Глава 24
— Думаю, для русских это будет очень неприятный сюрприз, мой фюрер — они не ждут от нас решительных действий именно зимой, когда они сами перейдут в наступление. К тому же к этому времени мы сможем пополнить бронетехникой наши танковые армии до полного штата, и они снова обретут свою былую пробивную мощь, чтобы наносить рассекающие удары во всю глубину построений противника.
Гудериан говорил с осторожностью, от былой самоуверенности у «отца панцерваффе» не осталось и следа. Как и у самого фюрера — большевики полностью оправились от потрясений прошлого лета. Хотя казалось, что от тех чудовищных потерь, которые они понесли в гигантских окружениях под Минском, Смоленском, Киевом и Уманью они уже никогда не оправятся. Но оказалось, что в штабах ОКВ и ОКХ недооценили, причем сильно, потрясающую способность страны к мобилизации материальных и людских ресурсов. К тому же эвакуация промышленных предприятий была подготовлена заблаговременно, сотни заводов увезли на восток, к Уралу и дальше, в Сибирь, и рассказы о проведенной индустриализации, над которой посмеивались в Европе, оказались не преувеличением или россказнями с бахвальством, а самой доподлинной реальностью. Именно по тому потоку вооружения и боеприпасов, что в больших количествах стали появляться на советско-германском фронте, можно было осознать, что большевики нисколько не преувеличивали свои достижения, наоборот, о многом умалчивали, введя Абвер в заблуждение. Да что там, в сознательный обман, и адмирал Канарис сознательно или ошибочно снабжал руководство вермахта недостоверными сведениями, да что там — откровенной дезинформацией, которую подсовывали его агентам люди из «гэпеу». И это касается в первую очередь фактического удвоения числа русских дивизий — ведь одно дело рассчитывать, что у противника две сотни соединений, но не пятьсот, как оказалось на самом деле, если подсчитать все то, что Сталин имел на Дальнем Востоке, Сибири, Туркестане и Закавказье. И оснащенных отнюдь не винтовками времен прошлой войны — вооруженных до зубов, не хуже германской пехоты, а в танках, взять те же «тридцатьчетверки» с большой башней с установленным в ней «оттером», гораздо лучше. Да и самолеты пусть хуже характеристиками, но их много, очень много — «эксперты» люфтваффе не только не успевали их сбивать, сами становились жертвами опытных русских асов, которые летали на «больших крысах», скорость которых перевалила за шестьсот километров в час, а вооружение состояло из трех пушек. И никакого дерева — эти истребители с мощным «лобастым» мотором воздушного охлаждения большевики делали исключительно из американского алюминия, который поставлялся Рузвельтом во все возрастающем количестве.
Горькие уроки, полученные под Петербургом, а потом под Москвой, отрезвили Адольфа Гитлера — теперь фюрер относился к Сталину как политик восторженно, а как немец с ненавистью. Но рассудочной, с пониманием, что рейх столкнулся со страшным противником, мифической многоголовой гидрой, совершенно не обращающей внимания на потери, потому что вместо одной срубленной головы вырастала новая, а то и две сразу. А учитывая, что советский режим активно поддерживали Британская империя и США, стало ясно, что быстро одержать победу в ходе одного блицкрига не получится. Огромные пространства и те сто тридцать миллионов населения, которые оставались под контролем Сталина внесли свои коррективы. И как не хотелось победить, все понимали, что с Россией придется воевать на «истощение», долго и упорно, и скорее всего с печальным итогом.
— Нам нужно только выстоять зимой, нанеся по наступающим большевикам несколько сильных контрударов. Живые ресурсы у них не бесконечны, рано или поздно Сталин останется даже без орд своих многочисленных азиатов. И в экономике наступит коллапс — русские не смогут выпускать столько оружия и дальше. Да и помощь от Рузвельта и Черчилля необходимо уменьшать, а для этого у нас есть сильный флот! А летом ударим так, как в прошлом году, захватим Дон, Кубань и Баку — без хлеба и нефти большевицкий режим падет, он сам себя сожрет, и помрет от голода!
Гитлер прошелся по кабинету, дергая руками — Гудериан посмотрел на него с нескрываемым сочувствием. Понимая, какую ношу ответственности фюрер несет за Германию, впервые в истории создавшую «Объединенную Европу», или «Еврорейх», как писали в русских, британских и американских газетах, раньше с язвительностью, а теперь с ненавистью и с нескрываемым для банкиров и плутократов страхом.
— Но прежде большевиков должна рухнуть Британия! Если от древа отсечь корни… Да что там, оторвать или перерубить щупальца паразита, то тот сдохнет, лишившись чужой крови, что несла ему жизнь с ожирением. И даже если не околеет, то будет бледной тенью от себя подобного. Причем полностью находящуюся на попечении своей бывшей колонии. И это будет удел Черчилля, который превратил «владычицу морей» в дешевую «содержанку», что обслуживает «естество» нового хозяина. Британия должна пасть первой! Именно Британия, ее смерть не от нашей высадки на берега «туманного Альбиона», а в Индии, без которой нет империи!
Возражать Гитлеру командующий панцерваффе не стал — наоборот, в очередной раз восхитился гениальным озарением фюрера, нашедшего путь к победе в этой войне, что шла уже ровно три года. И только сейчас стало ясно, что путь к победе лежит не через Россию, а исключительно Британию, втянув последнюю в полевые сражения, где та не имеет такой мощи, как на море. Ведь стоило танкам Роммеля выкатиться к Суэцкому каналу, а пикировщикам Ритгофена начать топить английские корабли в Александрии и Порт-Саиде, как Средиземноморский флот Англии убрался в Красное море, спасаясь от разгрома — крокодил не может драться на суше со слоном, тот ему просто перешибет хребет, наступив на него.
Так и тут — система английских баз в Средиземном море рухнула в одночасье, вступление Испании и Египта в войну на стороне «оси» поставило окончательный росчерк на былом могуществе «Юнион Джека». Гибралтар, Мальта и Кипр были оставлены в спешке, там побросали все имущество, которое не успели вывезти. Черчилль не стал отдавать приказ на борьбу до последнего патрона обреченным на изоляцию и полную блокаду гарнизонам, усвоив урок после катастрофы в Сингапуре, а потом капитуляцию целой армии в Тобруке. Эти два несчастья потрясли английское общество, не ожидавшее подобного исхода — в мировых газетах с неприкрытым злорадством писали, что произошло новое «Ватерлоо», только «наоборот».
Но Гудериан понимал и другое — произошел «второй Дюнкерк». Это не катастрофа, а только поражение, Англия сохранила десять хорошо обученных бригад, которые и выставила на пути танков Роммеля. Да, они не смогли удержать позиции в Палестине, но не будь их, «лис пустыни» давно был бы в Иране, захватив нефтепромыслы. Эрвин очень честолюбив, недавно ему отписал, что выйдя к Персидскому заливу, вымоет в водах свои сапоги…
В феврале 1942 года после нескольких дней штурма, на который пошли японцы генерала Ямаситы, английский гарнизон генерала Артура Персиваля бесславно капитулировал. Уинстон Черчилль как раз мог перефразировать свое знаменитое высказывание на счет блестящей победы в сороковом году над итальянцами — «столь немногие смогли победить столь многих». Дело в том, что штурм японцами Сингапура был самым настоящим блефом — они имели 30 тысяч солдат, почти втрое меньше, чем засело в крепости британских войск…
Глава 25
— Товарищ Кулик, а это не может быть обманом?
— Никак нет, товарищ Сталин — мы с маршалом Жуковым уверены, что немцы переходят к жесткой позиционной обороне, выбирая для нее оптимальную линию. Фронт идет от эстонских болот до Миусского лимана, и везде одна и та же картина — противник повсеместно создает глубоко эшелонированную оборону, при этом выводя определенную часть имеющихся в его распоряжении сил и средств, в резерв.
Сталин остановился, перестал расхаживать по кабинету, и положил потухшую трубку на стол. Повернулся к сидящему Георгию Константиновичу, пристально посмотрел — маршал тут же встал.
— А вы что скажите на этот счет, товарищ Жуков?
— То же, что и маршал Кулик — немцы всячески укрепляют позиции, перешли к обороне на всем протяжении советско-германского фронта. Могу сказать больше — этим летом они не добились ни одной стратегической задачи, потеряв Крым и кусок Харьковщины, и понеся большие потери, совершенно недопустимые при их количестве имеющихся войск. Да и стрелять они стали гораздо меньше — если раньше нас засыпали снарядами, то теперь число выстрелов практически равное, при этом батальонные и полковые минометы ведут более интенсивный огонь, что позволяет нашим войскам, как обороняться, сдерживая противника, так и наступать.
С последним выводом маршал Жуков явно поторопился — наступать РККА еще толком не умела. Наносить короткие контрудары научились, порой даже мощные, прорывать фронт тоже приловчились, но вот наступать в глубину не могли, что показал Харьков, вначале поманивший легкой победой, но чуть не закончившийся разгромом и потерей двух окруженных армий. Но уже научились срывать немецкие наступления и выводить свои войска из «мешков», что и было сделано. Да и на счет расходования боеприпасов Жуков тоже прав. Во всех донесениях отмечалось характерное явление — немцы стали намного меньше растрачивать снаряды. Скорее всего, это связано тем, что им больше приходилось расходовать ресурсов на своих союзников, да и наступательные операции группы армий фельдмаршала Роммеля требовали намного большего количества боеприпасов, а дополнительно взять их могли только с восточного фронта.
— Хм, по нам снарядов меньше, по англичанам намного больше — вот и есть польза от «второго фронта». Теперь главное, чтобы британцы устояли, иначе протяженность Закавказского фронта резко увеличится, ведь добавится Иракский участок, где войскам генерала Козлова придется поддержать наших союзников. А если польская армия не выстоит, и будет сметена, то появится Иранский фронт, не менее, а то и более протяженный.