Во-первых, после того, как в одну прекрасную ночь в лагере разом вырезали всех, кто имел несчастье принадлежать к Братству Богини, и появилось свободное пространство для размещения новых воинов. Среди числа кливутов, что оставались в лагере, также была заметна большая убыль. Только нескольким десяткам из числа сторонников Учжуна удалось спастись от резни. Остальные погибли все до единого.
Во-вторых, в Панчене появилось много новобранцев и командование решило, что будет лучше, если их расположение будет находиться в самой середине лагеря. В случае чего наиболее преданные и верные подразделения из ветеранов охватят их со всех сторон.
Вернувшимся из Дациня воинам недолго пришлось радоваться возвращению в «родные места». Опять потянулись однообразные скучные дни учений, смотров и караульной службы. Для Кендага, когда-то бывшего наёмником и в своё время не один год прослужившего в войсках империи, такая жизни была привычна. Ему было легко, потому что он всегда мог найти себе дело.
Зато Джучибер чувствовал себя не очень уютно. Иногда он замирал в задумчивости, и тогда Кендаг смотрел на него, пытаясь проникнуть в мысли, которые занимали коттера. Но, как не странно, его умение читать в душах людей здесь становилось бессильным. И тогда тайгета начинал мучить вопрос: о чём сейчас грезит его друг? Видятся ли ему родные просторы, или он вновь думает о том, как отомстить своим врагам? Несмотря на то, что они так долго пробыли вместе, многое испытали, душа Джучибера по-прежнему продолжала оставаться для него загадкой.
– О чём, ты сейчас думаешь? – спросил он Джучибера, сидевшего на своём лежаке. В руках коттера был оселок, а на коленях лежал палаш, которому он собирался подправить лезвие после заточки. Он застыл в неподвижности, словно он забыл, что собирался сделать. Взгляд его жёлтых глаз был уставлен куда-то вдаль. Голос Кендага вернул его к действительности.
– Да вот, всё думаю, как там дома, в Барге,– ответил он.– Небо там совсем не такое, как здесь. Оно такое прозрачное, что когда ты смотришь на него, то можно подумать, что видишь сквозь его синеву. А когда в вышине поёт ветер, то кажется, что на тебя нисходит покой.
Джучибер, придавленный воспоминаниями о доме умолк, а тайгет задумался над тем, какая всё-таки неистребимая тяга к родным местам живёт в некоторых людях. Он горько усмехнулся. Сам-то, поди вот уж одиннадцать, нет – все двенадцать – не переступал порога родного дома.
Кендаг долго думал, как отвлечь коттера от одолевавших его грустных мыслей, но пока на ум ему приходило только одно: нужно было чем-нибудь, заинтересовать Джучибера либо найти ему какое-нибудь занятие. И как следует поразмыслив, он всё-таки нашёл выход.
Теперь расположение Второго габара находилось не так уж далеко от лагеря Железных Ястребов. Воспользовавшись этим, Кендаг предложил коттеру пойти понаблюдать за учениями конницы ченжеров. Он знал, что это поможет развеять тоску, накатившую на Джучибера. Как он и ожидал, тот загорелся любопытством. Тогда Кендаг сходил к тагмарху и выхлопотал им отпуск на следующий день.
Прихватив с собой пару больших бурдюков вина и пригласив пойти с собой Щербатого, у которого тоже был выходной, они направились к учебному полю, поглядеть на учения Железных Ястребов.
Кендаг знал, что Щербатому было приказано втайне приглядывать за тайгетом и дикарём. Потому-то, чтобы не вызвать у ченжера излишних подозрений, он предложил тому пойти с ними. Тот охотно согласился.
Когда они вышли за ворота лагеря, то сначала им пришлось миновать расположение кливутов. Это им удалось без особых помех. Когда они проходили между рядами палаток и коновязей, Джучибер с удивлением заметил отсутствие часовых. Большинство воинов занимались своими делами, и на трёх имперских пехотинцев, идущих мимо, никто не обращал никакого внимания. Правда, они старались держаться подальше от палаток, над которыми развевались значки командиров ченжерской конницы.
Между расположением Железных Ястребов и кливутов находилась учебная площадка. Здесь стояли вращающиеся столбы с перекладинами, на одном конце которых были установлены дощатые щиты, а за другой была привязана верёвка с тяжёлым шаром на её конце. Посредине каждого щита был намалёван красный круг, в который должен был попасть всадник. Эти приспособления были предназначены для отработки точности ударов копьём или совней, с одновременным уклонением от удара противника.
Если всадник не попадал в нарисованный на щите круг или не успевал вовремя пригнуться, то столб проворачивался вокруг своей оси и шар, прикреплённый за верёвку с другой стороны перекладины, бил его по спине. В отличие от Кендага у Джучибера они не вызвали любопытства. Похожие приспособления были и у них в куренях Далха-Кота.
Пройдя учебную площадку, они оказались возле расположения Железных Ястребов. Здесь всё было совсем по-иному. Не успели они пройти добрый десяток шагов, как их окликнул часовой. Он велел им убираться прочь от расположения, пока он не вызвал дежурный караул. Делать было нечего, пришлось идти в обход, держась на почтительном расстоянии от палаток.
Поле, где проводились учения Железных Ястребов, было отделено небольшой низиной, по дну которой, бежал мелкий ручеёк. Его берега были покрыты кустами ивы. Прейдя через ручей, они расположились в тени раскидистого куста, росшего на вершине бугра. Отсюда было хорошо видно всё, что происходило на поле. Щербатый, тащивший с собой торбу с едой, расстелил чистую тряпицу и принялся выкладывать на неё содержимое торбы.
На одном краю поля стояли длинные ряды соломенных чучел, обряженных в старые изношенные доспехи. Чучела располагались в двух шагах одно от другого, а расстояние между их рядами было равно пяти шагам. К чучелам, стоящим в двух первых рядах, были прилажены длинные бамбуковые палки, изображавшие копья. Их концы, направленные под углом в сторону вероятного противника, были обмотаны испачканные в саже тряпками, призванными смягчить удар, если какой-нибудь не очень ловкий наездник или его лошадь наткнуться на них. Сажа была нужна для того, чтобы видеть, кто из всадников «напоролся» на копьё. Следующие три ряда были обыкновенными чучелами в рост человека изготовленные из туго скрученной соломы.
На противоположном краю поля в два ряда выстроилась сотня Железных Ястребов, одетых в полные боевые доспехи. На головах у них были низкие стальные шлемы-шишаки с невысокими навершиями и наушами. Лица были закрыты коваными личинами, а горло и шею закрывала кольчужная бармица.
Тело каждого воина защищал панцирь из железных полос и чешуек, наклёпанных на кожаные ремни. Его дополняли наплечники из цельнокованых пластин и широкие до колен набедренники, крепившиеся к подолу панциря. Руки воинов от локтя до костяшек пальцев с тыльной стороны кисти были защищены стальными наручами, состоявшими из нескольких вытянутых пластин, соединённых между собой кольчужным плетением.
Ноги всадников от коленей до щиколоток были прикрыты наколенниками и створчатыми поножами-бутырлыками. Для предохранения от ржавчины все металлические части брони были покрыты тонким слоем лака. Лишь очень немногие могли похвастаться, что их доспех изготовлен из железа, сплавленного с гамелитом. Джучибер знал, что такой доспех можно пробить только бронебойной стрелой, с закалённым в солёной воде наконечником. Да и то, наверное, не везде.
За спиной каждого всадника к панцирю прикреплялись два крыла, благодаря которым Железные Ястребы и получили своё прозвище. Они представляли собой две лёгкие деревянные планки в два пальца толщиной и длинной в три локтя каждая с вставленными в них перьями изготовленных из тончайших железных или медных пластин. При быстрой скачке крылья производили гудящий шум, наводивший на врага суеверный страх.
Воины сидели на могучих, великолепных статей скакунах которые, как и их наездники, тоже были закрыты бронёй. Коттер внимательно рассматривал всадников. На его взгляд стремена были отпущены слишком низко, что, впрочем, не помешало ему оценить посадку и умение ченжеров управляться с конями.
По опыту он знал, что выездка на низких стременах куда труднее, чем на высоких. К тому же их доспехи и оружие были не из лёгких. Ничего не скажешь – хорошие наездники и крепкие воины.
Сейчас Железные Ястребы выстроились для учебного боя. Командовавший отрядом сотник на могучем сером в яблоках жеребце держался справа от строя. На левом крыле отряда, на поджаром кауром коне гарцевал ментарх.
Джучибер услышал, как сотник, вырвав из ножен меч, прокричал команду. Десятки сверкающих острыми наконечниками совен, каждая из которых была длиной почти в два десятка локтей, опустились на уровень груди всадников. Сотник резко опустил свой меч, указывая остриём в сторону стоявших на другом конце поля чучел. Всадники дружно стронули лошадей с места и помчались вперёд.
Джучибер заметил, что разбег был довольно медленным. Кони, отягощенные сидевшими в сёдлах латными наездниками и бронёй, не могли сразу понестись вскачь. Но через несколько мгновений они набрали скорость. Теперь, Железные Ястребы неслись по полю подобно снежной лавине, сметающей всё на своём пути. Земля дрожала под ними, а из-под тяжёлых копыт в стороны летели ошмётки земли и дёрна.
Вот они достигли стоявших на поле чучел и одним махом прошли сквозь ряды чучел, на полном скаку поражая цели. Стальные наконечники совен пробивали мишени насквозь, лезвия вспарывали скрученную вокруг жердей солому. Высоко в воздух поднялась золотистая пыль.
Уже перед самым краем поля всадники начали останавливать и заворачивать разгорячённых коней. Воины подняли совни вверх, а затем по команде сотника развернулись и поехали шагом вдоль кромки поля. Они возвращались на исходное место, чтобы повторить учение.
Джучибер заметил, как их ментарх, подъехал к колонне и велел четырём всадникам покинуть её. На их доспехах виднелись следы сажи, и потому они условно считались выбывшими из строя.
– Сильные бойцы,– произнёс он уважительным тоном, когда Железные Ястребы проехали мимо них.