Сооружение содрогнулось, как будто в него залепили ядром из тяжёлого камнемёта, а там, куда ударил всем телом Кендаг, зияла широкая дыра, да вокруг на земле валялись щепки и обломки досок. Джучибер видел удаляющуюся фигуру тайгета, бегущего как будто никакого препятствия не было вовсе. Поминая про себя Рысь-Охранительницу, Джучибер нырнул в пролом пробитый Кендагом.
Каменный колодец, где Железные Ястребы и их оруженосцы поили своих коней, находился среди раскидистых платанов, росших вдоль дороги примерно в одном лине от селения. Кендаг с трудом разглядел его очертания в неверном лунном свете. Джучибер неслышной тенью уверенно скользил в двух шагах впереди него.
Подойдя к колодцу, они изменили направление на север, заметив небольшую рощицу. Обойдя кусты, они увидели большого белого жеребца, привязанного к дереву. Далее смутно угадывались силуэты других лошадей.
Кендаг глубоко вздохнул и сделал ещё два шага вперёд, но окрик часового остановил его. В свете луны матово блеснули чешуи доспеха и шлем. Оглянувшись, Кендаг убедился, что дозорный был один, однако, стоит ему лишь только крикнуть погромче, и…
Тёмная фигура неслышно выросла за спиной ченжера. Тускло сверкнуло лезвие кинжала и дозорный, хрипя и захлёбываясь собственной кровью, осел на землю. Джучибер наклонился над убитым и быстро обыскал его. Почуяв запах крови, жеребец, привязанный к дереву, стал храпеть и рваться с привязи.
Беглецы не стали медлить, и в следующее мгновение Джучибер уже сидел на спине скакуна, утихомирив того ударом кулака меж ушей. Кендаг также вскочил на ближайшую лошадь. Позади них раздались чьи-то встревоженные голоса. Времени, чтобы захватить заводных коней не оставалось.
Оба беглеца сознавали, что теперь спасение заключается только в резвости их скакунов. Они даже не пытались найти какое-нибудь укрытие, понимая, что с их внешностью Тайные Стражи легко сумеют их обнаружить.
Джучибер, в отличие от Кендага считал, что у них есть преимущество во времени, и до утра они смогут двигаться по пустынной дороге без помех. Будь они в степи, это не имело бы решающего значения, так как беглеца всегда можно выследить по следу. Здесь же, где дороги замощены камнем, копыта лошадей не оставляют следов.
Уже стало светать, когда они достигли Усанга – небольшого городка, расположенного на левом берегу Чулбы. Недалеко от него они свернули с дороги, чтобы объехать его стороной. Кендаг считал, что соваться им в городок не стоило, ибо для гиньцев они по-прежнему оставались врагами. Поэтому они затаились в небольшом перелеске у самого берега реки.
– Если сможем переправиться на другой берег, то сумеем оторваться от погони,– сказал Кендаг, глядя на блестевшую в утренних сумерках водную гладь Чулбы.
– А как будем пересекать реку? Вплавь? – поинтересовался у него коттер.
– Нет. Здесь неподалёку есть перевоз. Двенадцать лет назад мы переправлялись здесь с Дайсаном. Правда я не знаю, живы ли ещё те перевозчики…
– Тогда давай не будем терять времени, пока ещё не совсем рассвело.
Кендагу удалось найти хижину, в которой жили паромщики без особого труда. Хозяева ещё спали, когда властный стук в дверь поднял их на ноги. Они долго не хотели открывать дверь незнакомому человеку, да к тому же ещё вооружённому до зубов. Но после того, как Кендаг назвал несколько имён, его впустили в дом. Джучибер вместе с лошадьми оставался снаружи. Вскоре Кендаг вышел из дома в сопровождении пятерых кулбусов. Он махнул рукой коттеру, чтобы тот вёл лошадей следом за ними к реке.
Сооружение, гордо именуемое паромом, представляло собой большой, в полтора десятка шагов, плот с дощатым настилом поверх брёвен, из которых он был сколочен. На концах стояли вороты, через которые был пропущен толстый в руку человека канат, свитый из пеньки и пропитанный смолою от сырости. Одним концом он уходил в воду. Кроме этого, с двух сторон оно имело ограждение в виде стоек из жердей, доходящих высотой до пояса человека. В основном всё это сооружение предназначалось для перевозки свиней и овец, которых гнали на продажу на местном базаре.
Когда они взошли на плот, двое кулбусов взяли длинные бамбуковые шесты и принялись отталкиваться от берега, а двое других взялись за вороты. Пятый, седобородый старик, стоя рядом с Кендагом, зорко вглядывался в висящие над водой клубы тумана. Он махнул рукой, и вороты натужно заскрипели. Всё сооружение медленно двинулось прочь от берега.
Джучибер всё время находился при лошадях. Кобыла Кендага вела себя ровно, а вот его жеребец, то и дело недовольно фыркал, беспокойно перебирал ногами, гулко стуча подковами в доски настила. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они достигли противоположного берега. К тому времени из-за далёких вершин Тыйских гор показался краешек солнца, и туман постепенно начал рассеиваться.
Едва они оказались на твёрдой земле, как Джучибер почувствовал себя сразу уверенней. Пока он сводил лошадей на берег, Кендаг прощался с перевозчиками. Тайгет попытался всучить свой и без того тощий кошелёк старику, но тот только замахал руками. На прощание старый кулбус обнял Кендага и что-то долго шептал ему на ухо. Тайгет несколько раз согласно кивнул ему в ответ.
Кендаг перекинул через седло дорожный мешок, затянул подпругу и поднялся в скрипнувшее под его тяжестью седло. Он поднялся на прибрежный холм, где его уже ожидал коттер и, остановив коня, оглянулся назад. Он смотрел на медленно ползущий по реке паром, приближавшийся к противоположному берегу, который очень скоро, как предчувствовал Кендаг, будет залит кровью и пожарами надвигающейся войны.
Джучибер первым тронул своего жеребца, направляя его на дорогу, ведущую на северо-запад в сторону Мангара. Кендаг отвернулся и поехал следом за ним. Надо было поторопиться миновать правобережную равнину Чулбы прежде, чем их станут искать на этом берегу. Кулбусы сказали ему, что дороги на Ямантару и Рангаве были плотно перекрыты заставами и разъездами верными И-Лунгу войсками Закатного удела, поэтому им оставалось лишь одно – проскочить между Панченом и Мангаром.
Когда стемнело, они снова выехали на большак. Тайгет и коттер скакали через спящие долины, мимо укрытых в рощах селений, посреди полей и садов, фанз с белыми стенами. Едва взошло солнце, как они свернули с большой дороги на просёлок, ведущий в сторону полуночного заката. В полдень они остановились в роще фруктовых деревьев, посаженной недалеко от кумирни, посвящённой ченжерскому богу Синьду. Джучибер осмотрел обоих коней и покачал головой.
– Ещё день такой скачки и нам придётся идти пешком. Мой жеребец выдержит, а вот твой конь совсем плох.
– Может быть, нам удастся сменить лошадей,– ответил тайгет,– а пока давай-ка, чуть передохнём.
Они расположились на поляне с пожухлой травой среди деревьев. Кендаг так и не научился по-настоящему ездить на лошади. Сейчас тайгет лежал на животе, оглаживая свои, стёртые жёстким седлом ягодицы. Джучибер пошарив в седельных сумах, нашёл немного еды.
– Тот шестипалый, что узнал тебя,– спросил он Кендага,– ты убил его?
– Очень на это надеюсь. Иначе нам не уйти.
Коттер задумался, размышляя обо всём произошедшем. Ему было немного жаль оставленных в лагере пожитков, ибо там были кое-какие нужные вещи. Хорошо ещё, что кольчуги остались на них.
– Знаешь,– сказал он Кендагу,– мне в голову пришла одна занятная мысль.
– Какая же? – поинтересовался тайгет.
– С тех пор как я в первый раз встретил тебя, мне всё время приходится от кого-то бежать и скрываться.
Услышав слова Джучибера, Кендаг даже перестал жевать. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом дружно расхохотались.
Когда лошади отдохнули, они, не слишком-то сберегая силы коней, продолжили путь. Но на большак они выехали лишь только с наступлением темноты. Дорога была пустынна, и они пустили своих скакунов в полный мах. По мере их продвижения на запад селения стали встречаться всё реже, а местность становилась все более возвышенной. Угрюмые поместья, больше похожие на укрепления, говорили о десятилетиях пограничных войн, когда-то гремевших в этих местах.
Оставив за собой очередную спящую деревню, они свернули с дороги, которая шла на северо-запад, к перевалам плоскогорья Анахуань, путь через которые вёл в Фусинь – столицу Закатного удела Ченжера. Двигаться по ней дальше становилось опасно. Можно было нарваться на разъезд или какую-нибудь заставу. Правда, сейчас границы между уделами охраняют не так бдительно, как раньше, но дозоры и караулы наверняка остались. Кроме того, по дорогам Закатного удела часто двигаются обозы войск.
Лошадь Кендага пала недалеко от окрестностей Чжипаня. Джучибер спешился, остановив своего скакуна, рядом с упавшим тайгетом. Тот, отряхивая с себя дорожную пыль и потирая ушибы, медленно поднимался на ноги.
– Что будем делать дальше? – спросил коттер.
– Можно укрыться в лесу,– Кендаг махнул в сторону темнеющих склонов Анахуаня.– Только там конному хода нет.
Раздосадованный тем, что ему опять придётся топать пешком, Джучибер неохотно спешился, расседлал жеребца, и отпустил его на волю. Затем оба беглеца направились к густо заросшему хвойным лесом подножию гор.
ЧАСТЬ II. КРОВАВЫЙ ВОДОВОРОТ. Глава 1
Ночное небо ещё только начало сереть на востоке, когда жрица-Посвящённая Ирисэр пришла в храм Сонма Богов. Жители Дациня, ещё спали в своих постелях, но для жриц Феникса день уже начался. Впрочем, время суток для них не имело какого-либо значения.
Высокая бритоголовая жрица прошла мимо суровых и неприступных Железных Ястребов, которые застыли у массивных бронзовых дверей храма, украшенных затейливым литьём. Над ними на арке входа были изображены две ипостаси Феникса – рождение и смерть. Женщина шла быстро, и только лёгкий шелест её одеяния и шарканье сандалий по плитам нарушали утреннюю тишину.
С первым лучом солнца Ирисэр приступила к обряду Прозрения Будущего. В середине храма, посвящённого богам Ченжера, располагался большой каменный алтарь, возвышавшийся посреди круга, представлявшего собой неглубокую канавку в полу.