– Мне к Хозяину, – сказал Краб.
– Доброе утро, – сказал Бакс.
– Мне к Хозяину, – с нажимом повторил Краб.
Винт наконец оторвался от стены, потянулся, посмотрел на Краба.
– Что уставился? – поинтересовался Краб.
– Ничего, – пожал плечами Винт, отвернулся и постучал в дверь.
Хозяин что-то ответил. Краб почувствовал, как немеют сцепленные за спиной пальцы. Спокойно.
– Здесь Краб, – сказал Винт.
– Пусть входит, – услышал Краб.
– Прошу, – сказал Винт с улыбкой уступая дорогу Крабу.
Улыбайся, подумал Краб, до завтра. До завтра.
Хозяин сидел в кабинете не один. Еще два человека, из тех, что подчинялись только Хозяину. Один возле окна, другой на стуле возле двери.
– Как доехал? – спросил Хозяин.
– Нормально, – Краб демонстративно оглядел кабинет, останавливая взгляд на бойцах.
Хозяин этого взгляда не заметил. Или не обратил на него внимания. Или сделал вид, что не обратил на него внимания. Краб подошел к письменному столу и сел на стул.
Только сейчас до него вдруг дошло, что именно показалось странным на входе в здание. Охраны стало больше, и среди охранников не было его, Краба, людей.
Краб напрягся. Что это значит?
– Что-то случилось? – спросил Краб.
– Ты о чем?
– Об охране внизу, об этих… – Краб кивнул головой в сторону телохранителей,
– Странно.
– Что странно?
– Странно, что тебя это удивляет, – Хозяин говорил спокойно, не торопясь. Уверенно говорил. Что бы это значило?
Неужели?… Он что, все вычислил и решил больше с Крабом не церемониться?
– Вчера ты умудрился испортить мне отношения со всеми в этом городе. Ты что, сам этого сегодня не понял?
– Они не начнут разборку! – уверенно сказал Краб.
– Ты гарантируешь?
– Я точно знаю. Они сожрут все, что мы… ты им скажешь, – Краб чуть не ляпнул глупость. Это «мы» вырвалось случайно, но было бы куда хуже, если бы он сказал «я», – они не полезут к нам. А если полезут…
– Да, мы сможем навести порядок, – кивнул Хозяин, – это мы умеем. Мы самые сильные.
С каждой фразой «мы» звучало все громче:
– Мы только не смогли разобраться с Солдатом. А так мы действительно круче всех.
Краб промолчал.
– А еще ты привез сюда этого крутого парня, Александра Гаврилина. И не боишься…
– Чего я должен бояться этого…
– Действительно, – подхватил Хозяин, – чего нам бояться его? Он ведь, как ты сам говоришь, замочил того, кого ни мы, ни кто другой замочить не смогли. Ты уж пожалуйста реши, кого привез. Если он действительно такой крутой – почему ты не принял никаких мер безопасности. А если он не тот, за кого мы его принимаем, зачем ты его привез? – теперь в голосе Хозяина Краб уловил иронию.
– Я сейчас все это выясню… – начал Краб, но Хозяин снова его перебил.
– Сделай одолжение! Если мне не изменяет память, именно у тебя должна болеть голова по поводу нашей… – Хозяин подчеркнул это слово, – … нашей безопасности.
– Я помню об этом…
– Тогда почему я должен заботиться об этом? Почему я должен вызывать к себе Клоуна и напоминать ему о том, о чем ему должен напоминать ты? Объясни!
Краб молча встал. Ему хотелось оборвать Хозяина, заставить его замолчать, запретить ему разговаривать с собой в таком тоне. Телохранитель, сидевший возле окна, словно невзначай отодвинул полу пиджака. Сзади, от двери, послышался металлический щелчок застежки на кобуре.
– А ты не дергайся, – сказал Хозяин, – не дергайся. Никто тут не собирается тебя оскорблять. Сядь!
Краб стоял.
– Сядь, я тебе сказал!
– Я пойду поговорю с Гаврилиным, – сказал Краб, глядя в окно.
– Пойдешь, поговоришь, – кивнул Хозяин, – когда я разрешу. Садись.
Краб помедлил.
– Да сядь ты, в конце концов! Что ты из себя кисейную барышню разыгрываешь.
Краб опустился на стул.
– Ты и меня пойми, все это как снег на голову. А мне нужно думать обо всем. Старый я стал, – внезапно пожаловался Хозяин, – старый. На отдых мне пора. Как считаешь?
Вопрос этот застал Краба врасплох. Странный вопрос, никогда до этого Хозяин не начинал разговоров на эту тему. Ясно, что старый. И не на отдых тебе давно пора, а на кладбище, подумал Краб.
– Молчишь? Ну, молчи. Ты уж меня прости за наезд. Я тут с твоим приятелем беседовал.
– С кем?
– С Гаврилиным. Поверишь, давно уже не возникало желания порезать кого-нибудь, а тут… Так что, ты с ним как нужно поговори. Но только так, чтобы мы его могли людям предъявить. Одним куском и живого.
Краб кивнул. Давай-давай, командуй. Все будет не так как хочется тебе, а так как будет нужно мне. Краб встал.
– За часик я его разговорю.
– Вот и хорошо. А я пока вздремну. Устал. – Хозяин сказал это спокойным, ровным голосом, но Крабу показалось, что прячется что-то за этими интонациями, за прищуренными глазами.
Черт с ним, потом решим все наши проблемы. Сегодня, максимум завтра.
За дверью послышался какой-то шум, невнятные голоса. Потом крик: «Да пусти ты, сука!». Голос Нолика, узнал Краб.
– Кто там еще? – громко спросил Хозяин.
Дверь открылась, и на пороге появился Нолик.
– Это…
– Что такое? – спросил Хозяин.
Нолик перевел взгляд с Хозяина на Краба и обратно. Неуверенный, испуганный взгляд, отметил Краб и шагнул к Нолику:
– Вынь конец изо рта и говори.
– Там этого, мужика, который лабуха грохнул… – Нолик сглотнул.
Краб оглянулся на Хозяина, почувствовав его взгляд.
– Что с ним?
– Он это… – снова промямлил Нолик.
От затрещины он взвыл и упал.
Краб наклонившись, схватил его за волосы:
– Что? Что?
– Нету его, пропал. Клин мертвый лежит, а мужика нету.
Краб выпрямился, обернулся к Хозяину, а Нолик испуганно зачастил:
– Все залито кровью, горло у Клина перерезано, а мужика нет. Я сразу к вам побежал, а Кирилл там с пацанами все обыскивает.
Нолик встал с пола и начал осторожно пробираться к двери.
– Сбежал… – тихо сказал Хозяин, – сбежал.
– Ах ты сука! – обернулся к нему Краб, – Да я тебя сейчас…
Пистолеты синхронно появились в руках телохранителей, отбросив в сторону Нолика в кабинет ворвались Бакс и Винт.
– Не психуй, Краб.
– Не психуй? – Краб захлебнулся в крике, – Куда ты его дел? Куда?
Все напряжение, вся злость разом выплеснулись из Краба в этом крике. Его кинули. Кинули. Остатками рассудка Краб понимал, что нет у него ни малейшего шанса добраться до Хозяина, что кто-нибудь из телохранителей успеет выстрелить, и только это останавливало его.
Нолик выполз из кабинета.
– Заткнись! Прекрати истерику! – Хозяин встал и вышел из-за стола. – Я не знаю, что случилось с Клином.
– Сука, – прошептал Краб.
– Я действительно не знаю что там произошло, – сказал Хозяин, – Успокойся. Нужно разобраться.
Наблюдатель
Сто шагов бегом. Сто шагов пешком. Опять сто шагов бегом. Или почти бегом. С болью в боку особо не побегаешь.
Шагом. Даже в таком темпе и даже по пересеченной местности можно уйти за день километров на сорок. При достаточной подготовке и при желании. Километров через пять делать небольшой привал, минут на пятнадцать.
И снова – сто шагов бегом, сто шагов пешком. А через двадцать километров – еще привальчик, на пол часа. К вечеру можно было бы выйти к трассе. Можно было…
Бегом. Густой лес. Приходится больше времени тратить не на передвижение, а на поиск прохода. Тайга какая-то. С другой стороны, удается так запутать следы, что и сам бы наверное дорогу не нашел. О чем это я? О привале в пятнадцать минут. Остановиться и уже никогда не продолжить бег. Мороз, знаете ли.
Мороз и солнце. Как у Пушкина. Резануло в боку. В правом, да так, что сбился с шага и чуть не упал. Не останавливаться. Еще пятьдесят шагов. Сорок пять. Сорок.
Уже не понять какой бок нужно держать рукой, тот, который с раной, или тот, который с печенью. Тридцать.
С горки бежать значительно легче. Если бы еще не скользили по опавшим листьям ноги. Двадцать…
Черт, нога у Гаврилина подвернулась, и он упал. На руки, развернуло, попытался зацепиться за дерево, ободрал пальцы о заледеневшую кору, удар…
Крик сдержать не удалось. Раненным боком о дерево. Как больно. На мгновение потемнело в глазах. Перехватило дыхание. Встать.
Нужно встать. Гаврилин повторил это дурацкое слово несколько раз. Встать! Встать. Встать?
Что это значит? Встать. Это значит, что нужно продраться сквозь дебри яростной боли и подняться на ноги. Встать.
Гаврилин прижался к дереву щекой и понял, что не ощущает уже холода. Встать. Больно-то как! Левой рукой лучше не шевелить.
Правая рука вцепилась в ветку. Подтянуть ноги. Хорошо. Правую. Левую. Теперь разогнуть их, аккуратно, не торопясь. В глазах потемнело. Встать. Это только боль. Всего лишь боль.
Осмотреть рану. Гаврилин попытался расстегнуть «молнию» и не смог нащупать бегунок – пальцы на руке не гнулись и почти потеряли чувствительность.
Мороз и солнце. Гаврилин привалился спиной к дереву. Задрал спортивную куртку. От мокрой от пота футболки пошел пар. Что тут у нас? Сквозь повязку на ране проступала свежая кровь. Замечательно. Каждый вдох или выдох отдается болью.
А еще бывает, когда сломанное ребро протыкает легкое, подумал Гаврилин. Сколько, интересно, прошло времени с тех пор, как он побежал. Никак не меньше часа. Его наверное уже ищут. Наверняка. Краб его уже ищет. А он тут стоит возле дерева и чувствует, как застывает на теле пот. Сколько там на градуснике? Градусов пятнадцать. Минус. К вечеру Хозяин обещал двадцать пять.
Гаврилин оттолкнулся от дерева. Если он сейчас на пойдет, то не сможет этого сделать вообще.
Сто шагов… Гаврилин попытался бежать. Честно попытался, и успел вцепиться в удачно подвернувшееся деревце. Вот и все? Все? Бежать у него не получится. Все?
Гаврилин оглянулся по сторонам. Он стоял на дне неглубокого оврага, заросшего деревьями и кустами. Чуть в стороне края оврага соединял ствол упавшего дерева.