ристофер долго всматривался в фигуры на крыше, пока ему в окно тихо не постучали. Эндрю, недалеко от него Мари.
— Вылезай уже, это у тебя внутри тепло. А мы уже продрогли.
— Я тебе свитер подарю, — пообещал Кристофер, вылезая из обогретого салона машины в неприветливый сырой ветер. — Даже два.
— Ага, не забудь надпись «любимому брату».
— С сердечком. Мари, как разговор с Шеанной?
Мари отделилась от стены росчерком туго застёгнутого красного пальто и подошла ближе к ним, но Кристофер сразу понял, что она чем-то расстроена или даже раздражена, а от вопроса только поджала губы.
— Кажется, Шеанна повёрнута на продолжении рода колдунов. И мне не нравится то, что в её мыслях. Теперь я ей доверяю ещё меньше.
— Ясно. Эндрю, ты останешься здесь или пойдёшь с нами? — он постарался, чтобы его вопрос прозвучал ровно — в конце концов, брат достаточно разумен, чтобы самому осознавать опасность и избегать её.
Тот наградил таким взглядом, после которого не осталось сомнений — просто так ждать внизу он точно не собирался. Эндрю никогда не умел мириться с тем, что ему навязывали, он упрямо настаивал на том, что выбирал сам. Может, его собственный бунтарский дух передался и колдовству, которое жило в нём?
Когда-то такие способности — менять мир даже с закрытыми глазами — принадлежали многим колдунам, и те знали, что с ними делать, какие ритуалы их усмиряют, а какие позволяют направить так, как надо самому колдуну.
Но много веков назад охотники слишком постарались. Они подкрадывались из-за спины, жгли на кострах, устраивали ловушки и убивали без зазрения совести. Как бы колдуны ни старались сохранять свой род и саму силу, семейные тайны, их становилось всё меньше. Кровные браки приводили только к вырождению и слабому здоровью, и тогда ведьмы и колдуны стали выбирать себе в спутники и простых людей. Охотники также отбирали сами знания, уничтожали записи и книги, чтобы эта скверна не распространялась дальше.
Но тонкая ниточка древнего колдовства протягивалась через столетия, вспыхивая иногда такими колдунами, как Эндрю, которые слишком быстро сгорали. Отец пытался оградить младшего сына от подобной участи — пусть и выбрал не самый простой путь. Возможно, другого и не было.
Кристофер порой думал — а смог бы он сам так сделать с близким человеком? Запереть его в границах, которые неохотно подчинялись, но всё-таки позволяли жить дальше?
Мари словно почувствовала его тревожные мысли и легонько коснулась ладони в перчатках, пока они поднимались на лифте все вчетвером туда, где их никто не ждал.
Перед выходом стояло двое охранников-колдунов, которые загородили широкими спинами тяжёлую дверь, а воздух сгустился плотной угрозой. Но их взгляд поплыл, а тела расслабились от лёгкого прикосновения Одетт, которая проскользнула от одного к другому и коснулась ладошкой лбов.
На крыше ветер только усилился и вился вокруг злым кусачим зверем, но здесь всё равно было уютно и даже красиво. Вид на вечерний город и широкую реку вдали, на столиках — фонари со свечками, яблочные пироги с корицей, термосы с горячим пряным вином, у многих гостей — небольшие кружки, от которых поднимался пар.
Милый пикник осенним вечером.
Кристофер заметил Аддингтонов, которые хранили старинные колдовские артефакты и знали, как с ними обращаться. В стороне молча стояла чета Фарли. Их считали отшельниками, которые жили далеко за городом и мало с кем общались. Оба сухие, высокие, возраста родителей Кристофера. Отец всегда отзывался о них с осторожностью и шутил, что если потянет на тёмную алхимию, никого лучше Фарли и нет в этом деле. Правда, возможно, в качестве платы они потребуют твою печень. Хэмптоны, которые умели делать сложные амулеты и смешивать составляющие для ритуалов, в своей шумной энергичной манере возмущались последним событиям — точнее, сама Дейзи Хэмптон, которая даже сейчас не изменила своей манере одеваться в яркие цвета и засовывать руки в карманы, а короткое каре выкрасила в ярко-красный. На несколько лет старше Кристофера, она выглядела едва ли не младше его. Дейзи подмигнула ему и показала большой палец, видимо, от восторга, что он всё-таки пришёл. Действительно, они все так не собирались слишком давно.
Кристофер узнал и многих других — даже тех, кто не был в тот вечер на приёме у Лоусонов.
Конечно, Кейтлин Доран. Она накинула шерстяной плед в красно-зелёную клетку поверх пальто и пила маленькими глотками глинтвейн из кружки, пока беседовала с Сильвией. Дугласа нигде не было.
Леннард Лоусон, которому, казалось, нипочем ни ветер, ни холод, уже шагал к ним, и по его выражению лица не особо было понятно, проклянет он их сейчас или пригласит к светской беседе.
— Уолтоны, — протянул он с холодной улыбкой. — Добро пожаловать.
— Ты начинаешь пользоваться популярностью. Здесь куда больше колдунов по сравнению с приёмом. Даже Фарли.
— Сам удивляюсь! Или всё дело в вас? Думаю, не все уютно чувствуют себя, когда твой брат рядом.
— Осторожнее, Леннард. Как я вижу, перила здесь достаточно хлипкие. Ничего не стоит слишком сильно перевеситься через них и упасть.
Мари рядом с ним невольно вздрогнула, представляя совсем иное падение, но только гордо вскинула подбородок, чтобы скрыть собственное волнение и расползавшиеся страхи. Одетт потянула её за собой, попросив помочь с вином. Эндрю только фыркнул за спиной и отделился от них в сторону Кейтлин, прихватив по дороге кружку с горячим вином и кусок пирога. Неважно, что некоторые гости шагали назад и отворачивались, когда он проходил мимо. Если его это и задевало, то сейчас он не показывал этого. Кристофер проследил за ним взглядом, желая убедиться, что брат хотя бы не приближается к тем самым перилам и радуясь, что Кейтлин в центре, а не с края. Он достал из кармана пальто тяжёлый портсигар и неторопливо закурил, так и не сняв перчаток.
— Круг колдунов. Неожиданно. И кто же встанет во главе?
— Пока нет единого мнения, — Леннард принял их появление куда спокойнее, чем мог бы, и сам потянулся за своими сигаретами. — Дораны отпадают, с ними я пока не разобрался. Фарли слишком себе на уме. Кто-то предлагает Хэмптонов.
— С Дейзи мы точно не соскучимся. А ты что думаешь?
— Должен быть тот, кому доверяют. И кто умеет управлять, а не просто вертеть колдовские компасы.
— Значит, по твоему мнению, не Аддингтоны. И что будет делать Круг? Отец говорил, это не просто формальность, это тоже ритуал. Каждый колдун признаёт того, кто встает в центре, и делится чем-то своим. Такой колдун получит чуть больше… власти, если так можно сказать.
Кристофер внимательно следил за выражением лица Лоусона. Вряд ли бы тот стал затевать сложную игру с охотниками только ради такого сомнительного достижения, но легко теперь мог воспользоваться этим шансом. Очередной порыв ветра взметнул вихрь сухих коричневатых листьев, потянуло притягательным запахом ещё тёплых пирогов, а Кристофер вспомнил, что даже не обедал.
— Твой отец слишком умничал порой. Но тут он прав. Поэтому повторю — тот, кому будут доверять. Кому доверяешь ты, Кристофер?
— Семье.
— Ответ истинного Уолтона, чёрт возьми! Думаю, тебе не помешает выпить. Затягивать не будем, слишком холодно. Ещё пара кружек глинтвейна, и можно провести выборы.
Сбоку раздалось хриплое и пронзительное карканье. На перилах сидел чёрный ворон и смотрел блестящими тёмными глазами прямо на Кристофера, и этот взгляд чем-то тревожил и цеплял. Ворон каркнул снова и раскрыл крылья, явно выражая недовольство. Кристофер ощутил это так точно, будто считал эмоции человека, и от удивления не заметил, как сигарета догорела и чуть не обожгла сквозь кожу перчаток.
— Ворон прилетел, — шепнули за спиной. Кристофер с Леннардом обернулись — невозмутимая Одетт. — Здравствуй, добрый друг.
— Посланник? — предположил Леннард. — Только чей?
— С другой стороны, конечно.
— Или просто ворон, — прозаично развеял их мысли Кристофер и отвернулся от птицы, которая его занимала меньше всего. Он искал Эндрю, которого нигде не было. Ни рядом с Кейтлин, ни рядом со старым Лоусоном, ни среди гостей.
Тревога липла к коже, как мрачная тень, заставляла смолкнуть и повернуться в сторону ворона, который нахохлился и неподвижно замер изваянием, сливаясь с темнотой. А Кристофер наконец увидел Эндрю, который шёл от Фарли к ним, не сводя взгляда с птицы. Все замерли, когда он прошёл прямо к нему, и остановился. Кристофер ощущал сейчас силу каждого колдуна, напряженную, сжатую, как пружина, готовую взвиться вокруг них, и сам невольно отпустил её. Крыша наполнилась тугим сплетением колдовства, прикосновения острого кончика кинжала к коже, коготков по позвонкам.
Эндрю расстегнул рукав куртки и закатал его до самого локтя, обнажая рисунок татуировки поверх символов заклинаний. Шаг. Ещё один. Ближе к ворону.
И краю.
Ворон вытянул шею и потянулся клювом к руке Эндрю, который приблизился вплотную то ли сам загипнотизированный, то ли из любопытства, граничащего с безумием — в этом во всём было нечто… неправильное. Кристофер сам себе не мог объяснить, пока не понял, что все находятся в лёгком оцепенении.
Ворон клюнул Эндрю — до крови. И ещё раз, и ещё.
— Хватит! — он рявкнул и подался вперёд, скидывая с себя тяжёлое состояние.
— Кровь на кровь, — обернулся Эндрю, и Кристофер с ужасом увидел, что вместо глаз брата — тьма вороньего взгляда. — И кровь ведёт нас. Корми своего ворона, и он укажет путь.
Будто в ответ на эти слова ворон раскрыл крылья, каркнул напоследок и слетел вниз — резко, чёрным перистым мазком. Оцепенение тут же спало, а Эндрю охнул и рухнул на крышу, хватаясь рукой за перила. На них оставались разводы крови, которые слизывал усилившийся ветер. Кристофер кинулся к нему — Эндрю был без сознания.
И в ветер вплетался голос Одетт:
— Кровь принята. Вороний колдун пришёл к нам.
Глава 9
Ворон парил над городом в мелкой мороси. Распахнутые крылья отливали синеватым металлическим блеском, а внизу раскинулся залив, сейчас мрачный в городских сумерках. Полёт продолжался недолго, ворон опустился на старинную колокольню, и весь город стал размытым пятном, а движения ворона оставляли чернильные мазки в воздухе. Гортанное «крух» рассекло воздух.