Этот скромный ужин имел большое значение. Я уже описывал плохое состояние продуктов, но все, что нарушало повседневную монотонность, утешало наши души. Следовательно, даже при том, что buñuelos (оладьи) оказались только их жалким подобием, кофе – плохим заменителем вина, а банка сардин – просто полезной мелочью, все это воспринималось необычайно заманчивым, так как все в этом мире относительно и гарнизон Балера достойно отпраздновал праздник своей Непорочной Покровительницы как путем религиозным, с погребением нашего мертвого товарища и молитвами о упокоении его души, светским – с помощью иллюзии банкета и военным – путем стойкости ко всему происходящему.
В лагере мятежников должно быть спланировали не серьезную, открытую и решительную атаку, которая, несомненно, уничтожила бы нас, но план, согласно которому, пока они готовились к опасной лобовой атаке, нас пытались принудить принять их условия путем устрашения для упадка нашего духа. Отсюда и шум, которым они начали сопровождать свои атаки. Грохот их пушки, который был уже достаточно громким, не удовлетворял их, поэтому он сопровождался ужасными завываниями и ливнем камней, которые, падая на крышу, покрытую цинком, оглушали нас адским грохотом.
Позорную роль в этом непрекращающемся грохоте, постоянной череде всяческих ухищрений, оскорблений и обещаний играли наши дезертиры. Не было воплей, в которых не выделялись бы голоса этих негодяев, ни одного предприятия, в котором, на наших глазах, они не стремились проявить свою подлость, пытаясь услужиться, получить награду и уважение врага, чего, по-видимому, они не добились.
Мы предпочли бы открытое нападение со всеми его опасностями, потому что стремились убивать, чтобы насытить наш гнев, тот гнев, который разгорался день за днем, без разрядки, кроме беспорядочного огня, который хоть и не всегда был безрезультатным, но не имел ощутимой эффективности. Хотя результаты нашего огня были скрыты подлеском и траншеями, все же мы чувствовали свой успех по быстроте реакции врага, но мы были в таком состоянии отчаяния от нашего заточения и постоянного беспокойства и досады, что нам следовало бы видеть эффект, жертвы наших пуль более явными, поскольку мы видели, как умирают наши друзья со стенаниями и в муках.
С этой целью я приказал, чтобы после каждого приема пищи солдаты размещались скрытно у бойниц и тогда должен был прозвучать сигнал «К приему пищи приготовиться!». До этого времени мы трубили только два сигнала – «готовы начать переговоры» и «атака», но, хотя враг мог рассматривать сигнал «к приему пищи приготовиться» как бесполезную формальность, мне казалось, что они возможно будут удивлены, услышав этот сигнал, и поймут, что мы строго следуем своим обязанностями. Эта выдумка не дала никакого результата, так как она служила им скорее как предостережение и мы не получили удовлетворения, которого так горячо желали.
Я уже описал процедуру несения нами ночного дозора, а теперь должен добавить, что и враг не пренебрег подобными мерами предосторожности. Вместо пароля для часовых они использовали свист, которым последовательно обменивался один страж за другим, а так как он был очень кратким, мы не успевали прицелиться.
Наше низкое моральное состояние, провал моей военной хитрости и абсолютная необходимость спасения отряда от ужасного маразма, в который он погружался, побудили меня спланировать вылазку, что, помимо оживления наших людей, позволило бы нам собрать часть этих красивых тыкв, висящих так близко и в таком соблазнительном изобилии. Но я отложил свой план, решив осуществить его и добыть тыквы в канун Рождества.
Моя цель состояла в том, чтобы поджечь весь город и, воспользовавшись возникшим хаосом, захватить фрукты, а также показать, что мы еще живы и устроить охоту на повстанцев. 23 декабря было назначено днем проведения этого предприятия.
Но я должен был предвидеть, что могло случиться в этот день. Эпидемия со смертельными исходами, продолжая распространяться, добралась и до доктора, который теперь в ожидании смерти обессиленный сидел на стуле, продолжая заботиться о своих больных до последнего момента. 13-го числа он сказал мне: «Мартин, я умираю, я очень болен. Если бы кто-нибудь мог принести мне что-нибудь зеленое, возможно, я бы поправился, как и другие больные». «Вы знаете, – ответил я, – что вылазка спланирована за день до Рождества, но так как мы не можем ждать до тех пор, то попробуем это сейчас».
Он пытался отговорить меня, опасаясь катастрофы в нашем рвении. Но я видел, что он постепенно увядает и, несмотря на его упорные протесты, ответил, что у нас нет больше другого выхода и мы выполним это, что бы ни случилось, так как в противном случае эпидемия поглотит нас.
Это было так верно, настолько очевидно, что эпидемия свирепствует, что солдаты уже составляют списки тех, которых они называли «экспедицией на тот свет». В них поместили сначала имена тех, кто уже должен был умереть, затем тех, кто был менее серьезно болен и так далее в этом порядке.
Когда кто-нибудь достигал кризиса, его товарищи говорили ему: «Теперь твоя очередь быть похороненным в таком-то месте», и он с изумительно холодной покорностью завещал пять песо тем, кто сделает ему могилу.
Было страшно слушать их там, в мрачном полумраке, полуодетых в лохмотья, грязных, голодных, полных воспоминаний такого рода, которые увлажняют глаза одухотворенными слезами и все же в таком-то величии, несмотря на их уныние и убогость. Многие из этих людей должны быть еще живы, что с ними стало? Возможно, снова оказались в нищете и лохмотьях, а их силы иссякли, потому что они не получили помощи и не имеют в своем страданиях даже права на убежище в какой-то богадельне!
IIС 14 по 24 декабря
Вылазка. – Захват территории – Провиант. – Сев и жатва. – Заделка дыр и исключение потопа. -. – Буря. – Новые линии траншей – Канун Рождества
Вылазка, которую я пообещал Вигилю, должна была произойти, что бы ни случилось, и сразу же представила нам в высшей степени опасные проблемы и трудности и я полностью занялся этим. Моих людей, годных для предприятия, было не более двадцати, силы же противника нас многократно превосходили.
Наши люди должны были двигаться открыто, в то время как враг ожидал их под прикрытием траншей. Мои люди были ослабевшими и вялыми, повстанцы находились в лучшем состоянии. Это казалось поистине безумием, но в этой жертве я видел луч надежды, несмотря на всю опрометчивость этого начинания.
При всех обстоятельствах жизни неожиданность имеет огромное значение, причем эффект тем сильнее, если сопровождается проявленной смелостью. К удивлению, я верил в достижение своих целей и был нацелен на их полную реализацию.
На следующий день после моего разговора с доктором, 14 декабря, в половине одиннадцатого или одиннадцать утра, в самое необычное время для такого предприятия, я вызвал капрала Хосе Оливареса Конехероса, человека большого мужества и пользовавшимся моим полным доверием и приказал ему взять четырнадцать наиболее подходящих людей и тайно, ползком, один за другим выбраться наружу единственным возможным путем – через отверстие, ведущее в траншею ризницы и, когда все будут готовы, без шума примкнуть штыки и внезапным броском развернуться в качестве авангарда и окружить дом, расположенный с северной стороны церкви.
Один из солдат с помощью длинного бамбукового шеста с тряпкой, пропитанной нефтью, должен был поджечь дом, другие атаковать отчаянно и решительно. Остальные силы, которые я разместил у бойниц, должны были поддержать атаку, усилить стрельбой замешательство врага, нанести как ему как можно больше потерь и предотвратить тушение пожаров.
Все было выполнено в соответствии с планом и с результатами, которые были так необходимы нам. Я попытался снять часового, который стоял на хорошо укрепленном посту в упомянутом доме, но тот, едва увидев моих парней, обратился в бегство, ошалев от страха и распространяя ужас среди своих людей.
Пламя, разгораясь, быстро распространялось по городу, а стремительность атаки и точность огня, которым мы поливали врага из церкви (хотя и пытались избежать бесполезного расходования боеприпасов) и непреодолимый ужас, который передавался от одного к другому, быстро решили исход боя, который очистил поле за меньшее время, чем потребовалось, чтобы рассказать эту историю.
Помимо неожиданности, которая только что произвела одно из тех чудес, которые связаны с военной историей всех времен, были две веские причины, два фиксированных понятия, скрытые в филиппинском сознании, которые, без сомнения, способствовали результату: это были традиционное испанское превосходство, которое мы только что продемонстрировали; другим была стремительность, ярость, отчего они должны были считать нас одержимыми.
Уместно отметить, что если бы это произошло в другом месте и при других обстоятельствах, то мы бы предприняли различные меры предосторожности, чтобы избежать недостатков перед тем, как приступить к решительным действиям. Теперь же мы должны были только сожалеть о полученных результатах.
Эти люди сформировали превосходную концепцию испанца и эта концепция, которой мы никогда не должны пренебрегать, должна быть дорога нам. В случае, о котором я говорю, было решено продолжить атаку, которую не остановил даже лес. Подумайте теперь, что бы произошло в других и более благоприятных обстоятельствах, с большими силами и ресурсами и даже с более сильным противником.
Из-за большого замешательства мы не могли оценить потери врага, но, полагаю, они были немалыми. Позднее я узнал, что один из их лидеров Гомес Ортис был убит. Один из их часовых, стоявший на южном посту, был убит и остался там, где упал, оставленный своими друзьями. Пламя пронеслось над ним, за короткое время уничтожив тело.
Город был уничтожен, за исключением нескольких более отдаленных домов, которые мы оставили нетронутыми на случай, что если какие-то войска придут нам на помощь, то им будет где разместиться. Мы сразу же приступили к разрушению окопов, которые окружали нас так близко и так как огонь разрушил укрепленные дома, которые служили флангами и опорными пунктами, т