– Мы прилагаем максимум усилий для того, чтобы провести такую пресс-конференцию с мистером Ренни и другими городскими чиновниками, которые захотят принять в ней участие. Если все пойдет по намеченному плану, она состоится в полдень.
Эти слова удостоились взрыва аплодисментов. Репортеры обожали пресс-конференции. Выше они ставили только одно: застукать высокопоставленного политика в постели с высокооплачиваемой проституткой.
– В идеале прессуху лучше всего провести прямо на шоссе, чтобы городские чиновники, кем бы они ни были, стояли со своей стороны Купола, а вы, дамы и господа, со своей.
Радостные крики. Журналистам нравились визуальные эффекты.
– Мистер Холт, – указал Кокс.
Лестер Холт[37] вскочил с места:
– Есть ли у вас уверенность, что мистер Ренни придет на пресс-конференцию? Я спрашиваю потому, что проходила информация о его финансовых махинациях, а также о том, что генеральный прокурор штата Мэн ведет расследование его преступной деятельности.
– Я об этом слышал. Но не готов комментировать данную информацию, хотя, возможно, у мистера Ренни такое желание и возникнет. – Кокс помолчал, губы чуть изогнулись в подобии улыбки. – У меня бы на его месте возникло.
– Рита Брейвер, Си-би-эс. Это правда, что Дейл Барбара, человек, которого вы рекомендовали в администраторы Честерс-Милла, арестован за убийство? Что полиция Честерс-Милла видит в нем серийного убийцу?
Полнейшее молчание прессы. Репортеры превратились в уши, ловящие каждый звук. Четыре человека, сидящие у стойки в «Эглантерии», – тоже.
– Это правда. – Репортеры зашептались. – Но у нас нет возможности удостовериться в справедливости обвинений или проверить улики, доказывающие вину Дейла Барбары. И располагаем мы только болтовней по телефону и Интернету, то есть пользуемся теми же источниками информации, что и вы, дамы и господа. Но Дейл Барбара – офицер-орденоносец. Его никогда ни за что не арестовывали. Я знаю его много лет и поручился за него перед президентом. Если исходить из того, что мне известно на текущий момент, у меня нет причин считать, что я допустил ошибку.
– Рей Суарес, Пи-би-эс. Вы верите, что обвинения против капитана Барбары, теперь полковника Барбары, могут быть политически мотивированы? Что Джеймс Ренни мог посадить его в тюрьму, чтобы не позволить взять власть в городе, как приказал президент?
А ведь все затеяно ради второй половины этого шоу, осознала Джулия. Кокс превратил новостную прессу в «Голос Америки», а мы – люди, отгороженные Берлинской стеной. И пришла в телячий восторг.
– Если в пятницу у вас появится шанс задать вопрос члену городского управления Ренни, конечно же, спросите его об этом. – Кокс говорил с ледяным спокойствием. – Дамы и господа, это все, что я хотел вам сказать.
Он вышел из палатки той же пружинистой походкой и скрылся за пологом, прежде чем собравшиеся журналисты начали выкрикивать вопросы.
– Супер, – пробормотал Эрни.
– Это точно, – согласилась Джулия.
Роуз выключила телевизор. Она просто сияла.
– А в котором часу встреча? Я только рада, что полковник Кокс все это сказал, но Барби не поздоровится.
2
Барби узнал о пресс-конференции Кокса со слов спустившегося в подвал красномордого Мануэля Ортеги. Ортега, ранее наемный рабочий Олдена Динсмора, теперь носил синюю футболку с длинными рукавами, полицейский жетон, который выглядел самодельным, и револьвер сорок пятого калибра на втором ремне, застегнутом ниже на бедрах, что придавало Ортеге сходство с гангстером. Барби знал его как тихого парня с редеющими волосами и обгоревшей на солнце кожей, предпочитающего заказывать завтрак в обед – оладьи, бекон, глазунья, которую незадолго до готовности переворачивают желтками вниз, – и говорить о коровах. Особенно он сокрушался, что мистер Динсмор не хочет покупать коров «опоясанной» галловейской породы[38]. Мануэль Ортега был янки до мозга костей, несмотря на имя и фамилию, и его отличал суховатый юмор. Барби он всегда нравился.
Но в подвал спустился другой Мануэль, начисто лишенный привычного юмора. Последние новости, с которыми он пришел, Мануэль прокричал сквозь прутья решетки, разбавляя слова брызжущей слюной. Его лицо буквально излучало ярость.
– Ни слова о том, что твои армейские жетоны нашли в руке бедной девочки, ни единого гребаного слова! А потом этот солдафон принялся обвинять во всех смертных грехах Джима Ренни, который держит Милл на плаву после того, что произошло. Сам! Голыми руками и на живую нитку!
– Успокойся, Мануэль.
– Я тебе патрульный Ортега, гондон!
– Хорошо. Патрульный Ортега. – Барби сидел на койке и думал, как это просто для Ортеги – достать из кобуры старенький «скофилд» и начать стрелять. – Я – здесь, Ренни – там. И я уверен: все у него хорошо.
– Заткнись! – заорал Мануэль. – Мы все здесь! Все под этим гребаным Куполом! Олден ничего не делает, только пьет, мальчик, который остался, ничего не ест: миссис Динсмор только оплакивает Рори. Джек Эванс вышиб себе мозги, ты это знаешь? А эти козлы-военные, которые там, не нашли лучшего занятия, чем бросаться грязью. Сплошная ложь и выдумки, тогда как ты устраиваешь продуктовые бунты и даже сжигаешь редакцию нашей газеты! Вероятно, для того, чтобы миз Шамуэй не смогла напечатать правду о тебе!
Барби молчал. Подумал, что даже одно слово в собственную защиту могло стоить ему жизни.
– Так они поступают с каждым политиком, который им не нравится. Они хотят, чтобы городом управлял убийца и насильник, который насилует мертвых, а не добропорядочный христианин? Это уже чересчур.
Мануэль вытащил револьвер, поднял, нацелил между прутьями. Для Барби дыра в дульном срезе казалась огромной, как железнодорожный тоннель.
– Если Купол исчезнет до того, как тебя поставят у ближайшей стены перед расстрельной командой и провентилируют, – продолжил Мануэль, – я выкрою минутку, чтобы сделать это самому. Я – первый в очереди, и она длинная, потому что сейчас в Милле очень много тех, кто ждет случая, чтобы посчитаться с тобой.
Барби молчал, не зная, умрет он сейчас или продолжит дышать. Принесенные Роуз Твитчел сандвичи с беконом, салатом и помидором пытались подобраться к горлу и задушить его.
– Мы пытаемся выжить, а они могут только одно – лить грязь на человека, который не дает воцариться хаосу. – Резким движением он убрал револьвер в кобуру: – Да пошел ты. Не хочу марать руки.
Ортега повернулся и широким шагом двинулся к лестнице, опустив голову, с поникшими плечами.
Барби привалился к стене, выдохнул. Лоб покрывал пот, рука, которую он поднял, чтобы вытереть его, тряслась.
3
Когда фургон Ромео Берпи свернул на подъездную дорожку Макклэтчи, Клер выбежала из дома. Она плакала.
– Мама! – выкрикнул Джо и выскочил из салона даже до того, как фургон полностью остановился. Остальные последовали за ним. – Мама, что случилось?
– Ничего. – Клер рыдала, обнимая сына, прижимая его к себе. – У нас будет День встреч! В пятницу! Джо, я думаю, мы сможем повидаться с твоим папой!
Джо издал радостный вопль и заплясал вокруг Клер. Бенни обнял Норри и… воспользовался возможностью, чтобы сорвать поцелуй. «Ох, маленький хитрец», – подумал заметивший это Расти.
– Отвези меня в больницу, Ромми, – попросил он. Помахал рукой Клер и детям, когда они задним ходом выезжали на улицу. Расти радовался, что ему не пришлось говорить с миссис Макклэтчи. Материнская интуиция могла сработать и с фельдшером. – И сделай одолжение, говори по-английски, а не на этом parle[39] из комиксов.
– Не у всех имеется культурное наследие, на которое можно опереться, и тогда возникает зависть к тем, у кого оно есть.
– Да, и твоя мать носит галоши.
– Совершенно верно, но лишь когда идет дождь.
Звякнул мобильник Расти: пришло сообщение. Он откинул крышку и прочитал: «ВСТРЕЧА В 21.30 В ДОМЕ ПАЙПЕР ПРИХОДИ ТОЧНО ДЖУ».
– Ромми, – он закрыл мобильник, – при условии, что я переживу общение с обоими Ренни, как насчет того, чтобы этим вечером пойти со мной на одну встречу?
4
В больнице Джинни встретила его в вестибюле.
– В «Кэтрин Рассел» сегодня день Ренни, – объявила она, не выказывая особого неудовольствия. – Терс Маршалл побывал у обоих. Расти, этот человек – дар Божий. Ему определенно не нравится Младший – тот вместе с Френки грубо обошлись с ним у пруда, – но Терс показал себя настоящим профессионалом. Этот человек зарывает свой талант на кафедре английского языка и литературы какого-то колледжа. Ему следовало бы работать в больнице. – Она понизила голос: – Он точно лучше меня. И возможно, лучше Твитча.
– Где он сейчас?
– Пошел в дом, где они живут, чтобы повидаться со своей молодой подругой и двумя детьми, которых они опекают. Похоже, он искренне привязался к ним.
– Господи, Джинни, ты влюбилась. – Расти широко улыбнулся.
– Что за бред! – вскипела Джинни.
– В каких палатах Ренни?
– Младший в седьмой, старший в девятнадцатой. Старший пришел сюда с Тибодо, но потом отправил того по каким-то делам, потому что к своему сыну заходил один. – Она с определенным злорадством улыбнулась. – Долго там не задержался. По большей части говорил по мобильнику. Младший просто сидит, хотя уже в своем уме. Таким не был, когда Моррисон привез его.
– У Большого Джима аритмия? И как наши успехи?
– Терстон вернул ритм в норму.
На время, подумал Расти, не без некоторого удовольствия. Когда прекратится действие валиума, сердце снова запрыгает.
– Первым осмотри Младшего. – В вестибюле они были вдвоем, но Джинни все равно говорила почти шепотом. – Мне он не нравится, никогда не нравился, но теперь мне его жалко. Не думаю, что он долго протянет.