– Вы что-нибудь чувствуете? Слабость? Головокружение?
– Нет.
Джо указал вперед:
– Вон там мы отключились. Совсем рядом.
Расти увидел широкие отметины на пыли по левой стороне дороги.
– Подойдите туда, – велел он. – Все четверо. Давайте поглядим, отключитесь ли вы снова.
– Оосподи! – Бенни присоединился к Джо. – Я кто, подопытный кролик?
– Если на то пошло, я думаю, что подопытный кролик у нас Ромми. Ты готов, Ромми?
– Да. – Он повернулся к молодняку: – Если я отключусь, а вы – нет, оттащите меня сюда. Здесь, похоже, никому ничего не грозит.
Квартет двинулся к отметинам на пыли. Расти пристально наблюдал за ними, наклонившись над рулем фургона. И они почти дошли до примятой пыли, когда Ромми сначала замедлил шаг, потом покачнулся. Норри и Бенни подскочили с одной стороны, чтобы поддержать его, Джо – с другой. Но Ромми не упал. Мгновением позже выпрямился.
– Не знаю, то ли это настоящее, то ли… как это называется… сила внушения, но теперь все в норме. У меня на секунду закружилась голова. А вы, детки, что-нибудь почувствовали?
Они покачали головами. Расти это не удивило. Та же ветрянка – болезнь, которой болеют чуть ли не все дети, но только один раз.
– Поезжай, док, – махнул рукой Ромми. – Не хочется тебе, конечно, нести на себе эту свинцовую ленту без крайней на то необходимости, но будь осторожен.
Расти медленно поехал. Услышал ускоряющееся пощелкивание счетчика Гейгера, но пока не ощущал абсолютно ничего необычного. В яблоневом саду каждые пятнадцать секунд что-то вспыхивало. Он поравнялся с Ромми и детьми, миновал их.
– Я ничего не чувст… – начал он, а потом необычное случилось: не совсем головокружение, а ощущение какой-то отстраненности и удивительной ясности. В этот короткий период ему казалось, что голова его – телескоп и он может увидеть все, что пожелает, на любом расстоянии. Мог увидеть, если б захотел, своего брата, едущего на работу в Сан-Диего.
Откуда-то, из соседней Вселенной, донесся голос Бенни:
– Вау, доктор Расти от нас уходит!
Но он никуда не уходил, четко видел проселочную дорогу. На удивление четко. Каждый камень и каждую блестку слюды. И если бы он свернул с дороги, то лишь затем, чтобы избежать столкновения с мужчиной, который внезапно появился перед ним. Сухощавым мужчиной, который казался очень высоким благодаря нелепому красно-бело-синему цилиндру, смешно сдвинутому набекрень. Он был одет в джинсы и футболку с надписью: «„НАША РОДНАЯ АЛАБАМА“[31] – СЫГРАЙ ЭТУ ПЕСНЮ ПОГИБШЕЙ ГРУППЫ».
Это не человек, это хэллоуиновская кукла.
Да, конечно. Кто еще это мог быть, с зелеными садовыми совками в руках, головой из мешковины и вышитыми белыми крестами вместо глаз.
– Док! Док! – Голос Ромми.
Хэллоуиновская кукла вспыхнула яркими языками пламени.
Мгновением позже все ушло. Остались только дорога, яблоневый сад на вершине и пурпурный свет, вспыхивающий каждые пятнадцать секунд, как бы говоривший: Иди сюда, иди, иди.
12
Ромми распахнул водительскую дверцу.
– Док… Расти… ты как?
– Отлично. Это пришло, это ушло. Полагаю, как у тебя. Ромми, ты что-нибудь видел?
– Нет. На мгновение подумал, что пахнет огнем. Но думаю, просто воздух очень задымленный.
– Я видел костер из горящих тыкв, – вставил Джо. – Я вам это говорил, так?
– Да. – Расти тогда не придал значения словам Джо, несмотря на то что слышал эти же слова из уст собственной дочери. Теперь вот придавал.
– Я слышал крики, – поделился своими впечатлениями Бенни, – но забыл все остальное.
– Я тоже их слышала, – кивнула Норри. – Происходило все днем, но стояла темень. Где-то кричали. И думаю, мне на лицо падала сажа.
– Док, может, нам лучше вернуться? – предложил Ромми.
– Этому не бывать. Не бывать, пока у меня есть шанс вывести отсюда своих детей – и всех остальных детей.
– Готов спорить, некоторые взрослые тоже захотят уйти, – ввернул Бенни. Джо врезал ему локтем.
Расти посмотрел на счетчик Гейгера. Стрелка прилепилась к +200.
– Оставайтесь здесь, – распорядился он.
– Док, а если радиация увеличится, а вы потеряете сознание? Что нам тогда делать? – осведомился Джо.
Расти обдумал вопрос.
– Если я буду рядом, вытаскивайте меня оттуда. Но не ты, Норри. Только мужчины.
– Почему не я?
– Потому что придет день, когда тебе захочется иметь детей. Только с двумя глазами, и чтобы руки-ноги были, где им положено.
– Понятно, – кивнула Норри. – Остаюсь здесь.
– Для остальных короткое пребывание в зоне повышенной радиации вреда не принесет. Но я говорю про очень короткое пребывание. Если я пройду половину пути по склону или окажусь уже в саду, оставьте меня там.
– Так нельзя, док, – покачал головой Ромми.
– Не насовсем. У тебя в магазине есть еще свинцовая лента?
– Да. Нам следовало привезти ее сюда.
– Согласен, но всего не предусмотришь. Если произойдет худшее, привезите ленту, закройте кусками окна авто, на котором приедете, и забирайте меня. Черт, к тому времени я уже могу оклематься и идти к городу на своих двоих.
– Да. Или лежать, получая смертельную дозу.
– Знаешь, Ромми, мы, вероятно, волнуемся понапрасну. Я думаю, это короткое воздействие – аналог потере сознания у детей – по характеру не отличается от других феноменов, связанных с Куполом. Ты ощущаешь его лишь однажды, а дальше все хорошо.
– Ты, возможно, ставишь на кон свою жизнь.
– В какой-то момент мы должны начать делать ставки.
– Удачи вам! – Джо сунул в окно кулак.
Расти легонько стукнул по нему, потом проделал то же самое с кулаками Норри и Бенни. Ромми от них не отстал.
– Что хорошо для детей, хорошо и для меня.
13
В двадцати ярдах за тем местом, где Расти привиделась кукла в шляпе-цилиндре, щелчки, которые издавал счетчик Гейгера, участились. Он увидел, что стрелка подтянулась к +400, чуть войдя в красную зону.
Расти остановился и вытащил из фургона снаряжение, которое предпочел бы не надевать. Посмотрел на остальных.
– Первое и единственное предупреждение. И оно прежде всего относится к вам, мистер Бенни Дрейк. Если засмеешься, пойдешь домой пешком.
– Я смеяться не буду, – ответил Бенни, и тут же все они рассмеялись, включая и Расти.
Он снял джинсы, натянул поверх трусов футбольные тренировочные штаны. Накладки на бедра и ягодицы заменили предварительно вырезанные куски свинцовой ленты. Затем он надел наголенники кэтчера, их тоже обернул свинцовой лентой. Далее последовали свинцовый воротник для защиты щитовидной железы и свинцовый фартук, прикрывающий перед. Расти взял самый большой, так что он доходил до ярко-оранжевых наголенников. Расти уже хотел прикрыть спину вторым фартуком (лучше нелепо выглядеть, чем умереть от рака легких), но все-таки передумал. Он уже увеличил собственный вес до трехсот фунтов. Радиация с тыла не заходит. Если держаться к ее источнику лицом, ничего с ним не случится.
Ну, возможно, ничего.
До этого момента Ромми и дети сдерживались, ограничиваясь смешками и сдавленным хихиканьем. Контроль заметно ослабел, когда Расти надел на голову резиновую шапочку, вложив в нее два слоя свинцовой ленты, но полностью они сдались лишь после того, как он натянул на руки длинные, до локтей, перчатки, а его глаза скрылись под защитными очками.
– Оно живое! – закричал Бенни, размахивая вытянутыми руками, как чудовище Франкенштейна. – Хозяин, оно живое!
Ромми, покачиваясь, сошел с дороги и, гогоча, сел на валун. Джо и Норри просто рухнули на проезжую часть и катались по ней, словно цыплята, принимающие пылевую ванну.
– Домой пойдете пешком, вы все, – пробурчал Расти, но и он улыбался, когда залезал (не без труда) в фургон.
А впереди, совсем как маяк, мерцал пурпурный огонек.
14
Генри Моррисон покинул полицейский участок. Шумное, больше подходящее для раздевалки школьного спортивного зала поведение новобранцев окончательно достало его. Все шло не так, решительно все. Вероятно, он это понял еще до того, как Тибодо, бандит, который теперь охранял члена городского управления Ренни, появился с подписанным приказом об увольнении Джекки Уэттингтон – отличной патрульной и, более того, прекрасной женщины.
Этот приказ Генри воспринял как первый шаг к полной зачистке полицейского участка от прежних патрульных, которых Ренни считал тайными сторонниками Герцога Перкинса. Он не сомневался, что будет следующим. Фредди Дентон и Руперт Либби останутся: Руперт – терпимый говнюк, Дентон – злобный. Линда Эверетт – еще один кандидат на увольнение. Вероятно, та же судьба ждала и Стейси Моггин. И тогда, за исключением слабоумной Лорен Конри, полицейский участок Честерс-Милла стал бы мужским клубом.
Он ехал по Главной улице, совершенно пустынной, совсем как улица города-призрака в каком-нибудь вестерне. Сэм Вердро по прозвищу Бухло сидел под козырьком «Глобуса», и Моррисон сомневался, что в бутылке, которую он зажимал между колен, пепси-кола, но останавливаться не стал. Чего лишать удовольствия старого алкоголика.
Джонни и Кэрри Карвер закрывали листами фанеры окна магазина «Бензин и бакалея». Оба с синими повязками на рукаве, которые появились по всему городу. От одного их вида по коже Генри бежали мурашки.
Он так жалел о том, что не перешел в полицию Ороно, отказавшись от сделанного ему в прошлом году предложения. Конечно, Генри не получал повышения по службе, и иметь дело с пьяными или обкуренными студентами – удовольствие маленькое, однако платили там больше, и Фрида говорила, что лучших школ, чем в Оноро, не найти.
Но Герцог убедил его остаться, пообещав пятитысячную прибавку к годовому жалованью после очередного городского собрания и сказав – на условиях абсолютной секретности, – что намерен уволить Питера Рэндолфа, если тот добровольно не уйдет в отставку. «Ты станешь моим заместителем, а это еще десять тысяч в год, – услышал он от Герцога. – Когда я уйду на пенсию, сможешь занять мое место, если захочешь. Альтернатива – развозить по общежитиям студентов Университета Мэна с высыхающей на штанах блевотиной. Подумай об этом».