Сейчас добытую нефть невероятно трудно доставить в рейх, железная дорога просто не справляется с резко возросшими перевозками, хотя на нее отправили лучших германских специалистов, необходимое количество дополнительных паровозов и цистерн на платформах. Обещают довести ежедневную отправку до двух тысяч тонн, со временем увеличить в полтора раза, через полгода удвоить, и это все — больше «протолкнуть» по единственной ветке железной дороги чисто физически невозможно. Однако есть надежда, что трубопровод до Хайфы удастся восстановить гораздо быстрее, и взять его под надежную охрану — тогда три миллиона тонн нефти в год через него можно прокачивать. Еще полтора миллиона тонн вывозить железной дорогой до ближайшего средиземноморского порта — и это все, что можно сделать с иракской нефтью в течение года. Наращивать добычу бесполезно — как ее вывозить прикажите⁈
А ведь дальше Персия и колонии «Залива», там втрое больше добывают нефти, и оттуда вывозить ее можно только на верблюдах и ослах, ведь ветки железной дороги туда нет. Рейхсминистр экономики Шпеер буквально сходит с ума — там есть нефть, много, даже очень много, но воспользоваться ее совершенно невозможно. В лучшем случае, если быстро проложить нормальные автомобильные дороги и максимально задействовать любой транспорт, хоть баржи по Евфрату, то удастся вывезти за год еще полтора миллиона тонн, с чрезвычайным перенапряжением два с половиной миллиона тонн, и это все, ни капли больше, только тратить на месте, сколько вздумается. Вывоз автотранспортом с иранского побережья к сирийским портам является сам по себе нетривиальной задачей. На две тонны доставленного бензина, а это максимальный объем автомобильных цистерн, потребуется истратить на дорогу туда и обратно половину, никак не меньше, а чтобы в день доставлять хотя бы пятьсот тонн, требуется задействовать на трассах, совершенно необорудованных, бесперебойную работу пяти тысяч автомобилей. И все дело в том, что транзит всей добытой нефти Ирана осуществлялся исключительно к Персидскому заливу, где она заливалась в танкера.
Однако увезти морскими судами даже в Красное море, чтобы пройти Суэцким каналом, невозможно — на выходе Индия, а там Королевский флот в океане, крейсера и эсминцы которого потопят любой транспорт, способный доставить несколько тысяч тонн топлива. В какую-то минуту отчаяния он даже помечтал о том, чтобы англичане устроили пожар на половине промыслов, тогда бы не было так горько и обидно.
— Гудериан, вы приуныли напрасно, — Гитлер словно прочитал его мысли, но на этот раз фюрер заметно повеселел. — Шпеер только что позвонил мне, предложив построить небывалое сооружение. Трубопровод из очень больших труб, намного больше диаметром, чем те, которые проложили англичане, для перекачки персидской нефти, с насосными станциями и дизель-генераторами, длиной на тысячу километров до ближайшего порта на Средиземном море. Вначале одну «ветку», потом другую — в рейхе могут сделать трубы нужного диаметра. Работы по строительству начнутся немедленно, мне нужна персидская нефть до крайности. Одной иракской будет мало — это сейчас войска Роммеля бензин тратят без экономии, но стоит восстановить трубопровод до Хайфы, то эти три миллиона тонн буквально исчезнут в цистернах военных кораблей и подводных лодок — ведь у нас вдвое возрос флот, а ведь еще есть союзники — итальянцы, испанцы и турки. Еще полтора миллиона тонн, которые только будем вывозить по железной дороге, уже заранее распределены, и не снимают в рейхе и вермахте острую нехватку в топливе. При этом половину придется отдать туркам, таковы договоренности. Корень решения всех проблем в Персии, где нефти многократно больше — вот ее придется качать через эти гросс-трубы, раз вывести морем невозможно. И тогда мы победим, у нас не будет нужды экономить на топливе. Только нужно группу армий «Восток» всячески усиливать — не жалейте танков, Гудериан, Геринг отдает лучшую авиацию — Роммель должен добраться до иранской нефти еще до зимы!
Фельдмаршал в который раз сильно удивился созвучию их мыслей, за это время он стал при фюрере вроде личного военного советника, к голосу которого Гитлер всегда прислушивался, игнорируя Гальдера и Йодля.
— Мы немедленно усилим армии Роммеля бронетехникой, я вам обещаю, мой фюрер. У меня недавно побывал на приеме герой прошлой войны в Африке генерал Леттов-Форбек, подготовивший вот этот меморандум, — Гудериан протянул Гитлеру несколько сложенных листков. — Вполне здравые мысли, как нам увеличить число дивизий полного штата, не снижая их боеспособности, и не призывая в них немцев…
Нефтепроводы от Киркука к двум средиземноморским портам Хайфе и Триполи сыграли ключевую роль в победе англичан над армией Роммеля в Ливии. Но тут уже иная реальность, и теперь страны «оси» получили в свои экономики приличную дозу «крови войны», той самой, которой им катастрофически недоставало…
Глава 32
— Скверно, что англичане не подожгли скважины. Возможно, просто не успели, когда на них сверху парашютисты посыпались, тут свою шкуру спасать надобно. Хотя в сорок первом мы так немало предприятий целыми немцам оставили, а сколько мостов они захватили, которые не успели подорвать, — маршал Жуков огорченно вздохнул, было видно, что Георгий Константинович сильно недоволен случившимся. Зато Кулик выругался от души, с нескрываемым облегчением сказав:
— И хорошо, что успели изувечить свой трубопровод, хоть на это ума у них хватило. И признались стыдливо, глазенки потупив!
Григорий Иванович закурил папиросу, посмотрел на вернувшегося из Белгорода маршала, который проинспектировал там свой бывший Юго-Западный фронт, но был отозван в Ставку.
— По крайней мере, немцы некоторое время его ремонтировать будут, но ситуация скверная, тут ты прав. Вермахт без топлива, и с бензином две разных величины. У них лошадок сейчас в дивизиях много, а пересев на машины, которых в войсках до хрена, их войска в целом приобретут подвижность, которой сейчас лишены.
— Не все, те которые в позиционной обороне сидят, им обилие автомобилей ни к чему, а вот танковые армии заметно укрепятся. Если прорвут наш фронт где-нибудь, то в «пролом» массами хлынут.
— Успеем закрыть любой прорыв противотанковыми бригадами, они у нас полностью моторизованы, — отозвался Кулик, взгляд которого был буквально «прикован» к большой карте, где стрелками и пунктирами отображалась обстановка на всех фронтах мировой войны.
— Во многих армиях по бригаде имеется, в корпусах полки и самоходно-противотанковые дивизионы. Так что локализовать продвижение панцер-дивизий можем оперативно. К тому же немецкой авиации банально меньше, в раза три, просто ее немцы интенсивно используют. Но все равно господства в воздухе у них на нашем фронте уже никогда не будет, а без него любой блицкриг заглохнет, я имею в виду глубокие прорывы, какие были летом прошлого года. Начудили мы тогда, крепко начудили…
Кулик вздохнул — обвинять напрямую Жукова, что стоял тогда во главе Генштаба, не стал, спрятал свое отношение за безликим «мы». Да и «вешать всех собак» на Георгия Константиновича не нужно — он выполнял прямые указания политического руководства, которое в оперативных вопросах тогда не разбиралось, а подходило чисто схоластически, подсчитывая число дивизий, танков и самолетов. Но танк танку рознь, к тому же нужно уметь им пользоваться, да и сами по себе они не воюют, это не рыцари с копьем на турнире. Так что поражение шло за поражением, пока к осени прошлого года, наконец, до Верховного главнокомандующего не дошло, что еще немного, и будут полные кранты. И следует «плясать от печки» — начинать учится у противника, памятуя о том, что дураков и при алтаре бьют. А тут Сталину надо отдать должное — учиться он любил и умел, несмотря на свой почтенный возраст. И выводы сделал правильные — стабилизировать положение путем проведения перманентной мобилизации и бережного использования человеческого ресурса. И это правильный подход — сколько оружия на фронт не подавай, воюют им обычные люди, их беречь надобно, чтобы опыт новобранцам передавали. Ведь не зря великий Суворов постоянно указывал, что за одного битого трех небитых дают. И безумное расточительство резервов зимой сошло — даже Жуков сделал должные выводы, и сейчас воевал совсем иначе, стараясь выжать максимум эффективности при минимальных потерях. А иначе бы не стал главкомом Юго-Западного направления — теперь, когда Сталин определил для себя критерии оценки профессионализма своих генералов, он со всей присущей ему жесткостью стал внедрять их в жизнь. И чтобы про него потом в изменившемся будущем не скажут, сейчас подход к кадрам стал иным, поиски крайних с расстрелами прекратились — чисто прагматичный подход, когда всем окончательно стало понятно, что война будет долгая и кровопролитная. И ее на «пролетарском интернационализме» не вытянешь — у врагов и у союзников тоже оказалась не менее доходчивые идеологии, даже намного проще по усвоению, более житейские, что ли. Так что поневоле пришлось возвращаться к фундаменту русского национального государства, к его истокам и традициям, и даже православию.
Тот же институт военных комиссаров будет отменен в самое ближайшее время, все политработники пройдут переаттестацию, те, кто докажет, что может командовать ротой, батальоном и полком, станут строевыми офицерами, остальные будут пребывать в замполитах. Да и в званиях «усохнут», всего несколько человек станут генерал-полковниками. Для «корпусных» и части «дивизионных» комиссаров' отведено звание генерал-майора, и не выше, но последние чаще окажутся полковниками. «Бригадные» станут подполковниками, а «полковые» майорами, и это все — приоритет в продвижении по службе отдан чисто строевым офицерам. Именно «офицерам» — теперь это обращение, упраздненное в революцию, вернется обратно вместе с учреждением, вернее восстановлением в армии и на флоте погон, пусть видоизмененного образца. Так что глядя на эту метаморфозу, западные союзники поневоле вспомнят историческое высказывание «первого консула» генерала Бонапарта — «революция закончена». Вместе с упразднением, то есть роспуском Коминтерна, эти реформации неизбежно произведут на правящую элиту западных «союзников» определенное впечатление…