— Пока собираюсь налить себе еще чаю. А тебе?
— Мне хватит, спасибо.
Пайпер подошла к спиртовке.
— Твой план очень опасен — сомневаюсь, что мне надо тебе это говорить, — но, возможно, нет другого способа спасти жизнь невинного человека. Я ни на секунду не верила, что Дейл Барбара виновен в этих убийствах, а после моих непосредственных контактов с местными копами совершенно не удивлюсь, если они его расстреляют, лишь бы не позволить ему взять власть. — А потом, сама того не зная, она продолжила мысль Барби: — Ренни в будущее не заглядывает, и копы — тоже. Их сейчас волнует только одно — кто царь горы? С таким образом мышления ждать можно только беды. — Она вновь села за стол. — С того дня, как вернулась в город, чтобы стать пастором, о чем я мечтала с детства, я знала, что Джим Ренни — эмбрион монстра. А теперь — уж ты прости мелодраматический оборот — монстр родился.
— Слава Богу!
— Ты благодаришь Бога за рождение монстра? — Пайпер улыбнулась и вскинула брови.
— Нет, слава Богу, ты со мной согласна.
— Но ты сказала еще не все, так?
— Не все, если, конечно, ты не откажешься в этом участвовать.
— Дорогая, я уже участвую. Если тебя можно посадить за подготовку, то меня — за то, что я знала и не донесла. Мы теперь, как любит говорить наше правительство, «доморощенные террористы».
Джекки промолчала.
— Ты думаешь не только об освобождении Дейла Барбары, так? Ты хочешь организовать активное движение сопротивления?
— Полагаю, что да. — Джекки рассмеялась, но в ее смехе слышалась беспомощность. — После шести лет службы в армии США я такого от себя не ожидала… всегда выполняла приказы. Тебе приходило в голову, что Купол может не исчезнуть? Ни этой осенью, ни зимой? Может, и в следующем году? Может, простоит и до конца нашей жизни?
— Да. — Голос Пайпер звучал спокойно, но щеки побледнели. — Приходило. Я думаю, мысль эта приходила в голову всем жителям Милла, пусть даже они и не рассматривали ее серьезно.
— А теперь подумай о другом. Ты хочешь провести год или пять при диктатуре этого убийцы-идиота? При условии, что мы проживем еще пять лет?
— Разумеется, нет.
— Тогда остановить его можно только сейчас. Он уже не эмбрион, но структура, которую он строит — эта полицейская машина, — еще в зачаточном состоянии. Сейчас самое лучшее время. — Джекки помолчала. — А если он отдаст приказ полиции забирать оружие у обычных граждан, другого времени просто не будет.
— Чего ты от меня хочешь?
— Давай устроим собрание в твоем доме. Этим вечером. Пригласим надежных людей. — Из заднего кармана она достала список, который составила вместе с Линдой Эверетт.
Пайпер развернула листок блокнота, прочитала список из восьми имен.
— Лисса Джеймисон, библиотекарь с кристаллами? Эрни Кэлверт? Ты уверена в этих двоих?
— Можно ли найти лучшего соратника, чем библиотекарь, когда нам противостоит растущая диктатура? Что же касается Эрни… Насколько я понимаю, после того, что случилось у супермаркета, если он увидит на улице корчащегося в огне Джима Ренни, то не остановится, чтобы отлить на него и загасить огонь.
— Да уж, образнее не скажешь.
— Я собиралась попросить Джулию Шамуэй зайти к Эрни и Лиссе, но теперь сделаю это сама. Свободного времени у меня заметно прибавилось.
В дверь позвонили.
— Должно быть, скорбящая мать. — Пайпер поднялась. — Как я понимаю, уже набравшаяся. Она обожает бренди со вкусом кофе, но я сомневаюсь, что этот напиток сильно приглушает боль.
— Ты не сказала мне, как относишься к этому собранию. — Поднялась и Джекки.
Пайпер Либби улыбнулась.
— Скажи нашим доморощенным террористам, пусть приходят от девяти до половины десятого вечера. На своих двоих и по одному — стандартные правила французского Сопротивления. Незачем давать знать другим, что мы делаем.
— Спасибо тебе. Огромное.
— Пустяки. Это и мой город. Не будешь возражать, если я предложу тебе выйти через черный ход?
11
В фургоне Ромми Берпи нашлась и стопка чистых тряпок. Расти связал две вместе, превратив в бандану и обвязав ею пол-лица. Тем не менее в носу, горле, легких оставался запах дохлого медведя, у которого первые червяки уже копошились в глазах, открытой пасти, на раскроенном черепе.
Расти встал, попятился, покачнулся. Ромми схватил его за локоть.
— Если он отключится, поймайте его, — занервничал Джо. — Может, на взрослых это действует на большем расстоянии.
— Это просто запах, — успокаивающе произнес Расти. — Уже все хорошо.
Но и на достаточном расстоянии от медведя окружающий мир пахнул плохо: воздух стал дымным и тяжелым, будто весь Честерс-Милл превратился в одну большую закрытую комнату. Помимо запахов дыма и разлагающегося животного, Расти чувствовал запах гниющих растений и болотную вонь, идущую, несомненно, от мелеющего Престил-Стрим. Если бы только подул ветер, подумал Расти, но редкие, едва заметные дуновения приносили еще более мерзкие запахи. Далеко на западе виднелись тучи — вероятно, в Нью-Хэмпшире лило как из ведра, — но, достигая Купола, облака разделялись, как река, уткнувшаяся в огромный скальный выступ. Расти сказал себе, что надо бы заглянуть на какой-нибудь метеорологический сайт… если для этого найдется время. Дел становилось все больше, а порядка — все меньше.
— Мог медведь умереть от бешенства, док? — спросил Ромми.
— Сомневаюсь. Думаю, это самоубийство, как и сказали дети.
Они вновь загрузились в фургон. Ромми сел за руль, и они медленно поехали по Блэк-Ридж-роуд. Счетчик Гейгера лежал у Расти на коленях. Щелкал и щелкал. Расти наблюдал, как стрелка ползет к +200.
— Остановитесь здесь, мистер Берпи! — воскликнула Норри. — До того как выедете из леса! Если вы отключитесь, я бы предпочла, чтобы произошло это не на ходу, даже если скорость десять миль в час.
Ромми послушно нажал на педаль тормоза.
— Выходите, детки. Я буду вас пасти. Дальше док поедет сам. — Он повернулся к Расти: — Садись за руль, но не разгоняйся и остановись, как только радиация превысит опасный уровень. Или если почувствуешь, что тебе нехорошо. Мы пойдем следом.
— Будьте осторожны, мистер Эверетт, — предупредил Джо.
— Не волнуйтесь, если отключитесь и съедете в кювет, — добавил Бенни. — Мы вытащим вас на дорогу, когда вы придете в себя.
— Спасибо, — кивнул Расти. — У тебя такое доброе сердце.
— Что?
— Не важно.
Расти перебрался за руль, захлопнул водительскую дверцу. На пассажирском сиденье пощелкивал счетчик Гейгера. Фургон выехал — очень медленно — из леса. Впереди Блэк-Ридж-роуд поднималась к яблоневому саду. Поначалу Расти не видел ничего необычного и на мгновение испытал острое разочарование. Потом яркая пурпурная вспышка ударила по глазам, и он резко нажал на педаль тормоза. Что-то там, несомненно, находилось, что-то яркое среди кустов и неухоженных яблонь. В зеркало заднего обзора он увидел, что остановились и остальные.
— Расти! — позвал Ромми. — Все в порядке?
— Я это вижу.
Он сосчитал до пятнадцати, и вновь сверкнул пурпурный свет. Расти тянулся к счетчику Гейгера, когда у водительской дверцы возник Джо. Новые прыщи пламенели на коже, как стигматы.
— Вы что-нибудь чувствуете? Слабость? Головокружение?
— Нет.
Джо указал вперед:
— Вон там мы отключились. Совсем рядом.
Расти увидел широкие отметины на пыли по левой стороне дороги.
— Подойдите туда, — велел он. — Все четверо. Давайте поглядим, отключитесь ли вы снова.
— Оосподи! — Бенни присоединился к Джо. — Я кто, подопытный кролик?
— Если на то пошло, я думаю, что подопытный кролик у нас Ромми. Ты готов, Ромми?
— Да. — Он повернулся к молодняку: — Если я отключусь, а вы — нет, оттащите меня сюда. Здесь, похоже, никому ничего не грозит.
Квартет двинулся к отметинам на пыли. Расти пристально наблюдал за ними, наклонившись над рулем фургона. И они почти дошли до примятой пыли, когда Ромми сначала замедлил шаг, потом покачнулся. Норри и Бенни подскочили с одной стороны, чтобы поддержать его, Джо — с другой. Но Ромми не упал. Мгновением позже выпрямился.
— Не знаю, то ли это настоящее, то ли… как это называется… сила внушения, но теперь все в норме. У меня на секунду закружилась голова. А вы, детки, что-нибудь почувствовали?
Они покачали головами. Расти это не удивило. Та же ветрянка — болезнь, которой болеют чуть ли не все дети, но только один раз.
— Поезжай, док, — махнул рукой Ромми. — Не хочется тебе, конечно, нести на себе эту свинцовую ленту без крайней на то необходимости, но будь осторожен.
Расти медленно поехал. Услышал ускоряющееся пощелкивание счетчика Гейгера, но пока не ощущал абсолютно ничего необычного. В яблоневом саду каждые пятнадцать секунд что-то вспыхивало. Он поравнялся с Ромми и детьми, миновал их.
— Я ничего не чувст… — начал он, а потом необычное случилось: не совсем головокружение, а ощущение какой-то отстраненности и удивительной ясности. В этот короткий период ему казалось, что голова его — телескоп и он может увидеть все, что пожелает, на любом расстоянии. Мог увидеть, если б захотел, своего брата, едущего на работу в Сан-Диего.
Откуда-то, из соседней Вселенной, донесся голос Бенни:
— Вау, доктор Расти от нас уходит!
Но он никуда не уходил, четко видел проселочную дорогу. На удивление четко. Каждый камень и каждую блестку слюды. И если бы он свернул с дороги, то лишь затем, чтобы избежать столкновения с мужчиной, который внезапно появился перед ним. Сухощавым мужчиной, который казался очень высоким благодаря нелепому красно-бело-синему цилиндру, смешно сдвинутому набекрень. Он был одет в джинсы и футболку с надписью: «“НАША РОДНАЯ АЛАБАМА”[149] — СЫГРАЙ ЭТУ ПЕСНЮ ПОГИБШЕЙ ГРУППЫ».
Это не человек, это хэллоуиновская кукла.
Да, конечно. Кто еще это мог быть, с зелеными садовыми совками в руках, головой из мешковины и вышитыми белыми крестами вместо глаз.