— Ворон, у которого нет крыльев. Некуда лететь или бежать. Думаю, теперь у тебя нет выбора. Всего лишь палец, мне даже не нужна твоя жизнь. И заметь, никакого колдовства, верно, мальчики?
Ближайший охотник сплюнул ему под ноги. Кристофер не понимал одного — только один выстрел, и он мертвец. Чего тянуть? Или Дейзи не брезгует отрезать палец, но не хочет пачкать руки смертью? И что она обещала охотникам, что сейчас ради этого они сотрудничают с ведьмой и наставляют на него пистолеты?
Конечно, Кристофер пытался воздействовать на каждого из них, продавливать мысли и чувства, но сейчас всё было бесполезным. Как смешно — все они настолько привыкли к колдовству, которое легко отзывалось тем, кто знал его тайны, что забыли про другое оружие.
— Больно не будет, — пообещала Дейзи, кивая двум охотникам, один полез в их машину за небольшим чемоданом. — И вот ещё что. Не Элеонора Доран начала Охоту.
Кристофер нахмурился и не мог понять — что его смущало в словах Дейзи. Ей будто нравилось всё это. Будто она… гордилась этой фразой?
Охотник уже достал нож и выложил на плоский капот толстую доску, от чего Кристофер невольно вздрогнул, представив себя скотом на бойню. Кулинарным блюдом в меню ведьмы. Мелькнула мысль, а не попытаться ли сбежать, но два дула, наставленные на него, не особо воодушевляли.
— Может, всё-таки его убьём? — глухо спросил один из охотников.
— Нет! Ты знаешь, что нет.
В голосе Дейзи мелькнуло сомнение или недовольство — но не связанное с отказом в смерти. Просто… будто это было не её решение.
Кристофера начало потряхивать. Охотник уже натягивал хирургические перчатки, и это даже казалось смешным — какая забота, надо же! Ещё и в больницу отвезут?
Дейзи подошла сзади с ножом, он ощутил её дыхание на коже шеи, а потом — и укол клинка.
— Я не люблю убивать, Кристофер. Мне это не нужно. Но дёрнешься — и на одного Уолтона станет меньше. Какая жалость. Клади руку, охотники справятся.
— Ещё скажи, что врача вызовешь.
— Думаю, ты доберёшься сам. Клади руку. Всего лишь один палец, цени мое милосердие.
Кристофер положил руку на доску, вдавливая растопыренную ладонь в твёрдое дерево, не сводя взгляда с охотника, чувствуя, как бессильная злоба пробирает изнутри, смешиваясь со страхом. Его довольный оскал в сочетании с маской выглядел жутко, в руках — топорик для мяса, хорошо, если в итоге другие пальцы не заденет.
Короткий взмах.
Кристофер не отвёл взгляда.
Они уехали быстро.
Кристофер даже особо не обратил внимания. Он едва сдерживался, чтобы не выть от боли, кроме которой, казалось, ничего и не осталось. Рука будто горела огнём, сердце колотилось, как бешеное, и холодный липкий пот пропитывал рубашку.
Он завалился на сиденье собственной машины, стараясь беречь левую руку, на которой теперь не хватало фаланги указательного пальца, вместо него — ком бинтов. Боль толчками билась и пульсировала, и Кристофер никак не мог сосредоточиться на приборах. Всматривался в дорогу, надеясь, что ещё немного — и его отпустит.
Кажется, у него поднялась температура, и Кристоферу только хотелось, чтобы боль стала чуть меньше.
Надо просто доехать до города. И больницы.
Позвонить Мари. Или нет, лучше не надо. Потом.
Бессвязность мыслей раздражала.
Внутри всё мешалось — вязкие голоса охотников, ощущение направленного дула пистолета, запах смерти. Чем она пахнет? Кристофер не мог сказать.
Мысли скакали, боль не утихала.
Он положил руки на руль и чуть не взвыл от боли, глаза защипало. Так он точно никуда не доедет. Ему бы обезболивающего. Чёрт дери! Кристофер опустил лоб на руль, левая рука лежала безвольно на коленях, а правая сжимала кожаную оплетку руля.
Он жив — уже неплохо. Об остальном он подумает завтра.
Не будет он никому звонить, справится сам. Только будут зря волноваться. Главное, чтобы охотники не захотели костей каждого из Уолтонов, а он уж точно не помрёт.
Хотелось пить.
Кристофер поднял взгляд. Дорога никуда не делась, а город всё так же оставался за спиной. Он снова покопался в бардачке, хоть бы таблетки какие-нибудь были! Но нашёл только мешочек со сладковатым запахом, который еле развязал дрожащими пальцами. Там лежали скрученные косяки, которые когда-то делал Эндрю из трав, используемых для колдовства. Их они раскуривали каждый год на осеннем ритуале. Может, они помогут унять боль.
Кристофер сидел посреди пустого шоссе в машине с распахнутой дверцей и курил косяк, чувствуя, как боль немного отступает. Или первый шок проходит? Кристофер потёр рукой по лицу, ругая себя за то, что так расклеился.
Какой из него колдун, если он даже не может противостоять охотникам.
Надо добраться до врача.
Глаза закрывались. Боль притупилась, но осталась пульсирующим напоминанием.
Кристофер мотнул головой — спать нельзя. Он неуклюже закрыл дверцу, стараясь не задеть руку, медленно повёл машину обратно. Домой.
Глава 11
— Говорят, не только один брат делит постель с сестрой-ведьмой.
— А ты веришь таким слухам?
— Мой отец верит. И считает, что если колдун не может контролировать собственную силу, это дурной колдун с плохой кровью.
— И точно не тот, с кем он видит свою дочь.
— Ты расстроился? Вот в этом и разница, Эндрю. Считается, что твой брат владеет чужими эмоциями и сердцем. На самом деле, ты куда более… чувствительный. Когда-то именно это мне и нравилось. Но я не понимаю тебя. В тебе слишком много хаоса.
— Хватит!
Сильвия — это шелест и блеск, хрупкие кости и миниатюрность.
Эндрю — просто буря, которая сметёт и переломит её.
Но он этого не хочет.
Эндрю забрался на диван, подтянув колени к груди и не сводя взгляда со спящего Кристофера.
Раньше он и представить не мог, что кто-то мог бы навредить его старшему брату, который уверенно вёл по жизни в бизнесе и никогда не терялся — по крайней мере, Эндрю такого не помнил. Не то, чтобы у колдунов была спокойная жизнь, но теперь ночи и дни пропитались тревогой и неизвестностью, кровью и ритуалами.
А Кристофер даже не позвонил!
Эндрю не знал, то ли потому что тот не считал, что младшие брат с сестрой помогут, то ли потому что не привык просить помощи, хотя всё-таки глупо было играть в героя.
С самого детства Эндрю знал, что Кристофер его оберегал. Без лишней опеки или покровительства, скорее, присматривал и готов был помочь советом, если надо. Теперь и ему самому хотелось позаботиться о нём, сделать что-то для их с Мари безопасности. Если сегодня отняли кость, что будет завтра? Смерти и так случаются слишком часто, и в следующий раз охотники могут и не послушаться Дейзи и предпочтут убить колдуна.
Эндрю от нахлынувшего чувства бессилия прижал пальцы к вискам, унимая тупую боль. Ранки на коже зудели от встречи с вороном, но хотя бы сны перестали перемежаться с видениями и птичьим карканьем.
Он поднял глаза на Мари, которая тихонько вошла в гостиную с подносом с маленькими пиалами с ароматным чаем, от которого поднимался пар. С тревогой посмотрела на Кристофера — не проснулся ли — и уселась рядом с Эндрю, подогнув одну ногу. Казалось, сестра растеряна и напугана, но сохраняла спокойствие. Её тихая задумчивость успокаивала, но Эндрю заметил, как она подвинулась ближе, чтобы невзначай коснуться его плечом то ли стесняясь, то ли не считая, что стоит показывать слабость перед младшим братом.
— Иди-ка сюда, — Эндрю сам обнял сестру за плечи и мягко притянул её голову к себе. — Мне тоже страшно.
Лёгкий вздох и мягкие объятия сумрака.
— Они добрались до Кристофера. И я никак не могу сосредоточиться на ритуале. Видения выскальзывают, а меня начинает сразу трясти. Они напали на него!
— Так сделай перерыв.
— Мы теряем время. Я чувствую это.
— Но лучше не станет, если ты себя измотаешь и выжмешь, но так ничего и не выйдет.
— Ты прав.
Мари выпрямилась и повела плечами, возвращая себе привычную уверенность и спокойствие. Она протянула пиалу и сама сделала маленький глоток. Эндрю не заметил, как начал отбивать пальцами на спинке дивана мелодию последней песни. Чай пах лесом и мхом, а ночь текла между пальцами и касалась спины, и тени по углам комнаты обращались в вороньи силуэты в лесу. То ли от чая, то ли от переживаний Эндрю скользнул в нечто вроде транса, и мир смазался и расплылся, взвихрился силуэтами и фигурами во тьме, и в ней звучала тихая сказочная мелодия.
Эндрю вздрогнул и очнулся, не зная, сколько прошло времени. Мари задремала рядом, свернувшись калачиком под тёплым вязаным пледом, а Эндрю вдруг с четкой ясностью понял, что хочет сделать.
Когда он поднялся, Кристофер тихо простонал и заворочался во сне, скинул с себя одеяло. Эндрю замер, дожидаясь, пока брат проснётся, но этого не происходило, только тревожнее становились движения, рука сжала край одеяла.
Эндрю метнулся к брату и опустился рядом на корточки. Медленно вытянул руку и положил на горячий лоб, нашептывая себе под нос:
— Проснись. Это только сон. Держись за мою руку.
Кристофер резко открыл глаза и уставился на Эндрю, ещё не понимая, где находится. Потом тяжело сел, будто тело не слушалось, не принадлежало в полной мере ему самому, и это было так не похоже на привычного Кристофера, что Эндрю даже растерялся. Он сел прямо на пол, скрестив ноги, и наблюдая за братом, выискивая причину его тревоги и страха.
— Просто кошмар, — хрипло произнёс Кристофер.
— Если рассказать, станет легче.
— Ерунда. Долгая поездка до дома и боль плохо влияют на сон. Ты бы тоже поспал.
— Попозже, всё равно не усну. Что ты теперь будешь делать? Пойдёшь в полицию?
— Нет. Можно было бы, конечно, но это дела колдунов и охотников. И раз это был открытый вызов, они получат ответ. Я сам найду одного из них и выясню, что им надо. Дейзи совершила ошибку, выступила слишком явно и открыто.