Наташка сплюнула. Как они тогда обработали ту журналистку! Пришла брать интервью? Ну, так бери. Согласилась приехать в гости к Солдату – получи удовольствие по полной программе.
Андрюха тогда неплохо по телеку смотрелся. Журналистка таки репортаж сделала. Правда, последний кусочек не показали. Жаль.
Наташка вспомнила, как деловое выражение сползло с лица этой красотки, когда она поняла, что разговорами все не закончится. Ее оператор чуть из штанов не выскочил, когда в спину ему ткнулся Наташкин пистолет. Камеру чуть не выронил, мудила. А потом ничего, успокоился. И снимал все остальное вдумчиво, не отрываясь.
Пришла брать интервью? Ну, так бери. Бери – бери, доля бабья такая. Чего уставилась? Хрена живого не видела?
Наташка еле сдержалась от смеха, когда поняла, что эта фифочка с телеэкрана сейчас станет на колени и перед собственной видеокамерой возьмет в рот… Класс!
Аж оператор вспотел. Наташка стояла рядом с ним и видела, как капельки пота выступили на его лице. Даже ее это завело. Это Андрей здорово придумал.
Когда кончил – наклонился над ней и тихо так сказал: «И врать обо мне не нужно. Это вредно для здоровья. Сама запомни и коллегам своим передай».
Наверное, передала. Как газеты о них пишут! Приятно почитать.
Наташка прошла мимо входа в бар. Да что же он там, в самом деле? Беседует с ними? Тут же в любой момент могут появиться люди. Не тяни, козел, не тяни!
Белый шар со стуком ударился в пирамиду, и она раскатилась. Черный шар лишь покачнулся. Великолепно. Вывалившись из общей сутолоки, красный шар, не торопясь, отковылял в правый дальний угол и, секунду поколебавшись, упал в лузу.
Значит, будем играть цветными шарами, подумал Гаврилин. Как здорово играть цветными шарами, а не какими-нибудь рябыми. Хотя, когда играешь сам с собой, особого значения это не имеет. Белым по цветному, белым по рябому. По цветному – по рябому. И уж потом, когда совсем уж не по чем будет лупить белым шаром, тогда уж нужно будет врезать по черному.
Это называется пул. Хотя некоторые называют его карамболь. Гаврилин так и не смог понять, кто из них прав, а потому просто именовал про себя игру бильярдом.
Хитрые американцы, придумавшие игру, или англичане, или кто там еще, были людьми трезвыми и прагматичными. Это в обычном бильярде, русском, можно было бить любым шаром по любому и вгонять «свояков» сколько угодно.
Вечная тяга к анархии и разгулу, воплощенная в кие и костяных шарах на зеленом сукне. Бей кого хочешь и чем хочешь. Кто больше забил, тот и победил. И шары большие, и размер их всего лишь чуть-чуть меньше лузы, так что вбивать шары нужно энергично и сильно. Чуть рука дрогнула – все.
Вот в пуле – совсем другое дело. Ярчайший пример демократии. Играют разные игроки, но бьют только по одному шару, по белому. А уж белый, получив кием в задницу, сносит цветных и рябых бедняг, загоняет их в лузы, а они только принимают удары, или, в крайнем случае, могут рикошетом въехать в своего собрата.
Гаврилина восхитила глубина философской мысли, заложенная в пул. Оба игрока, или все четверо, если взбрело им в голову играть парами, азартно и сосредоточено бьют по шарам всех цветов и при этом точно знают, что делают это ради того, чтобы получить почетное право забить черный шар, да еще и в строго определенную лузу.
И боже тебя упаси закатить его раньше времени или не туда. Все, проиграл, стратил, совсем дурак.
Вот тебе и мысль о равноправии. Нет, у разноцветных шаров есть шанс выжить, но только при условии, что тот, кто играет рябыми, угробит своих быстро и точно загонит черный шар.
Белым по черному. Борьба добра и зла.
Гаврилин прицелился и, плавно двинув кием, легко послал белый шар к синему. Щелк. Синий дернулся в сторону и чисто вошел в боковую лузу.
И так будет с каждым. И нечего так смотреть на игрока, господа шары. Особенно ты, зеленый. Ну-ка, белым по зеленому, но только сильно. От борта в левый ближний. Гаврилин прикинул траекторию. Нормально, не мажется. Нигде не мажется.
Так что вы там мне хотели сказать, товарищ зеленый? Вам не нравятся наши методы? Хрясь! Стук! И зеленый шар загремел в гулких внутренностях стола. Вот такая вот она жизнь.
Гаврилин задумчиво обошел стол, прикидывая, как лучше играть дальше. Очень продуктивное занятие – прикидывать, как нужно играть дальше. Интересно, а что думает белый шар об игре и стратегических наметках игрока? Если отбросить нецензурщину?
Всем сердцем поддерживает и одобряет?
Да кто его спрашивает? Бац. На этот раз свое схлопотал лиловый. А белый с чувством выполненного долга откатился почти на исходную позицию.
– Привет, Саша, – Гаврилин узнал голос Алика и, не оборачиваясь, определил, что тот уже успел согреться.
– Привет. Как жизнь? – кий можно отложить, потому что Алик всегда здоровается с приятными ему людьми за руку и обязательно уделяет от пяти до десяти минут разговорам на околовсяческие темы.
Полное имя его, кстати, Альфред, но все его именуют Аликом, иногда намекая на его страстную любовь к выпивке.
– Жизнь зашибись. Если бы не эти долбозвери…
– Долбодятлы?
– Долбозвери. Дятел, тот долбит, а звери задалбывают.
– Тебя, пожалуй, задолбаешь.
– Шура, я вас умоляю, не надо меня утешать. Я и сам кого угодно утешу. Ты сегодня как обычно играешь сам с собой?
– С тобой я в любом случае играть не буду.
– Боишься?
– Кому приятно корчить из себя идиота? Результат известен заранее. Я лучше сам с собой – и дешевле, и всегда выигрываю.
Алик скептически оглядел Гаврилина, потом обстановку на столе. Прищурился, прикидывая что-то.
– Голубого не трогай, все равно не получится.
– Это почему не получится? – Гаврилин как раз прикидывал, как приложиться по голубому шару, и все выглядело очень неплохо.
– Тут нужно сыграть тонко, а у тебя, извини, все дергается, когда ты кием двигаешь. Я ж тебе говорил, тут как в постели с дамой. Мало иметь твердый и длинный. Им еще пользоваться надо уметь. Двигаться он должен аккуратно, энергично и прямолинейно. И в каждом случае – строго определенно. И в любой позе. А иначе – это просто стоять и в сухую рукой гонять по кию.
Гаврилин еще раз посмотрел на голубой шар. Ну, пройдет же, даже и ежу понятно, что пройдет. Позаливали тут некоторые глаза, вот им и мажется. Откуда не глянь – все нормально и чисто.
– Все будет нормально.
– Вот-вот, – подхватил Алик, – вот так и моя третья жена говорила перед разводом. Без тебя, говорит, все будет нормально. И где она сейчас?
– И где она сейчас?
– А она сейчас снова замужем и снова хочет развода. Но не будем о грустном. Ты играй, а я пройдусь. Тут есть на что посмотреть.
– Алик, если тебе не в лом, скажи Маше, пусть принесет мне кофе.
– Скорее сладкий, чем крепкий, – процитировал Алик Гаврилина и ушел в сторону бара.
Уникальный мужик. Приятно глазу. Пил бы меньше – цены б ему не было. Ему и сейчас цены нет. Тот, кто поставил его управляющим бильярдной, не ошибся. Гаврилин, явившись сюда в конце ноября, так бы и ушел, если бы не попался на глаза Альфреду. Тот, заметив новичка, потратил два часа своего времени на разъяснение тупому посетителю основных правил.
Заодно предоставил ему великолепное оправдание постоянных посещений Центра досуга.
В Центр Гаврилин ходил, как на работу. Он уже успел выучить количество ступенек на лестничных пролетах, пересчитать окна и двери и выучить лица постоянных клиентов и работников.
Его тоже запомнили, при встрече здоровались и даже позволяли небольшие вольности, типа заказа кофе в баре через управляющего бильярдной.
Что там у нас с голубым? Все нормально.
Гаврилин на всякий случай потер мелом набойку на кие и промежуток между большим и указательным пальцами левой руки. Наклонился, плавно отвел кий.
Аккуратно, энергично и прямолинейно. Аккуратно. Энергично. Прямо… Хрен там, прямолинейно. Кий рыскнул и ударил в белый шар по касательной. Тот лишь краешком зацепил шар голубой и стукнул в черный. Только не это. Гаврилин замер, глядя на то, как черный шар медленно катится к лузе. Нет. Стой. Стой. Слава Богу.
Гаврилин выдохнул и оглянулся, не видел ли все это Алик. Вот ведь шаман проклятый.
Теперь будем играть по рябым. Когда играешь сам с собой, всегда выигрываешь. Это большой плюс. Гаврилин прикинул, по которому из шаров стоит стукнуть первым. Но есть и минус.
Когда играешь сам с собой еще и всегда проигрываешь. Гаврилин покачал головой. Еще чего доброго философом сделаюсь. А это нам ни к чему. Совсем ни к чему.
Нам нужно трезво смотреть на вещи, правильно оценивать ситуацию и не забивать голову фантазиями. Это цитата. Это бессмертный и мудрый Артем Олегович так разъяснял молодому зарвавшемуся наблюдателю его функциональные обязанности.
Гаврилин ударил кием, с самого начала зная, что промажет. Со злостью нужно бороться, а не играть с ней в пул.
Трезво смотреть на вещи. Ясное дело. Трезво. Это потом уже хочется пойти и напиться. Гаврилин дважды сподобился лично наблюдать за работой группы Палача.
Потом ему этот микроавтобус целую ночь снился. Разлетающиеся в брызги стекла, отверстия от пуль цепочкой пробегают по металлу, потом пули проходят по салону, справа налево и слева направо. Гаврилин видел, как вместе с брызгами стекла летели брызги крови, как люди метались по салону, как кто-то смог открыть дверцу и вывалился из машины.
Потом из темноты вынырнул Жук и сунул в разбитое окно гранату. Было слышно, как кто-то кричит в микроавтобусе, потом рванула граната, потом загудело пламя, потом рвануло еще раз. Теперь уже бензобак.
– Кофе, – официантка остановилась возле стола, и Гаврилин вздрогнул. – Куда поставить?