Поэтому я направился вниз по реке. Вдоль камышей так и пошел, погреб, все приноравливаясь к своему тяжелому и неудобному импровизированному веслу. Как хочешь, так и приспосабливайся. Ничего, погреб кое-как. Ноги сразу промочил – с шеста мокрые капли прямо на штаны падают.
Сначала, правда, думал схалтурить, попробовал на волю течения отдаться. Не вышло. Течение здесь слабенькое, потому и пришлось шестом своим все время подгребать. Как на байдарке. Ну и ветерок немного помог. На открытом месте не то что в камышах – потихонечку в спину поддувает, подталкивает.
Сижу, шест тихонько в воду окунаю, загребаю. Периодически назад оглядываюсь, мало ли кто объявится. Как назло, участок реки мне попался прямой, ни одного изгиба. Потому и не хочу выходить на середину. На фоне камышей мой низкий силуэт не так просто различить.
Зато за это время ушел вниз по течению довольно-таки далеко. Для меня далеко, а на самом деле даже сейчас вижу то место, где я из протоки выплыл. Ничего, ушел, а все остальное, даже мокрые штаны – ерунда.
Вот только река все шире и шире становится. И день заканчивается. Ну то, что скоро стемнеет, это мне только на пользу, а вот то, что шире река становится, это идет вразрез с моими планами.
Ладно, еще чуток время потяну, мне темнота нужна. Или сумерки хорошие.
О, на противоположном берегу какой-то населенный пункт показался. Сверился с картой, есть такой. Получается, с местом я точно определился. Начал было запихивать карту в сумку пилота, да остановился. Избавиться бы нужно от этой сумки. Карту в мешок, к вещам, а сумку в воду. Ушла на дно как миленькая.
Ну, еще немного потерпеть до темноты осталось. Хотя можно уже и не терпеть. Оглянулся назад – ничего не вижу, все в наступающих сумерках тает. И погони никакой нет. Хотелось бы надеяться, что и не будет.
Так что решительно заработал шестом, развернул лодку носом к противоположному берегу. Как раз, пока доберусь до него, так меня течение и донесет туда, куда мне нужно.
Так и вышло. Вот только когда добрался я до своей цели, вокруг уже совсем стемнело. Это на воде еще более или менее что-то видно, а вот здесь уже все. Мрак. И к пологому берегу я причаливал в полной темноте. Можно было, конечно, пройти чуть дальше, туда, где было еще довольно-таки светло. Там даже кое-где фонари горели. Набережная, что ли? Можно, но не нужно. Не пойду. Это моим планам противоречит. Зато я сразу же нашел место, где можно без проблем лодку притопить. Затон или заливчик большой, тут по берегу даже мостки имеются. Вот у самого дальнего от берега я воду бортом и зачерпнул. Я же говорю, валкая она, неустойчивая. Пошла ко дну и даже не булькнула.
Поднялся на берег, взобрался выше, прислушался. Не хотелось бы на стражей порядка наткнуться.
Теперь бы доктора найти. Хоть какого-нибудь. Так-то вроде как и не нужен он мне уже, самочувствие неплохое, но еще разок осмотреть нос все-таки желательно. На всякий случай. Все-таки не на больничной коечке я последнее время отлеживался. Заодно и попробую себя в порядок привести. Опасно? В данный момент вряд ли. Уверен, что на том берегу я погоню со следа сбил. А на этом… На этом я пока никому не интересен. Главное, чтобы деньги у меня имелись. Как и везде, а здесь в особенности, деньги правят всем. Почему в особенности? А небогато вокруг люди живут. Судя по лодкам и домам. Освещение на набережной, правда, из составленной мной картинки выбивается, но… Да даже на хуторе бедненько было. Облезший он какой-то на вид, в землю вросший. Хотя должно быть наоборот. Тут и река под боком, и лес рядом, и хозяйство какое-никакое наверняка имеется. А живут плохо. Надеюсь, моим бумажкам на том берегу обрадуются. Она хоть и простенькая рыбацкая долбленка, но все равно труда и денег стоит.
Хотя не везде и не все так мрачно, раз в городе этом даже фонари кое-где горят. Ну что? Ждать утра и тогда искать лечебницу? Не имеет смысла. Да и где ждать-то? Хм. А где я в этой темноте, да еще в незнакомом городе, без знания языка доктора найду? Нет, понятно, что слово «доктор» на всех языках практически одинаково звучит… Но и найти сейчас того, кому подобный вопрос можно было бы задать, уже проблема. Спят все. Или по домам сидят. Не стучаться же в двери с одним только вопросом? Вот завтра разговоров-то будет…
Еще разок огляделся по сторонам. Пусто. Никого. Да я даже полиции, которой опасаюсь, не вижу.
Ладно, пойду тихонько вперед. Пистолет только в кармане проверю. Так, на всякий случай. Рукоятку нащупал, обхватил крепко и сразу себя увереннее почувствовал. Даже вроде как темнота отступила.
А доктора я все-таки нашел. Пошел по наитию в сторону центра. Так минут через десять, случайно, на нужную улицу и набрел. Где вполне понятную вывеску над входом в один из домов и увидел. Да она и подсвечена была на мое счастье. Не совсем, правда, доктор – аптека. Но где аптека, там же наверняка и помощь оказать смогут?
Постучал железным кольцом по двери, подождал, пока откроют. Открыли, правда, не сразу, сначала все что-то выспрашивали через дверь. Отвечал на немецком языке, почему-то на русском не рискнул, при этом постоянно по сторонам оглядывался. Неудобно стало шум на всю улицу поднимать, да и не по себе как-то. В ночной тишине мой голос далеко разносится. А здесь и впрямь как-то очень уж тихо. Пустынно, безжизненно, даже вездесущих кошаков не видно. И собак. Обычно и тех, и других на улицах хватает, а тут никого. Странно. Даже поежился, озноб по спине просквозил. Бр-р!
Еще раз рукоятку пистолета в кармане потискал. Тут и припомнилось, где предположительно я нахожусь. Если это та самая Румыния… С ее легендами и страшилками, то… Дальше лучше помолчать и не терзать душу непотребными фантазиями «…в ночное время, когда силы зла выходят на болото»…
Двери мне, в конце концов, открыли. Правда, ворчали при этом что-то непонятное и вряд ли доброе. Но, главное, открыли и проводили к аптекарю и доктору в одном лице, по узкому коридорчику в такую же тесную и невеликую комнатку. Судя по обстановке – приемное отделение. А там и сам доктор объявился. Первым делом спросил о чем-то. Так понял, что засомневался он в платежеспособности клиента. Лучше бы себе кабинет просторнее сделал. Так это или не так, но, когда я ответил на немецком языке да марки из кармана засветил, лицо усатого эскулапа разгладилось, залучилось масляным довольством.
Еще что-то спросил. Я в ответ на нос свой показал. Угадал, похоже, с ответом.
Больше вопросов не последовало, доктор сразу же приступил к осмотру. Меня покрутил, голову туда-сюда поворочал, лицо осмотрел. Размотал повязку, поворчал недовольно и отправил меня в так называемую туалетную комнату, жестами предложил смыть грязь.
А я и не оплошал. Почему бы не воспользоваться предложенным в полной мере? За что я деньги-то плачу? Зеркало размером с две ладошки здесь есть, в приветливо распахнутом настежь шкафчике кроме каких-то непонятных пузырьков и баночек сразу бритву заприметил. Ну и побрился, умылся, пару раз отвечая что-то неразборчивое на явно обеспокоенные вопросы из-за закрытых дверей.
Сам же предложил мне себя в порядок привести? Сам. Другое дело, что мы с ним в данный момент это по-разному понимаем.
Вот, совсем другой разговор. Осмотрел себя в зеркало. Да, кошмар еще тот! Ночной порой и фонарей никаких не нужно! У меня свои прожектора отныне имеются. Так двумя бланшами и сверкают. О! На филина похож! Точно, на него! Сине-желто-зелеными обводами вокруг глаз. Ух, и страшилище. Понимаю, почему меня доктор первым делом про деньги спросил…
Потом долго и мучительно промывали мне нос, убирая засохшие сгустки крови, чем-то там мазали внутри и обрабатывали. А вообще, как я понял, ничего страшного у меня уже и не было. Как я и думал. Да и не так-то и больно было, на самом деле. Страшно, это да. Но вполне уже терпимо.
Повязку доктор не стал накладывать. На мой вопросительный взгляд в сторону старых бинтов последовал отрицательный жест. А потом я несколько опешил от вроде бы как между делом заданного доктором вопроса.
– Антантее? – спросил и ждет ответа.
Я только плечами слегка шевельнул. Пусть понимает, как угодно.
Доктору было угодно истолковать мое пожатие плечами в одному ему понятном смысле. Утвердительном. Потому как повеселел, грудь колесом выгнул, что-то горячо и быстро заговорил. Сначала на том же самом румынском, но тут же перешел на немецкий! О, как! Ну, здесь мне уже проще.
Оказывается, сначала мой внешний вид, точнее пусть и грязная, но характерная одежда, а потом и предложенные к оплате немецкие марки вынудили доктора задать свой вопрос. Дело же вот в чем. Сам доктор как раз имеет немецкие корни, от чего и принадлежит к местной немецкой же общине. И до безумия рад встретить настоящего соотечественника в этой глуши.
Теперь мне понятен его вопрос. Своих дожидается…
Я отделался общими фразами, расплатился за лечение. Кстати, за бритье тоже пришлось заплатить. Благодетелей здесь нет. Вот тебе и соотечественник. Рад он…
Зато наконец-то хоть с кем-то поговорил. Представляться не стал, сослался на военную тайну. Доктор только головой на это мое заявление покивал понятливо, да с таинственным таким видом. Навоображал уже себе что-то. Уточнил место, куда я попал – спросил, как оно на местном наречии называется? Что мне стоит ждать от местных жителей, как выбираться? По понятным причинам выбираться мне предложили на север, в Австро-Венгрию. Покивал горячо головой, послушал объяснения да потихонечку разговор перевел на рассказ об этой местности вообще. Что на востоке находится, что на западе и юге. Карту достал из мешка, на стол выложил. Эта карта как раз и явилась самым весомым доказательством моей принадлежности к войску Вильгельма. Вон как доктор при виде надписей на немецком возбудился, только что подпрыгивать не стал. Начал совсем активно сотрудничать. За разведчика меня принял, видимо.
Расспросил его об обстановке в городе, в стране. Ну, для интеллигенции во все времена самое любимое дело – это поговорить о политике. А мне только это и нужно, чтобы мой собеседник говорил. Только иногда направлял этот разговор в нужном мне ключе, а то сбивается доктор на всякую ерунду, оправдываться начинает – почему Румыния до сих пор не вступила в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии… Вот сволочь!