И я сорвался вниз со скалы, в тщетных попытках уцепиться напоследок пальцами за черный холодный камень…
Глава 17
Царское Село
– Владимир Федорович, вам незачем сейчас пересказывать нам газеты месячной давности. Читать мы и сами умеем. Или вы в этом сомневаетесь? – раздраженно кивнул на столик с разложенной на нем тоненькой кипой газет Николай Александрович. Впрочем, тут же и обуздал свое недовольство, направил его в более конструктивное русло. – Что нового появилось в расследовании за этот месяц?
– Государь, – выпрямился Джунковский. – Осмотр сгоревшего самолета и последнего, так сказать, места боя ничего не дал. Очень уж много там до нас людей побывало. Немцы с австрийцами изрядно наследили. Люди из ведомства Николая Степановича уверены, что тело на самом деле так и не было обнаружено…
– Почему? – перевел взгляд на Батюшина император. – Берлинские газеты буквально на следующий день недвусмысленно указали на гибель «личного врага» канцлера.
– Ваше императорское величество. Мои люди вместе с людьми Владимира Федоровича обнаружили место возможной, – начальник разведки выделил голосом последнее слово, – гибели полковника Грачева и уверены в своих выводах. Противник тела не нашел. Да, немцы спускались в долину под скальным обрывом, но признаков разбора каменного обвала не было…
– Почему?
– Простите? – не понял вопроса государя Батюшин.
– Почему немцы завал не разобрали? – терпеливо пояснил Николай Александрович.
– Невозможно разобрать завал столь малыми силами… И мы его тоже не разбирали, – предупредил очередной вопрос государя Николай Степанович. – Мы с Владимиром Федоровичем предлагаем пока считать полковника без вести пропавшим…
Император вернулся взглядом к Джунковскому.
– Грачев и не из таких переделок выбирался, – поспешил объясниться начальник Отдельного корпуса жандармов. – Объявить о его гибели мы ведь всегда успеем… Тем более родственников и наследников у Сергея Викторовича нет, торопить с наследством никто не будет. Да и наследства как такового тоже нет. Сейчас в долинах грязь непролазная, а как все подсохнет, мы к завалу еще одну экспедицию отправим. Пусть разгребают. По конечному результату работ и определимся…
– Согласен. О гибели пока ничего не объявлять, на все подобные сообщения в иностранной прессе внимания не обращать. Экспедицию готовьте. За исполнением работ проследите лично, Владимир Федорович. Более вас не задерживаю, господа.
Николай Александрович подождал, пока за генералами закроется дверь, вздохнул и подошел к столику в глубине кабинета.
– А ты что думаешь?
– Согласна с выводами генералов, – Мария Федоровна осталась сидеть в кресле.
Николай присел в соседнее кресло, устало откинулся на спинку, прикрыл глаза.
– Надеешься, что он все-таки остался жив?
– Верю. Не такой человек Сергей Викторович, чтобы просто так сгинуть.
Мария Федоровна встала, подошла к окну. Постояла так несколько долгих мгновений, обернулась:
– Жив или не жив, не в этом дело. Главное, ты знаешь, в каком направлении тебе идти. И как уберечь империю и нас от возможной катастрофы…
– Если бы ты знала, насколько это трудно делать. Кругом сплошной обман и предательство…
– Вот и избавляйся от лгунов и предателей! И не ищи легких путей, их не будет!
– Избавляюсь… – Николай поморщился, словно от зубной боли. – Постепенно, не сразу. Недаром, видно, меня в народе «Кровавым» нарекли…
– Терпи. Вспомни о том, чем закончились, по его рассказам, семнадцатый и восемнадцатый годы, последующую за ними гражданскую войну, и сколько невинных жертв для своей победы могут принести большевики на алтарь революции.
– Все время помню. Нельзя мне забывать подобное. Этим и держусь.
– А экспедицию обязательно отправь. Как только дороги просохнут, сразу же Джунковскому и напомни. Да и я не забуду. Владимир Федорович и сам в этом расследовании кровно заинтересован, оттого и дело сделает со всем положенным тщанием.
– Хорошо, хорошо, – кивнул Николай, скрывая легкое раздражение.
«Сколько лет я уже государь, а до сих пор маменька, словно маленького, учить пытается. Порой это ее очередное поучение вот в такое ответное раздражение и выливается… Потому-то и Грачева этого от себя подальше держал, из столицы убрал, чтобы маменька через него свое влияние не оказывала. И потерял такой источник информации… Впрочем, главное о своей судьбе успел от него узнать, как и возможные пути решения будущей проблемы. И сколько всего удалось сделать для державы за столь короткое время… А революция в Германии? Дядюшка Вилли наступление в Карпатах уже прекратил, перемирия запросил… Австро-Венгрия одна, без Германии, воевать не будет и тоже застопорила военные действия. В ближайшем времени и от Франца-Иосифа ожидаем посланника. Это же сколько русских людей удалось сберечь… И кузен Джордж места себе не находит, его Королевство следующее на очереди… Пусть хлебнут полной мерой того, что нам прочили… Эх, отмотать бы назад лет десять да начать все сызнова с нынешними-то знаниями… Поэтому обязательно в Карпаты эту экспедицию отправлю. Пусть поищут там основательно. Возможно, права матушка – ушлый полковник и здесь вывернулся…»
Император успокоился, выдохнул:
– Обязательно так и сделаю!
– Сделай. И не хмурься. Одно то, что мои внуки живыми останутся, всего сто́ит…
Джунковский распрощался на выходе из дворца с Батюшиным, спустился по мраморным ступеням, сел в свой автомобиль, на заднее сиденье и распорядился ехать в Корпус. Пристроил на колени папку, открыл ее. Взял в руки документы Грачева, подержал секунду и положил назад. Захлопнул папку, крепко затянул завязки. Пусть пока полежат. Объявится полковник, вернем. А сейчас нужно думать о дальнейшей работе по профилю. Батюшин сработал как нельзя вовремя. Наладил плотный контакт с Ульяновым, подбросил ему аккуратно несколько «далекоидущих» идей, подсадил революционеров на «финансовую иглу», как говорил Грачев. Вот и результат налицо – восстание рабочих в Германии, та самая революция. Что из всего этого дальше выйдет, никто уже не скажет и не знает, потому как история встала на другие рельсы. Интересно, что бы сказал по этому поводу полковник? М-да… И немецкие армии прекратили свое наступление на юге. Спасли Иванова от разгрома. Но не от отставки. Германия запросила мир. Сейчас дипломатический корпус голову себе ломает над его условиями. Венгрия дотянула со вступлением в войну и осталась у «разбитого корыта». Как и Болгария, впрочем. Англия и Франция, союзнички, испугались того, что происходит в Германии, попритихли, со своими рабочими профсоюзами заигрывать стали. Только поздно спохватились. Ничего, скоро и у вас полыхнет… Золота только бы хватило. Будет Ульянову его любимая мировая революция…
Генерал прикрыл глаза, откинулся на спинку сиденья.
Адъютант насторожился, обернулся, выдернул из размышлений обеспокоенным вопросом:
– Ваше превосходительство?
– Все хорошо, Алексей Алексеевич, все хорошо.
И Джунковский вновь закрыл глаза. Так лучше думается… Где взять столько людей? Сначала Константинополь, куда пришлось направлять все свободные и подготовленные кадры, теперь Галиция. А что дальше?
Автомобиль тряхнуло на очередном ухабе дороги. Вот еще одна беда. Ничего, теперь со всем справимся…
Лиза отложила в сторону старую газету, вздохнула. «Нет, не может такого быть. Сердце почему-то верит, что Сергей Викторович жив. Вот и мама так же думает… Жалко, что отец в своем Константинополе до сих пор пропадает. Так бы можно было его попросить разузнать о судьбе полковника… Сережи…»
Девушка смутилась, оглянулась. Не подслушал ли кто из воспитанниц эти мысли? Подруги-смолянки так любопытными взглядами со стороны и стреляют. Интересно им, видите ли, что это Лиза так газетами в последнее время увлеклась? Пристают с расспросами. Мало того, что о поездке в Константинополь приходится постоянно им рассказывать, так еще и о молодых офицерах все время расспрашивают. А она даже и не помнит никого из них…
Опустила глаза на размытую фотографию авиатора, вспомнила о мимолетной и единственной встрече в каюте, в груди полыхнуло жаром… Еще раз повторила тревожащее душу имя… Поскорее закрыла газетную страничку, отвернулась, всеми силами стараясь обуздать расшалившееся воображение. Ну почему, почему та встреча оказалась такой мимолетной? Вот если бы еще раз встретиться… Ну кто же мог знать, что… Нет, нельзя даже думать так! Сережа обязательно вернется! И тогда я с ним обязательно встречусь! И скажу, что…
– Мадемуазель Остроумова? Вы что это у стола замерли? О чем задумались? – голос классной дамы заставил девушку очнуться от грез, вздрогнуть от неожиданности. А неприкрытое участие в этом голосе заставило девушку еще и смутиться.
– Ни о чем, мадам. Могу я уйти?
– Ступайте, мадемуазель Остроумова, – проводила глазами девушку воспитательница и взяла в руки газету. Развернула. – Что тут? А-а, вот оно в чем дело. Нужно обязательно доложить о своих выводах директрисе…
– Серж?!
Удивление в громком голосе за спиной ворохнуло что-то неосознанное в памяти, заставило оглянуться. Кого это окликают?
– Господа, это же точно Серж! Я не мог ошибиться! – незнакомый капитан обращался к своим друзьям, что-то говорил, но при этом смотрел на меня, именно на меня, с явным удивлением во взгляде.
Отвернулся. Не мое это дело. Ошибся офицер, обознался. Бывает. А мне идти нужно, у меня еще не все дела в городе переделаны…
– Андрей, вы явно ошиблись! Разве может этот старый гуцул быть вашим знаменитым знакомым?
– Да, господа. Наверное, вы правы, а я обознался. Но черт меня побери, как похож! И тот же взгляд…
Группа офицеров осталась далеко позади. Впереди меня ждал местный рынок. Но эта встреча почему-то никак не выходила из головы. Разбередила что-то, растревожила.