Бася спросила про Зою — мол, как там моя девочка? Он ответил, что Зоя — отличный товарищ и они подружились.
«Ну вот и хорошо, вот и славно!» — пропела Бася и то ли от выпитого вина, то ли от двухмесячного воздержания прониклась вдруг к Павлику нежностью и предложила поехать к ней.
Поздоровавшись с Зоей, они уединились в Басиной спальне и предались любви.
Когда далеко за полночь Павлик уснул, Бася вышла на кухню покурить и услышала плач, доносившийся из Зоиной комнаты.
— Ты чего? — удивленно спросила она, входя туда.
Зоя молчала и смотрела зверем, Бася даже испугалась.
— Да что случилось-то?
Хотя чего спрашивать, когда тут и без слов все ясно.
— Ты в него влюбилась, что ли? — продолжала допытываться Бася.
В ответ новая порция рыданий.
— Понятно. — Бася мрачно кивнула. — Ну дела! — Она присела рядом с Зоей.
Кончилось все тем, что они вместе долго ревели, а потом Зоя рассказала Басе о своих чувствах к Павлику. Они и уснули в ту ночь в одной кровати, а утром Бася сообщила своему юному ухажеру, что встречаться они больше не будут. Павел оказался понятливым, хмуро спросил: «Из-за Зои?»
Она честно ответила: «Да. Хотя это все равно бы произошло рано или поздно…» Павлик упрямо покачал головой: «Лучше поздно!» Но Бася была не намерена пускаться в обсуждения — все кончено.
С того самого утра в их с Зоей отношениях появилась какая-то близость. Подругами они, конечно, не стали, но Зоя перестала быть для Баси посторонней.
Она заботилась о девочке, ей искренне хотелось помочь Зое, тем более что у той был сложный жизненный период метаний и поисков себя. Она даже собиралась уехать из Петербурга, но Бася ее отговорила: «Куда собралась? В Задрючинск всегда успеешь. А сейчас уезжать — смысла нет. Это будет просто капитуляция! Большой город дает много возможностей, вот и используй их!» И про Павлика Бася сказала ей довольно жестко: «Хватит ныть. Любишь его? Хочешь быть с ним? Ну так и борись за свое счастье!»
Ха! Сказать «Хватит ныть!» всегда просто. Сама вон уж как ноет: «Эдуард, Эдуард, вернись!» Едва в соплях не захлебнулась!
Но тогда она и не представляла, каково это — быть отвергнутой, вот и давала советы, на правах старшей подруги, так сказать.
Кроме советов, она пыталась помочь Зое и чем-то конкретным, что называется, «направить ее в правильное русло». Правда, с Зоей все непонятно. Она вообще странная девушка, немного не от мира сего. Басе сложно представить ее, к примеру, в каком-нибудь офисе.
Наконец Бася через приятельницу нашла для своей наперсницы работу в престижном модельном агентстве — у Зои была необычная внешность — при модельных параметрах она выглядела как угловатый подросток, и ее пригласили демонстрировать одежду для тинейджеров.
Но вскоре она оставила карьеру модели, сказав, что модельный бизнес ей не интересен.
«А что интересно?» — хмыкнула Бася, порядком разозлившись на девчонку, которая сама не знает чего хочет.
Зоя не ответила, а вскоре сообщила, что устроилась работать стюардессой. Басе оставалось лишь пожать плечами — как хочешь.
Итак, Зоя летала где-то в небесах, встречалась с Павликом, а возвращаясь из рейсов, жила в Басиной квартире.
И Басю все это устраивало.
— Представляешь, Зойка застряла в какой-то жопе мира и едва ли поспеет на Новый год! — сообщила Соне Бася.
Соня фыркнула:
— Ей не надоело мотаться по аэропортам? Не может найти себе занятие получше?
— Скорее, не хочет! А я не хочу на нее давить. Пусть сама выбирает. Правда, подумываю перевести ее на международные линии. Все-таки поприличнее.
— А что у нее с этим… Павликом? — поинтересовалась Соня.
— Ох, не знаю. Боюсь, их отношения — это игра в одни ворота. То есть она готова отдать ему всю себя, а он…
— По тебе сохнет?
— Надеюсь, это когда-нибудь пройдет! — вздохнула Бася.
— Все когда-нибудь пройдет, — философски заметила Соня.
— Хорошо бы поскорее прошла эта черная полоса в нашей жизни! Признаться, отчаянно тянет на светлую! — невесело усмехнулась Бася.
Господи, как она устала! Вчера целый день с Соней приходили в себя, отсыпались, ночью, понятное дело, опять почти не спали, вздрагивая от любого шума. Сегодня уже Новый год, и совсем некстати — потому что для праздника нет ни сил, ни настроения.
Соня вдруг встрепенулась:
— Слушай, Новый год, можно сказать, на носу, а мы не готовы! Еды нет! Выпивки нет! В холодильнике только засохший кусок сыра! А где деликатесы, фейерверки и шампанское? О чем ты думаешь вообще?!
Бася задумалась: а и правда, неприятностей, конечно, вагон и маленькая тележка, и потусторонние твари по дому бегают, как домашние животные, но, с другой стороны, что им теперь — отказаться от Нового года? В конце концов, торт и шампанское явно не помешают. А всего-то и надо — смотаться в правильный супермаркет, запастись едой и…
Ну, там разберемся.
Бася уже собиралась выходить из дома, когда раздался телефонный звонок.
«Если это опять та тварь, я не выдержу!» — подумала Барбара и осторожно взяла трубку, как будто из нее могла выползти змея.
— Добрый день! — раздался не металлический, а обычный человеческий голос, мужской и даже приятный.
— Ну, — отозвалась Бася, которая никак не считала сегодняшний день добрым.
Незнакомец назвал ее адрес и поинтересовался, действительно она здесь живет.
— Да. А в чем, собственно, дело? — Бася почувствовала, что сейчас взорвется.
— Меня зовут Иван! — вместо ответа зачем-то представился он.
— Ну и на здоровье! — усмехнулась Бася. — А при чем здесь я?
— Понимаете, я когда-то жил в вашей квартире! Много лет назад. Потом мы уехали… И вот теперь я оказался в этом городе… Скажите, можно мне прийти к вам сегодня? Понимаете, ностальгия и все такое… Я просто зайду, посмотрю на эти стены и уйду…
Ага, жил! Кажется, ее просто разводят! Этак можно к кому угодно подъехать — типа, я жил тут у вас много лет назад, хотел бы прижаться к родной стене и оросить ее слезами! Ага, старых квартир в Петербурге много, выбирай любую! А может, это вообще тот, кто ей угрожает, или засланный казачок от Чувалова!
— Извините, Иван, вынуждена отказать, — отрезала Бася. — Я очень занята. Всего хорошего! — И бросила трубку. Мало ей своих проблем!
Она строго-настрого запретила Соне открывать дверь кому бы то ни было, быстро собралась и вышла из дома.
Вернувшись через пару часов с пакетами, которые приятно оттягивали руки, Бася сообщила подруге, что намерена назло всем тварям на свете устроить самый веселый праздник:
— Будет замечательно, если ты поможешь мне накрыть на стол! И кстати, елку бы надо нарядить!
Стол накрыли весьма прилично — изысканно и разнообразно. На двух барышень — так, пожалуй, даже чересчур.
Соня только зубами щелкала, предвкушая пиршество, и постанывала, глядя на аппетитные, из лучшей кулинарии, салаты и закуски.
Уже шампанское было отправлено в холодильник и наряжена елка (на европейский манер одинаковыми шарами золотого цвета, получилось исключительно красиво), и по ТВ вовсю произносили милые, добрые речи с поздравлениями, и пора было наконец привести себя в порядок.
Новое вечернее платье несколько портили тени под глазами — сказывались стресс и бессонные ночи. Да что там говорить — подлые тени диссонировали с Басиным обликом, прекрасным и праздничным. «Ну и ладно, — вздохнула она. — В конце концов, все равно посторонних не предвидится, а Соня потерпит меня и такую». Тем не менее она постаралась замаскировать тени корректором, и отчасти ей это удалось.
Вскоре появилась Соня в чем-то умопомрачительно фиолетовом, сильно облегающем и в пол, с эффектно оголенной спиной.
— Чувалов бы умер на месте! — расхохоталась Бася.
Соня замахала руками: мол, не поминай к ночи!
Подруги зажгли елочную гирлянду и уселись за стол.
— Как ты думаешь, мне можно шампанское? — спросила Бася.
— А почему нет? — изумилась Соня.
— Ну, из-за беременности? Хотя можно, наверное. От бокала ничего страшного не случится.
Соня откупорила бутылку и наполнила бокалы. Но выпить барышни не успели — раздался звонок в дверь. Бася отправилась в прихожую. На вопрос «Чего и кого изволите?» ей ответили, что нужен профессор Дубровский.
Из уважения к Павлу Петровичу Бася открыла дверь (ну чтобы объяснить, что профессор живет напротив) и застыла в немом изумлении. В парадном обнаружилась странная парочка (ребята явно играли на контрасте) — мужик средних лет, высоченный и худой, и второй, средних же лет, но маленький и толстый. При этом одеты они были одинаково — в полосатые куртки и штаны, как у лыжников.
Толстый зачем-то держал в руках палку, к которой проволокой были привязаны редкие еловые ветки.
— С Новым годом! — деловито сказал длинный.
Бася с трудом разлепила губы и пробубнила:
— Да, и вас так же…
— Генрих Плантагенет! — с достоинством поклонился толстый пришелец и шаркнул ножкой.
— Кто? — переспросила Бася.
— Плантагенеты мы! — доброжелательно пояснил длинный.
— Колядуем! — добавил толстый. — Пришли профессора поздравить! Вручить ему зеленое миртовое дерево! — Он помахал палкой.
«Ну все! Вот тебе, матушка, и белая горячка!» — с тоской подумала Бася.
— Хотите, мы вам споем рождественскую колядку? — весело спросил толстый и, не дожидаясь Басиного согласия, резво запел:
— Жили у бабуси в голове два гуся.
Один серый, другой белый,
Я ее боюся!
— А сейчас мы пойдем поздравлять профессора! — развел руками длинный.
Бася решила внести хоть какую-то ясность в ситуацию и с надеждой спросила:
— Вы его пациенты?
Длинный строго и со значением ответил:
— Бывшие пациенты! За излечение и пришли благодарить доктора, так сказать!
— Понятно, — кивнула Бася. — Мои новогодние поздравления профессору!