврилин, попробовав.
Хозяин к своей тарелке не притронулся, он с минуту молча наблюдал, как Гаврилин ест.