Они застали владыку, сидевшего на большом барабане. Рукава и полы плаща И-Лунга были густо забрызганы кровью. В руках он держал иззубрившийся в рубке меч, и возбуждённо рассказывал о том, как сёк бегущих врагов. Повелителя Ченжера окружали военачальники. Они согласно кивали на каждое слово И-Лунга, а на их лицах было написано восхищение. Только двое из них сохраняли невозмутимо-холодный вид. Князь Чже Шен и тайчи Кастагир. Последний даже осмеливался изредка презрительно кривить губы.
Находившийся в приподнятом настроении, И-Лунг благосклонно встретил появление Сюманга и князя Цуна. Изображая из себя бывалого воина и полководца, он потребовал, чтобы они не совершали обязательного коленопреклонения перед ним. Мол, «мы тут на походе».
Князю Цуну, как прибывшему из самой столицы, уделили больше внимания, чем Сюмангу. Начальник Тайной Стражи, приняв подобающий ему скромный вид, быстренько затерялся за спинами военачальников и командиров. Однако при этом он внимательно следил за всем и за каждым.
От него не укрылось, что, когда И-Лунг отпустил своего казначея, тот подошёл к Чже Шену и передал ему пенал, в которых обычно пересылались письма государственной важности. Больше всего Сюманга привлекла необычная печать, которой был запечатан пенал. Такой он ещё никогда не видел.
Чже Шен с благодарным поклоном принял запечатанный пенал из рук Хехта Цуна. Затем оба князя о чём-то долго разговаривали между собой. Сюманг заметил разочарование, написанное на лице имперского казначея. Видимо он рассчитывал, что Чже Шен немедленно вскроет переданное ему письмо при нём, однако тот не торопился. Чже Шен разговаривал с собеседником, похлопывая концом пенала по своей левой ладони.
Вскоре к И-Лунгу привели захваченных в плен гиньских командиров и воевод, и внимание Сюманга невольно переключилось на них. Наслышанный о «забавах» И-Лунга в Вэньгэде, начальник Тайной Стражи с любопытством прислушивался, к чему повелитель приговорит пленников на этот раз. От сего занятия его отвлекло, чьё-то осторожное прикосновение за рукав. Сюманг оглянулся и увидел обычного, ничем не примечательного стрелка-десятника.
– Вас там ждут господин,– сказал ему десятник и махнул рукой в сторону. После этого он повернулся и пошёл прочь, как ни в чём не бывало. Сюманг мгновенно сообразил, кто и почему его ждёт. Он быстро пошёл в указанном ему направлении и вскоре увидел Чже Шена. Знаменитый полководец стоял за палатками, наблюдая, как воины обживают бывший вражеский лагерь. Он был без шлема, и его лысая голова блестела в лучах солнца. Заметив подходившего Сюманга, он кивнул ему и поманил за собой.
Чже Шен привёл Сюманга в свой шатёр. Начальнику охраны был дан приказ никого не пускать к князю и докладывать только в исключительных случаях, и только по делу.
Нахмуренные брови князя Шена выдавали его озабоченность содержанием письма Батокрис, которое ему передал Хехт Цун. Время от времени он брал пергамент, лежащий перед ним на низком лакированном столике, и подносил к глазам.
– Я пригласил вас сюда господин Сюманг, потому что вы, как всегда, оказались правы, а все остальные нет,– произнёс он вместо приветствия.– Теперь-то я верю, что тот тайгетский наёмник, что напал на вас – Кендаг.
– Я знал, что вы мне поверите, сиятельный князь,– ответил начальник Тайной Стражи.– Я уже отдал соответствующие распоряжения о розыске и поимке проклятого мятежника. То, что он оказался среди наших воинов не случайность. Опрошенные свидетели клянутся, что тот вступил в ряды нашего войска в Алане. Тайчи Шибэр подтвердил, что лично нанимал Кендага и его дружка на службу Империи Феникса.
– Нисколько не сомневаюсь в том, что ваши люди смогут выйти на его след, но появились некоторые обстоятельства, которые могут несколько осложнить вам дело,– прервал его Чже Шен.
– Позволит ли полюбопытствовать, сиятельный князь, что это за обстоятельства?
– Вы помните, что Кендаг был не один?
– Да,– кивнул Сюманг.– С ним был некий наёмник по кличке, то ли Кот, то ли Котёнок из степных дикарей. У него есть особо примечательная примета, по которой мы легко выйдем на их след – жёлтые, как у кошки глаза. Родом он из племени дальних мелаиров…
– Да причём здесь мелаиры!? Вы хоть раз видели среди них или других дикарей людей с такими глазами?! – злобно прошипел Чже Шен, приблизив своё искажённое злобой, налитое кровью лицо к Сюмангу. Начальник Тайной Стражи не на шутку испугался, что его собеседника хватит удар. Он впервые видел, чтобы князь Чже Шен потерял свою знаменитую невозмутимость.
–Нет,– растеряно мотнул головой Сюманг, откидываясь назад.– Признаться, я и этих-то самых мелаиров ни разу не видел.
– А вот я видел, людей с такими глазами,– всё тем же злобно-свистящим шёпотом заявил Чже Шен.– В битве у горы называемой Дланью Света, во время того самого злосчастного похода на север…
Князь шумно вздохнул носом, прикрыл веки и отодвинулся. Гримаса ненависти медленно сползала с его лица.
– Эти желтоглазые дикари, единственные кто сумел уничтожить одну из наших лучших армий,– голос Чже Шена вновь обрёл спокойствие.– А теперь подумайте, что может связывать одного из них с бывшим Первосвященником Тайгетара?
– Вы полагаете, что это заговор против Империи Феникса? Союз тайгетов и степняков?
– Также считают и жрицы-Посвящённые Феникса,– князь кивнул на свиток пергамента.– Сейчас, из-за войны с гиньцами и мятежа Динху, мы не можем уделить должного внимания происходящему в Тайгетаре. Цэнпорг, которому в своё время мы помогли занять место Первосвященника Тайгетара, вместо того чтобы укреплять свою власть и связи с империей, принялся растрачивать свои силы на мелочные распри и выяснения отношений с владетелем Нижнего Тайгетара – князем Дашичао. А пока он сводил личные счёты со своими недругами, враги Империи Феникса оправились от понесённого поражения.
– Вы имеете в виду так называемых целителей Далайрана, сиятельный князь? – спросил Сюманг.– Это которые могут исцелять наложением рук?
– Да. Признаться, я сам никогда не верил в подобную глупость, но в письме, которое я получил от Посвящённой Батокрис, упоминается и об этом. Впрочем, речь в основном идёт о другом. Жрицы-Посвящённые Феникса считают, что в руки наших врагов попали сведения о том, где можно достать в изобилии гамелит, и о некоем могущественнейшем оружии, которое они смогут обратить против Империи Феникса. Сии знания проистекают из легендарных скрижалей, которые, как говорят, находились в одном из храмов Ченжера и пропавших во времена мятежа Дайсана. Но насколько я знаю, после разгрома мятежников, святыни были возвращены в аланьский Храм Феникса и мне в высшей степени странно, что жрица-Посвящённая пишет о том, что они вновь утрачены. Ещё она пишет, что ей стало известно, что не только Кендаг, но и Братство Богини искали их по всем землям. Что вы обо всём этом думаете?
– Жрица-Посвящённая написала вам правду, сиятельный князь,– ответил Сюманг.– Я, так сказать по долгу службы, знаю об этом деле чуть больше, чем кто-либо другой.
Его голос упал почти до еле слышного шёпота.
– Вот как?
– Ну, да,– продолжил Сюманг.– Кроме самих жриц-Посвящённых мало кто знает, что в Храм Феникса были возвращены лишь копии скрижалей. Это было необходимо для успокоения умов подданных. Сами же подлинники бесследно исчезли. Тогда жрицы-Посвящённые обратились за помощью к покойному государю, да пребудет его душа в небесных чертогах Уранами. Он повелел отобрать десяток наилучших сыщиков Тайной Стражи для поисков пропавших святынь. Я говорю вам об этом потому, что я сам был одним из них. С нас взяли клятву под страхом смерти никому никогда не говорить об этом деле. Но теперь…
Теперь настала очередь Чже Шена призадуматься над словами начальника Тайной Стражи. То, что в аланьском Храме Феникса оказались не сами скрижали, а их подделки, он слышал впервые.
– Меня, как и жриц-Посвящённых Феникса, беспокоит мысль о том, что скрижали могут попасть не в те руки. А кто знает, не нанесёт ли это вред империи не меньший, чем бунт наёмников Дайсана?
Князь пристально посмотрел на Сюманга.
– Наш разговор ещё не закончен,– произнёс Чже Шен.– Завтра я буду занят. Поэтому послезавтра с утра вы должны будете подготовить все сведения и дать мне свой совет по этому делу.
– Слушаюсь, сиятельный князь,– склонил голову Сюманг. Поняв, что настала пора удалиться, он встал, откланялся и вышел из шатра.
Глава 4
Прошла седмица с тех пор, как Кендаг с Джучибером укрылись среди гор и лесов Анахуаня. До того они три дня и три ночи продирались сквозь поросшие густыми зарослями горные склоны и ущелья, пытаясь обойти Чжипань и заставы, расположенные на подступах к городу. И тут, когда они считали, что их трудный путь почти закончился, они едва не нарвались на ченжеров, когда попытались спуститься в долину.
Несмотря на наступление зимней распутицы, все дороги были забиты войсками и обозами, идущими в город и из города. Во все стороны куда-то скакали гонцы. Окрестности Чжипаня были похожи на разворошенный муравейник. Вокруг сновали конные разъезды, на один из которых едва не наткнулись беглецы. Чуткий коттер как всегда первым заметил опасность.
Кендаг посчитал, что после их побега, ченжеры начали большую облаву на них. Тогда они решили найти местечко поукромнее и переждать весь этот переполох. Так они оказались на лесной поляне, где выстроили себе временное пристанище в виде шалаша.
Шесть дней беглецы ожидали появления охотников за их головами, внимательно осматривая прилегающую местность, но так никто и не появился. Тогда Джучибер предложил Кендагу продолжить их путь в Тайгетар, ибо сидеть здесь было бессмысленно. К тому же и без того скудные запасы еды подходили к концу.
Через день они выступили в путь. Однако, не пройдя и двух лин, они наткнулись на израненного кулбуса. Это был земледелец, который не уплатил вовремя подати, и приговорённый к наказанию, теперь скрывался от возможной погони. Бедняга упал со скалы и сломал ногу. Он не ел почти двое суток. Кендаг наложил несчастному беглецу лубки, напоил его целебным настоем, а затем они поделились с ним остатками еды.