– Да, но только не в зону высокой радиации. Это я вам обещаю, миссис Макклэтчи.
– Клер. Если я собираюсь разрешить моему сыну поехать с тобой туда, где животные, судя по всему, совершают самоубийства, думаю, мы должны обращаться друг к другу по именам.
– Ты приводишь Бенни и Норри в дом, а я обещаю приглядывать за ними во время нашей экспедиции. Тебя это устраивает?
Клер ответила, что да. Через пять минут после разговора с ней Расти свернул с необычно пустой Моттон-роуд на Драммонд-лейн, короткую улицу, вдоль которой выстроились самые красивые дома Истчестера. И на почтовом ящике красивейшего из самых красивых прочитал «БЕРПИ». Уже скоро он сидел на кухне и пил кофе (горячий, генератор у Берпи еще работал) с Ромео и его женой Мишелой. Супруги выглядели бледными и мрачными. Ромео уже надел костюм, Мишела оставалась в домашнем халате.
– Ты думаешь, этот Барби действительно убил Брен? – спросил Ромми. – Потому что, если он это сделал, друг мой, я убью его сам.
Мишела коснулась его рукой:
– Ты не настолько глуп, мой дорогой.
– Я так не думаю, – ответил Расти. – По-моему, его подставили. Но если ты передашь кому-нибудь мои слова, у нас могут возникнуть неприятности.
– Ромми всегда любил эту женщину. – Мишела улыбалась, но говорила ледяным тоном. – Я иногда думаю, больше меня.
Ромми это не подтвердил, но и не опроверг – сложилось ощущение, что и не слышал. Наклонился к Расти, карие глаза не отрывались от лица гостя.
– О чем ты говоришь, док? Как подставили?
– Сейчас я не хочу вдаваться в подробности. Приехал по другому делу. И боюсь, это тоже секрет.
– Тогда я не хочу его слышать. – Мишела покинула кухню, захватив с собой чашку кофе.
– Вечером мне от этой женщины любви не дождаться, – вздохнул Ромми.
– Извини.
Ромми пожал плечами:
– У меня есть еще одна, на другом конце города. Миша знает, хотя и не выдает себя. Расскажи мне о втором деле, док.
– Несколько подростков думают, что они нашли генератор, который создает Купол. Они юные, но умные. Я им доверяю. Они взяли с собой счетчик Гейгера и обнаружили источник радиации на Блэк-Ридж-роуд. В опасную для здоровья зону не полезли, но подошли близко.
– Близко к чему? Что они увидели?
– Мерцающий пурпурный огонек. Ты знаешь, где старый яблоневый сад?
– Черт, да! Ферма Маккоя. Бывало, парковался там с девочками. Весь город как на ладони. У меня был старый «виллис»… – На мгновение он замолчал, погрузившись в воспоминания. – Не важно. Только мерцающий огонек?
– Они также наткнулись на множество мертвых животных – медведя, стадо оленей. И по мнению подростков, выглядели животные так, будто совершили самоубийство.
Ромми пристально посмотрел на Расти:
– Я с тобой поеду.
– Это хорошо. Теперь к делу. Один из нас должен дойти до генератора, и это буду я. Но мне нужен радиационный костюм.
– Что ты замыслил, док?
Расти рассказал. Когда закончил, Ромми достал пачку «Винстона», предложил Расти.
– Мои любимые ядовитые палочки. – Расти взял одну. – Так что ты думаешь?
– Да, я могу тебе помочь. – Ромми чиркнул зажигалкой, дал прикурить гостю, прикурил сам. – В моем универмаге есть все, как известно всему городу. – Он указал дымящейся сигаретой на Расти. – Но ты не захочешь увидеть свою фотографию в газете, потому что будешь выглядеть чертовски странно.
– Это меня не волнует. Да и газета сгорела прошлой ночью.
– Я слышал. Опять этот парень Барбара. Его друзья.
– Ты в это веришь?
– Ох, у меня такая доверчивая душа! – В голосе прибавилось французского акцента. – Когда Буш сказал, что в Ираке атомные бомбы, я этому поверил. Я говорил людям: «Он – человек, который знает». Также я верю, что Освальд действовал один.
Из соседней комнаты крикнула Мишела:
– Перестань коверкать язык на этот паршивый французский манер!
Ромми усмехнулся, взглянув на Расти, как бы говоря: Видишь, что мне приходится терпеть.
– Да, моя дорогая! – И в его голосе не слышалось даже намека на акцент счастливчика Пьера. Он вновь повернулся к Расти: – Оставь свой автомобиль здесь. Мы возьмем мой фургон. Больше места. Отвези меня к магазину, потом съезди за детьми. Я соберу радиационный костюм. Но перчатки… не знаю.
– Возьмем выложенные свинцом перчатки в подсобке рентгеновского кабинета больницы. Они до локтя. Я также возьму один из защитных фартуков.
– Хорошая идея, не хочу, чтобы в твоей сперме стало меньше…
– Там могут быть одна или две пары покрытых свинцом защитных очков, какими техники и рентгенологи пользовались в семидесятые годы. Хотя их, возможно, и выкинули. Но я надеюсь, уровень радиации не будет таким высоким. Подростки говорят, что при последнем замере стрелка не выходила из зеленой зоны.
– Но ты сказал, что близко они не подходили.
Расти вздохнул.
– Если стрелка на счетчике Гейгера подскочит к восьмистам или к тысяче, сохранение способности к воспроизведению потомства будет самой меньшей из моих забот.
Перед тем как они ушли, Мишела вернулась на кухню, уже в короткой юбке и облегающем свитере, и принялась честить мужа. Это все из-за него. Такое уже случалось, а теперь повторится. Только на этот раз будет гораздо хуже.
Ромми обнял ее и быстро заговорил по-французски. Она отвечала на том же языке, выплевывая слова. Он гнул свое. Она дважды ударила его кулачком по плечу, заплакала и поцеловала.
Когда они вышли из дома, Ромми повернулся к Расти, виновато посмотрел на него и пожал плечами.
– Мишела ничего не может с собой поделать. У нее поэтическая душа, но свои чувства она выражает как собака со свалки.
4
Когда Расти и Ромео Берпи приехали в магазин, они нашли там Тоби Мэннинга, готового открыть универмаг и начать обслуживать покупателей, если таковым будет желание Ромми. Петра Сирлс, которая работала в аптеке напротив, сидела рядом с ним. Они устроились на подлокотниках шезлонгов с биркой «КОНЕЦ ПОЛНОЙ ЛЕТНЕЙ РАСПРОДАЖИ».
– Ты уверен, что не хочешь рассказать мне об этом радиационном костюме, который будешь собирать до… – Расти посмотрел на часы, – десяти часов?
– Пожалуй, не стоит. Ты еще назовешь меня психом. Поезжай, док. Привези эти перчатки, и защитные очки, и фартук. Поговори с детьми. Дай мне немного времени.
– Мы открываемся, босс? – спросил Тоби, когда Ромми вылез из машины.
– Нет. Может, во второй половине дня. Этим утром у меня кое-какие дела.
Расти уехал. И уже поднялся на холм у городской площади, когда осознал, что и у Тоби, и у Петры синие нарукавные повязки.
5
Он нашел перчатки, фартук и защитные очки в подсобке рентгеновского кабинета буквально за две секунды до того, как уже собрался прекратить поиски. Эластичная лента очков порвалась, но Расти полагал, что Берпи найдет чем ее скрепить. И ему никому не пришлось объяснять, что и зачем он делает. Вся больница спала.
Расти вышел на улицу, понюхал воздух – застывший, с неприятным привкусом дыма, – посмотрел на запад, где большущее пятно чернело на той части Купола, куда попали ракеты. Оно напоминало кожную раковую опухоль. Расти понимал, что должен сконцентрироваться на Барби, и Большом Джиме, и убийствах, потому что в людях и их поведении он худо-бедно разбирался. Но игнорирование Купола являлось ошибкой – потенциально роковой. Его требовалось убрать, и побыстрее, иначе у пациентов больницы с астмой и хроническими легочными заболеваниями могли начаться проблемы. А эти больные, по существу, выполняли роль канареек в шахтах.
Небо будто заволокло никотином.
– Ничего хорошего, – пробурчал он и бросил добычу в заднюю часть фургона. – Совсем ничего.
6
Все трое подростков уже собрались в доме Макклэтчи, когда Расти прибыл туда, и выглядели они подавленными, несмотря на то что могли стать национальными героями, улыбнись им удача.
– Все готовы? – спросил Расти с энтузиазмом, которого не чувствовал. – Прежде чем отправимся на место, мы завернем к Берпи, но о том, что мы там…
– Сначала они хотят тебе кое-что сказать, – прервала его Клер. – Лучше б не говорили. Все становится только хуже. Выпьешь стакан апельсинового сока? Мы стараемся выпить его, пока он не испортился.
Расти свел большой и указательный пальцы почти вплотную, показывая, что выпьет чуть-чуть. Никогда не был фанатом апельсинового сока, но хотел, чтобы Клер вышла из комнаты, и чувствовал, что она тоже этого хочет. Женщина побледнела, а в голосе слышался испуг. И он не думал, что испуг вызван находкой подростков на Блэк-Ридж; речь шла о чем-то другом.
Только этого мне и не хватало, подумал Расти.
– Выкладывайте, – обратился он к троице, едва за Клер закрылась дверь.
Бенни и Норри повернулись к Джо. Тот вздохнул, откинул волосы со лба, снова вздохнул. Ничем этот серьезный, умный подросток не напоминал мальчишку, который тремя днями раньше размахивал плакатом и гнал волну на поле Олдена Динсмора. Бледностью его лицо не уступало лицу матери, несколько прыщей – возможно, первые – появилось на лбу. Расти уже сталкивался с такими высыпаниями. Причина крылась в стрессе.
– Что еще, Джо?
– Люди говорят, что я умный, – начал Джо, и Расти встревожился, увидев, что мальчишка на грани слез. – Наверное, это так, но иногда мне хочется быть глупым.
– Не волнуйся, – вставил Бенни, – во многом и важном ты глуп.
– Заткнись, Бенни! – беззлобно одернула его Норри.
Джо этого обмена репликами и не заметил.
– Уже в шесть я мог обыграть отца в шахматы, а маму – в восемь. В школе получаю только пятерки. Всегда выигрываю научные конкурсы. Уже два года пишу программы на моем компьютере. Я не хвалюсь. Знаю, что я – гик. – Норри улыбнулась и накрыла его руку своей. Он ее сжал. – Но я всего лишь устанавливаю причинно-следственную связь, понимаете? Если «а», тогда «б». Если нет «а», неоткуда взяться «б». И вероятно, всему алфавиту.