Кулик посмотрел на Верховного главнокомандующего — тот слушал с неподдельным интересом, хотя эти «выкладки», без сомнения, сам хорошо знал. И коротко спросил, со значением:
— Ты считаешь, что скоро эта «натянутая струна» лопнет?
— Не скоро, для нас же лучше будет, если процесс надувания затянется. К этому времени по Британской империи коллапс пойдет, и она будет лишена ближневосточной нефти, став «содержанкой» у американцев. Думаю, у нас сейчас помощи просить будут…
— Уже просят, — улыбнулся Сталин, — а я с увеличением дополнительных поставок по ленд-лизу вопрос «увязываю». Обещают на двадцать процентов сверх соглашения поставить станки, алюминий, рельсы, всякое оборудование. Нам заводы обновлять нужно, свои автомашины выпускать новых типов, да и многое к ним — их ведь по окончанию войны отдавать не придется. Да, авиационную трассу от Аляски до Красноярска уже задействовали, Мазурук пробные перелеты сделал. Так что самолеты теперь получать будем напрямую, очень нужны бомбардировщики и транспортники — у нас с ними прямо беда. А вот от танков решено отказаться в пользу англичан — мне Черчилль специальное послание отправил, чуть ли не плачется, что собственных танков не хватает, требуются ему американские «эмча» — и «тройки», и новые «четверки». Я согласился от ленд-лиза бронетехникой совсем отказаться, у нас своя не хуже выпускается. Даже бронетранспортеры на Ижорском заводе начали производить, пусть маловато пока их. Но на следующий год планы увеличили, компенсируем нехватку от ленд-лиза.
— Все правильно — нам «гранты» и «стюарты» ни к чему, как и «шерманы» впрочем. Не спорю, техника хорошая, но габаритная и высоченная, хорошего бензина много требует и обслуживания. Да и дорогая, лучше эти деньги на закупку более необходимых станков перенаправить, или паровозы закупить с алюминием. Сейчас от безысходности, но если самолеты делать цельнометаллическими, они более надежными выходят, получше…
— Да знаю я, — отмахнулся Сталин, голос затвердел. — Дам Ленинграду алюминий, как обещал. Яковлеву и Лавочкину не дам, твоим выделим, а то каждый раз одно и тоже. Ты мне лучше скажи прямо — нападут ли на нас японцы? Апанасенко шифровки одну за другой шлет — к самой границе войска подходят, уже не скрываются, по лесам не прячутся. Артиллерию выводят, танки, а на аэродромах самолетов заметно прибавилось. Разведку постоянно ведут, и наземную, и морскую. Диверсантов из белогвардейцев постоянно засылают. Мы боевую готовность объявили, но на провокации приказал отвечать оружием. Хватит терпеть, один раз уже не поддавались, а нам устроили. Вот и думаю — нападут, или нет. Что скажешь, Григорий?
— Если нападут, то себе хуже сделают, не сразу, чуть попозже, — после долгой паузы ответил маршал. — Тогда надо будет их сокрушить в первую очередь, у нас есть хорошие танки, у них нет. Но тяжко будет, тут все понятно. Ты знаешь, а ведь японцы после наступления немцев на Ближнем Востоке могут выступить, решат, что вполне нам из Владивостока «второй Порт-Артур» устроят. Сахалин займут, Камчатку — высадят на них десанты, пользуясь слабостью нашего флота. Голова ведь может закружиться от беспрерывных побед, решат, что им все по силам…
— Не совсем так — Рузвельт обещал оборону Камчатки и Чукотки на себя взять, отправит эскадру и самолеты, продовольствием и топливом обеспечивать будет по полным нормам.
— Вот тут как раз все понятно — мы же на себя большую часть японской армии и авиации отвлечем, а это американцам к сплошной выгоде. И помогать сразу будут — для них самих японцы на Камчатке как нож острый. Но самураи надорвутся быстрей, чем немцы — просто у них банально ресурсов намного меньше. И если мы с американцами усилия объединим, то вполне их можем и разбить. Но думаю, сейчас нападать не станут, все же сентябрь начался. Хотя, если моча в голову ударит…
Воздушная война в Ливийской пустыне отличалась крайней ожесточенностью, и пока англичане не собрали вдвое большее количество боевых самолетов и не получили явное превосходство в силах над люфтваффе, победить фельдмаршала Роммеля они не могли, и это при том, что в отличие от противника, ограничений в бензине не имели…
Глава 29
— Твою мать, какая на хрен провокация — это будет самая настоящая война, если захватят сахалинские нефтепромыслы! Обзвонить все корпуса и дивизии, пусть сразу же воюют, как надлежит, как только японцы перейдут нашу границу! Самураи явно собираются напасть!
Командующий Дальневосточным фронтом генерал армии Апанасенко бросил телефонную трубку — ярость клокотала в нем, грозила выплеснуться наружу. Всего полчаса времени, и тягостное ожидание, в котором он жил больше года, разрешилось, когда он увидел в утреннем небе над Хабаровском самолеты с красными кругами на крыльях. Нагло совершив облет, они тут же удрали на сопредельную территорию, благо до нее рукой подать. И вот уже новое, более наглое требование — передать в течение месяца сахалинские нефтепромыслы, или японцы займут их силой. Причем угроза была действительно реальной, японцы никогда не скрывали желания овладеть всем Сахалином, южная часть которого была передана им по Портсмутскому миру, после позорного поражения царизма в войне 1904–1905 годов. И воспользовавшись гражданской войной, до 1922 года оккупировали Приморье, а до 1925 года занимали северный Сахалин. Предлагали не раз «купить» территории, понятно, что платить не собирались, отнять им привычнее, как произошло в случае с КВЖД. Но сейчас запредельно наглый ультиматум был подкреплен угрозой начать войну, и сделать с Советским Союзом то, что им удалось провернуть с царской Россией.
Запредельная наглость, но все закономерно, вполне логично — воюющая в коалиции страна должна воевать со всеми сторонниками враждебного альянса. А потому ситуация на Дальнем востоке выглядела противоестественной — Япония воевала с США, войну Рузвельту объявил и Гитлер, а в то же время как самураи соблюдали нейтралитет по отношению к Советскому Союзу. Да и СССР не объявлял войны Японии, и это было объяснимо — противостояние с Германией и ее многочисленными европейскими союзниками отнимало все силы, страна жила в чрезвычайном напряжении. В прошлом декабре с Дальнего Востока и Забайкалья отправилось на запад полтора десятка кадровых, хорошо укомплектованных и вооруженных дивизий, вместо которых стали развертывать два десятка новых соединений по сокращенному штату. Передали на советско-германский фронт также значительную часть имеющихся самолетов, до семисот, и больше тысячи двухсот танков и бронеавтомобилей — без такого «вливания» контрнаступление под Москвой вряд ли бы прошло так успешно. В результате численность бойцов и командиров упала до семисот тысяч, но теперь благодаря проведенной дополнительно мобилизации по всей Сибири их численность удвоилась, что позволило основательно прикрыть все опасные направления.
Сейчас Дальневосточный фронт представлял достаточно внушительную силу, и что немаловажно, боеспособную, хорошо вооруженную и оснащенную. В Ставке озаботились отправлением сюда опытных командиров и бойцов, прошедших войну, и находившихся на излечение в госпиталях многих сибирских городов. И даже смогли отправить на восток больше трехсот «тридцатьчетверок» и около полутысячи самолетов новых типов — штурмовиков, «лагов» и «яков», а Тихоокеанский флот получил новые «сушки» и «И-185». И подготовленных летчиков с танкистами также отправили, с боевым опытом, что немаловажно. Так что исходящую от Японии постоянную угрозу осознавали, тем более самураи нисколько не скрывали своих планов, сосредоточив в Маньчжурии самую многочисленную «армию», которая скорее являлась группой армий.
Всего в Квантунской «армии» имелось семь армейских объединений, каждое численностью в пехотный корпус двух-трех, а иногда и четырех дивизионного состава. Эта практика у противника сформировалась со времен войны с русскими в 1904–1905 годах, и окончательно вошла в «обиход» десять лет тому назад, когда из Квантунской области, оттяпанной от царской России, самураи перешли в наступление. Они вероломно напали на китайцев, и за короткое время завоевали всю Маньчжурию, свою давнюю цель, объект притязаний, которые предъявлялись на протяжении полувека, с того самого момента, когда Страна Восходящего Солнца нанесла поражение войскам императрицы Цыси и фактически взяла под свой протекторат Корею. А после победы над русскими, удалось через четверть века захватить обширное пространство, по которому проходила линия КВЖД, пока еще формально принадлежавшая СССР. Лига Наций осудила оккупацию, но японцы вышли из этой организации, плевать они хотели на словесные увещевания.
На огромной территории, включающей в себя и почти всю «Внутреннюю Монголию», самураи объявили создание марионеточных государств «Маньчжоу-Го» и «Мэнцзянь». Во главе первого был поставлен последний император Китая Пу И, свергнутый с престола малолетним в ходе Синхайской революции, что произошла тридцать лет тому назад. И этот акт отнюдь не был не легитимным — маньчжурская династия триста лет правила Поднебесной империей, и в глазах маньчжуров, коренного населения, которое составляло четверть от пятидесяти миллионов жителей, власть ее являлась вполне законной и преемственной. А вот с «Внутренней Монголией», созданной из двух провинций «Чахар» и «Суйюань», получивших автономию, произошло неладное — там монголов из шести миллионов было в той же пропорции, что и маньчжуров, но «легитимным» правителем этого квази-государства японцы назначили князя Дэ Вана Демчигдонрова, землевладельца, род которого шел от самого Чингисхана.
Все дело в том, что огромные массы китайцев, не меньше двадцати пяти миллионов, переселились за «великую стену», ища спасения от бушевавшей в стране кровопролитной войны, что шла как с японцами, так и между гоминьданом и коммунистами. В результате этого «переселения» вполне лояльное к японцам местное коренное население «растворилось» в ханьской среде, а вот те были настроены к оккупантам крайне недоброжелательно, и не важно, какой ориентации при этом придерживались. Хотя и коллаборационистов хватало — иначе бы японцы не смогли бы вот уже пять лет воевать в Китае, захватить и удерживать за собой значительные территории. А за «Маньчжоу-Го» вообще держались мертвой хваткой — десять лет там проводили ускоренную индустриализацию, используя миллионы китайцев как практически дармовую рабочую силу. Из Мэнцзяна вывозили каменный уголь и железную руду, а вот Маньчжурия из «сырьевого придатка» потихоньку превращалась в основную опору японской экономики, превышая показатели метрополии в несколько раз. И цифры были достаточно внушительными — каменного угля добывали в год больше двадцати пяти миллионов тонн, выплавляли полтора миллиона тонн чугуна, и столько же выдавали с