Чоу медленно ехал, кляня себя за тупоумие. Ведь видел же он, что случилось с заставой. Надо было сначала послать кого-нибудь разведать округу, а уж только потом сворачивать к деревне. Теперь же было поздно – попробуй-ка, разверни тяжелогружёные повозки на узком просёлке.
У околицы навстречу каравану вышли двое ночных сторожей. Вместо обычных бамбуковых палок они сжимали в руках совни, а у одного был даже круглый щит и каска. При их виде Чоу совсем спал с лица, но не стал останавливать мулов.
Когда до сторожей осталось менее десятка шагов, Чоу громко поздоровался с ними и, представившись, попросил, чтобы те указали им, где можно заночевать. Один из сторожей остался с возчиками, а второй побежал к старосте деревни с известием о неожиданных гостях.
Вскоре в сопровождении целого десятка вооружённых мужчин, появился сам староста, тощий худой старик с длинной седой бородой. Пока он беседовал с Чоу, Тармулан с удивлением рассматривала кулбусов с оружием.
В отличие от старшины возчиков, она сразу определила, что это не воины и даже не разбойники. Она с лёгкостью могла бы расправиться с десятком таких вояк, будь даже они в полных доспехах. Не похоже, что именно эти пахари захватили заставу. Однако всё же где они раздобыли столько оружия? У многих кроме совен, были пояса с мечами-чимканами, а один из кулбусов держал в руках не много ни мало – двойной самострел!
Староста, видя, как гости бросают тревожные взгляды на его вооружённых односельчан, поспешил их успокоить.
– Пусть тревога оставит ваши сердца,– произнёс он, оглаживая бороду.– Мы не бунтовщики и не лиходеи, а мирные земледельцы.
– Я и не знал, что мечи-то оказывается, предназначены для прополки,– мрачно пробурчал один из возчиков.
Староста взглянул на него и, отступив к своим, принялся с ними о чём-то шептаться. Заметив это, Чоу недовольно нахмурился, а Тармулан тихонько сняла защёлку на ножнах припрятанного под рукой меча, чтобы в случае чего можно было быстро выхватить оружие. Она огляделась, запоминая кто, где стоит, дабы не ошибиться в сумерках, в случае если начнётся рубка.
– Мы совсем не хотим проливать чью-то кровь,– староста обернулся к возчикам.– Думаю, если я расскажу вам, откуда у нас это оружие, то тогда мы сможем доверять друг другу несколько больше. Согласны?
– Да, конечно,– поспешил согласиться с ним Чоу. Другие возчики тоже закивали головами.
То, что поведал им староста, казалось невероятным. Старик утверждал, что в их деревню заявилось с полсотни ченжеров и наёмников, которые принялись грабить, убивать и насиловать. Те из жителей, кто сумел убежать, в надежде что их не найдут, спрятались в большом сарае на полях. Там они ожидали, какую участь им ниспошлют боги. Но видимо, они не зря приносили жертвы Чомбе – богу-хранителю полей и садов. Тот послал им на помощь великого воина, которому служил злой дух преисподней, принявший человеческое обличье и в чьих глазах мерцало жёлтое пламя бездны. И эти двое избавили деревню от грабителей, перебив их всех до последнего человека. Правда, при этом дотла сгорел дом самого старосты.
Чоу и остальные возчики встретили рассказ старосты с явным недоверием, хотя тот клялся, что всё именно так и было. Тармулан, услышав слова старосты о могучем воине и злом духе с жёлтыми глазами, принявшем человеческий облик, насторожилась.
– Послушай-ка, уважаемый,– обратилась она к старосте.– Ты сам видел этого желтоглазого духа или говоришь с чужих слов?
– Сам.
– Тогда у него на лице, вот здесь, есть маленький шрам. Так?
– Так, госпожа! Так!
И он изумлённо уставился на Тармулан.
– По-моему он говорит правду,– сказала она Чоу и отошла к повозке. Её слова приободрили его, и старшина возчиков обрадовался такому обороту дела. Да и к тому же почти совсем стемнело и времени на разговоры почти не осталось.
Они быстро нашли общий язык и договорились о ночлеге. Староста деревни указал место, где находится колодец, дабы возчики могли напоить своих мулов и ослов. За несколько кусков шёлка тот предоставил пару просторных амбаров для тех, чьи повозки не имели крытого верха. Остальные поставили свои повозки в круг на деревенской площади. На ночёвку расположились в трёх фанзах. Чоу, Тармулан и ещё трое возчиков оказались в той, где нынче жил староста.
Тармулан пребывала в раздумьях. Похоже, что её путь-дорога опять пересекается с тем желтоглазым дикарём из каравана Юешэ. Она чувствовала, что это неспроста. И так после той памятной встречи по дороге в Алань он почти целый месяц виделся ей во сне, а теперь ещё только не хватало столкнуться с ним нос к носу.
Но потом мысли Тармулан потекли совсем в другом направлении. Её внезапно одолело любопытство. Интересно, что здесь делал этот необычный дикарь? Насколько она помнила, в последний раз она видела его среди наёмников на службе под стягом Империи Феникса. Сейчас страна охвачена междоусобной войной, а это значит, что он участвует в ней. На чьей стороне?
Староста деревни утверждает, что тот вкупе с каким-то могучим воином напал и перебил отряд воинов Братства Богини. Получается, что он держит сторону И-Лунга. Но почему тогда он и его товарищ не с остальным войском, а в этих местах? На тайных гонцов они не похожи, иначе не стали бы резаться с шестипалыми. Кто же они тогда?
Глава 18
Душа бывшего градоправителя Дациня и наместника столичного округа князя Жуганя нынче была охвачена лютой тоской – тоской ожидания неминуемого и страшного конца. Его мысли метались в поисках выхода из создавшегося положения. Учжун мёртв, а Гиньское княжество – единственный союзник, на помощь которого они рассчитывали, полностью разгромлено. Князь Жугань лучше других осознавал, что у них нет никакого выхода.
С того момента, как он узнал, что Учжун умер, князь потерял сон. И теперь, когда Жугань закрывал глаза, то его взору представлялись страшные видения орудий пыток и казней в городских тюрьмах Дациня. Он содрогался при мысли о том, что с ним станет, попадись он живым в руки И-Лунга и его приспешников.
Всю прошлую ночь его преследовали кошмары, и ни хмельное вино, ни сладострастные девочки-рабыни, не могли помочь ему забыться. Перед глазами по-прежнему маячили дыбы, раскалённые щипцы и прочие приспособления «добывания правды».
Князь бессильно развалясь, полулежал на диване, с наполовину опорожненной чашей вина в руке. Другая рука покоилась на головке юной наложницы, которая, стоя на коленях, пыталась доставить удовольствие своему господину. В другое время Жугань, приказал бы содрать с неё кожу за неумелость, но сейчас его мысли были направлены не на удовлетворение своей похоти, а лишь на то чтобы разрядиться, избавится от того напряжения, в котором он пребывал.
Взгляд Жуганя бессмысленно блуждал по рисункам и узорам ковров, висящих на стенах его покоя. На совете было решено, что войско кливутов и Братства Богини выступит в сторону Панчена. Все князья, предводители кливутов и другие готовились к предстоящему походу и решающей битве. Лишь он один не видел никакого смысла в этих приготовлениях. Дураки, они идут на верную гибель.
Как бывший градоправитель Дациня, он осознавал значение столицы империи, которого не могли понять другие. Верховный жрец Братства Богини проиграл свою игру ещё тогда, когда отказался от борьбы за Дацинь, спеша укрыться в Чжипане. А он и другие, потеряв головы от страха и неожиданности, последовали за ним. Теперь Динху ведёт их на верную смерть, а они не могут понять, что это такое.
Смерть означает, что его тело больше никогда не почувствует прикосновений этой прелестной, с нежными губами и ласковым язычком девочки-рабыни, вкуса вина, пряного запаха благовоний. Глаза никогда не увидят солнечного света. Динху утверждает, что тем, кто падёт в предстоящей битве, уготовано ощутить величайшее блаженство в небесных чертогах Уранами.
Жугань усмехнулся, подумав о том, что ни один из тех, кто прежде отправился туда, никогда не сможет ни рассказать, ни подтвердить, правда ли это?
Он ужаснулся своих собственных кощунственных мыслей. А может? А может ещё не поздно? В этом, не загробном мире, возможно всё! Предложить выкуп за свою жизнь?
Да, конечно, он это сможет. Ведь у него до сих пор оставалась власть над многочисленными поместьями, земледельцами и рабами. Он выколотит из них всё, что можно. Пусть Чже Шен и его клика задавятся его золотом – лишь бы сохранить жизнь!
– У-а-а-о! – протяжно простонал князь, содрогаясь в блаженных судорогах. Жёсткая шестерня Жуганя прижала головку молоденькой рабыни к телу. Всё-таки её рот сделал своё дело. Теперь она могла рассчитывать на то, что её не отправят в качестве утехи к рабам-свинопасам.
– Ах, ты моя сладкая,– прошептал Жугань, наклоняясь девушке-рабыне. Он поцеловал её в безобразно распухшие губы. Отставив в сторону чашу с вином, его руки прошлись вдоль смуглого угловатого тела.
Князь был доволен, что она заставила отступить висевшее перед его внутренним взором видение кола, пронзающего внутренности, или петли, захлестывавшей шею.
Два тёмно-розовых соска, едва наметившейся груди замаячили перед его глазами. Нагнувшись, он поочерёдно поцеловал их. Потом, сжав ладонями ягодицы юной наложницы, он привлёк её к себе и опрокинул на заляпанный пролитым вином ложе-диван.
Аромат свежего юного тела придал ему сил. Толстые слюнявые губы Жуганя скользили по гладкой коже девственницы, ещё не познавшей мужчину. Вот его губы достигли желанного места, и тело девочки упруго выгнулось навстречу его жадным ласкам…
Осторожный стук в дверь прервал любовные игры Жуганя.
– Кто там?! – раздражённо крикнул князь.
– Прошу прощения, мой господин,– раздалось из-за двери,– но здесь человек, который хочет вас видеть. Он говорит, что прибыл из Дациня…
– Из Дациня?!
Князь испуганно вскочил с дивана, мгновенно забыв о любовных утехах. Не дожидаясь, когда рабыня подаст одежду, он самолично накинул на себя халат и, всунув ноги в мягкие войлочные туфли, подошёл к двери и приоткрыл её. За ней ожидал доверенный слуга, который стоял, склонившись в глубоком поклоне.