— Ваше превосходительство, но должны же англичане где-то прятать свои линкоры и авианосцы, раз их нет в индийских портах. Налеты на нас производит исключительно базовая авиация.
— Ничего удивительного, Мицуи. Прошлый раз Нагумо потопил здесь авианосец и пару тяжелых крейсеров, и англичане сделали выводы. Думаю, они укрывают свои корабли значительно западнее, или в Красном море, либо в Персидском заливе. У нас шесть авианосцев, и мы произведем поиск в этих районах. Но пока надо подождать пару недель, пока с Цейлона не начнет действовать наша береговая авиация. И дальнейшая участь Индии будет предрешена — она уже фактически вырвана из рук гэйдзинов, что высокомерно считали себя «владыками морей».
Одзава снова дьявольски ухмыльнулся, разглядывая с мостика флагманского «Дзуйкаку» далекий зеленый остров, залитый ярко-желтым солнечным светом на фоне пронзительно синего неба…
«Миролюбивые» японцы «бесхитростно» строили лайнера, плавбазы и гидротранспорты, только в конечном итоге у них все равно получались авианосцы — не удивительно ли…
Глава 27
— Не ожидал, что история так круто повернет в каком-то параллельном направлении. В этом году немцы должны были нас «придавить», оттеснить до Волги и Предгорий Кавказа до самого Терека, а вместо этого серьезно ослабили натиск. У них реально меньше самолетов и танков, которые должны вроде быть, и боеприпасы расходуют дозированно, не так как прошлой осенью. Да и у нас потери многократно уменьшились, никаких окружений и «котлов», ни «ржевской мясорубки», так как в Ржев не ступила нога оккупантов. И армия совсем другая, что была год назад, когда я под Мгой бои устроил. Знаю, что говорю — будь эти бойцы и командиры в прошлом сентябре, немцы бы от Ленинграда покатились. Выучка и опыт у всех, и главное — полная уверенность, как в собственных силах, так и в окончательной победе над оккупантами, изгнание которых не за горами. Но…
Кулик осекся, вот это самое проклятое «но» и меняло привычный для него ход истории. Ослабив давление, серьезно так ослабив, на Советский Союз, Германия ускоренными темпами «сколотила» для себя «объединенную Европу», вовлекая в нее те страны, которые вроде должны были оставаться нейтральными, а то и союзными. Вступление на стороне «оси» Испании, Египта и Турции явилось катастрофическим событием для Британской империи, которую просто «отмели» подальше от средиземноморского региона. И уже не было сомнений в том, что Гитлер поменял стратегию войны — немцы старательно давили всеми силами на Британскую империю, «отжимая» район за районом, остров за островом, пустыню за пустыней и везде английская армия терпела от них поражения. И хуже того — куда более активно принялись воевать японцы, каким-то непонятным чудом одержав у Мидуэя победу, пусть и не убедительную, но избежав при этом катастрофического поражения, одномоментно потеряв четыре лучших авианосца. А сегодня с утра, стоило прибыть в Генштаб, Кулик был ошарашен известием — японцы высадились на Цейлоне, туда перелетела базовая авиация, а их авианосцы гоняют там англичан «ссаными тряпками», образно выражаясь.
— Вот в этом «но» и есть дьявольская шутка твоего некроманта, Григорий. Сохранив жизни миллионов советских людей, ты обрек на погибель других — англичан, индусов, персов и прочие народы, которые потерь в твоей реальности не понесли. Теперь они «умоются кровью», а Британская империя начнет разваливаться раньше отведенного ей времени. Хотя скажу откровенно и прямо — ну и хрен с ними, для меня намного важнее наша страна и наши люди, а не империалисты и их прислужники. Пусть сами сражаются за свои интересы, погибают, а мы посмотрим, что дальше будет. Как они в прошлом году выжидали, предсказывая, словно вороньем каркая, наше поражение. А теперь пусть вдосталь собственного варева нахлебаются.
Жданов чуть ли не выругался, но все-таки сдержался, не позволял себе подобное. Посмотрел на курящего Кулика — у маршала «играли» нервишки, дымил как паровоз. И еще бы не «вибрировать», ведь действия приняли настолько непредсказуемый характер, что порой ум за разум заходил, и ведь он прекрасно понимал, что к таковым последствиям привело его вмешательство в «накатанный путь» истории. И секретарь ЦК тут прав — чего жалеть англичан и немцев, пусть вцепятся крепче друг дружке в горло. Но один вопрос его мучил, а потому он вслух произнес:
— История изменилась, Андрей, и тут уже ничего не сделать. А вот изменится ли судьба нашей страны через полвека, вот в чем проблема. Уйдем мы, но кто придет нам на смену? Да и что с нами будет непонятно — уже кое-кто из товарищей на нас косо смотрит. А ну как раньше времени умертвят — сам знаешь, что такое борьба за власть, а Москва к ней за двадцать пять лет привыкла. Да и сидит там люд пришлый, и многие к ним тянутся. Про идеалы не говорю — у многих они как прикрытие будут, особенно когда наше поколение уйдет, а когда умрут ветераны этой войны, вот тогда и начнутся «метаморфозы» в стране, и людишки под них будут.
В кабинете сгустилась тишина — Жданов промолчал, вопреки обыкновению не стал сразу отвечать. Потом тихо произнес:
— Мы ведь не одни с тобой, Григорий. Ты «своих» выдвинул, я «своих» продвинул, и они тоже в свою очередь. Сталин не всесилен, он вроде арбитра, и присматривается к каждой из сторон. А на войне это сделать проще — одни дельные, усиливаются, позиции других ослабевают, потому что много никчемных, тех, кто доносами свое благополучие обеспечивали. И пока это явление будет в основе системы, то будущего у нее не будет. Но есть одно отличие — мы знаем, что будет с нами и со страной, а они нет. И Сталин знает, пусть не во всем объеме, я ведь не глупец, чтобы все выкладывать.
— Ты ему все рассказал⁈
— Не я, Клим, как ты знаешь, и только то, что от тебя выведал. Коба на тебя давить не стал — тот у тебя еще характер, как сказал, а вот на меня сразу, как ты любишь приговаривать, «наехал». Вот про технические новшества я ему и рассказал, ну это ты знаешь сам, как и про то, что с ним самим случится. Ты что думаешь, что все просто так произошло⁈ Мы с системой дело имеем, с той самой, которую сами и создали, и пока ее не изменить, она нас самих в любой момент раздавить может. И нас, и его…
Последние слова были сказаны шепотом, Жданов весь осунулся, сдавил ладонями виски. Кулик усмехнулся:
— Революция всегда пожирает своих детей, это еще французы полтора века тому назад показали. Мы также террор прошли, как они, но результат аукнется в будущем. Впрочем, дожить до него нужно, а вначале победить в этой войне. Но стоит заранее подумать, какой мы хотим видеть мир будущего, и отсюда и плясать, как от печки.
— Вот и хорошо, раз сам об этом заговорил. Придется нам начистоту со Сталиным беседу вести — а иначе нельзя. Как из-за твоей деятельности ход мировой войны не туда направился, причем ты сам того не ожидал, то тут тем более — если сейчас ошибку допустим, то последствия от нее будут ужасные. Ты представляешь над чем нам думать нужно?
Жданов замолчал, маршал ничего не говорил, только курил, уставившись взглядом в карту. А мысли текли невеселые — действительно, с чего это он взял, что история по инерции вернется на прежний курс. Ведь как река во время мощнейшего паводка может пробить себе новое русло, так и сейчас произойти может. И с чего он взял, что удастся победить в войне — ведь стоит Черчиллю или Рузвельту начать договариваться с Гитлером…
Одна из картин летнего неба 1941 года была описана в романе Константина Симонова «Живые и мертвые». И можно представить трагедию советских летчиков, тех из них, кто до последнего выполнял приказ, сражаясь с врагом…
Глава 28
— Коба, ты видел, как надувают воздушный шар — до изнеможения дуют, а он потом возьми и лопни. Басня даже есть, как лягушка сама себя надувала, надеясь в быка превратится — но, видимо, не судьба.
— Ты это к чему клонишь, Григорий, и кого с кем сравниваешь?
Сталин спросил несколько настороженно, ведь поле для различных вариаций самое просторное. Но Кулик не хотел, чтобы оставалась недосказанность, потому быстро ответил:
— О Гитлере, Коба, и о его Германии, что уже «Еврорейхом» правильно именовать. Сейчас под его контролем около трехсот миллионов человек, из них треть к нему неровно дышит, треть ненавидит, и последняя треть еще не определилась со своими чувствами.
— Бери половину, Григорий, всегда такова доля не «определившихся», они выжидают до последнего, пока победитель четко не определился. А вот что треть искренних сторонников это верно — потому и армию держат огромную. И не более двадцати процентов, но скорее пятнадцать, тех, кто действительно ненавидит «новый порядок». Но к чему это ты?
— Я военный, цифрам привык доверять больше, чем словам, хотя с ними и возможны всяческие манипуляции. В Европе триста миллионов, из них немцев с «северными народами» примерно треть. Они и дают наибольшей процент состава армии, от остальных народов контингент слабый, в бою неустойчивый, за редким исключением вроде мадьяр. Но вся штука в том, что все хотят кушать, причем хорошо, а вот ресурсов не очень, особенно когда проводится «тотальная мобилизация» экономики. На «рывке» они ее поднимут, показатели пойдут вверх, вот только все запасы будут «подчищены». Потому Гитлер и расширяет «базис войны», ему очень нужно сырье, а недра Европы скудноваты, а с нашими месторождениями захватчики обломились — шахты Донбасса до сих пор не могут использовать, фронт ведь совсем рядом. Про заводы и говорить не приходится — многое ведь порушили из того, что не успели вывезти. А кое-что уже вернули — крымская соль, эстонские сланцы и так по мелочам. Нам не очень то и нужно, но Гитлер на них рассчитывал. Вот и расширяет «базис», рейх «раздувается», а это несет неприятные последствия — логистические цепочки удлиняются, привозимое сырье дорожает из-за этого. А вот напряжение вермахта растет — дивизии ведь везде требуются, а их не так и много. Были бы значимые резервы, на нас бы давно обрушили, а так все наоборот происходит.