Студия оказалась квартиркой под самой крышей высокого старого дома, а Франческа открыла дверь, кутаясь в халат. Она зевала, показывая большую комнату со сводчатым потолком и великолепным освещением.
— Я не очень хорошо говорю по-английски, — извинилась она.
— Мы сможем улучшить и твой английский, и мой итальянский, — весело пообещала Антония. — Я заплачу тебе за первую неделю. А потом, возможно, стану платить сразу за месяц.
Франческа по-прежнему оставалась безучастной, и Антония, как могла, объяснила ей то же самое на итальянском, добавив:
— Завтра я принесу холсты и все остальное.
— Arrivederci, — ответила Франческа.
Антония оказалась у Этрусских ворот на целых пятнадцать минут раньше, чем договаривалась с Клео, и, чтобы скоротать время, достала альбом и принялась делать наброски с разных точек. Поглощенная этим занятием, она не заметила, как пробежало время, пока, взглянув на часы, не обнаружила, что уже почти половина одиннадцатого. Неужели Клео уехала без нее? Или забыла, что они договорились встретиться здесь, а не у гостиницы?
Антония решила подождать еще пять минут, а потом идти искать автобус, но тут нетерпеливый гудок клаксона возвестил о появлении Клео.
Антония быстро села в машину и закинула на заднее сиденье свои вещи.
— Ты захватила корзинку с обедом? — спросила она Клео.
— Нет. А надо было?
— Все в порядке, я поделюсь с тобой. А мужчины угостят нас вином, — успокоила ее Антония.
— Я думала, мы поедем в какую-нибудь деревню неподалеку и пообедаем там, — заметила Клео.
— До ближайшей деревни довольно далеко.
Когда девушки добрались до места, Антония, оставив Клео в машине, поспешила на поиски Толбота.
— Доброе утро! — поздоровался Толбот. — Я уж подумал, вы не приедете.
Прежде чем Антония подыскала подходящий ответ, Клео, к тому времени подошедшая ближе, опередила ее:
— У Антонии сначала были какие-то важные дела, а потом она рисовала старые ворота.
Антония в ярости обернулась:
— Но, Клео, это ты…
— Что ж, все-таки вы здесь, — перебил ее Толбот, — и, может, вам лучше приступить к работе, чтобы вы потом не обвиняли меня в том, что я зря трачу ваше время.
Антония последовала за ним, сохраняя гробовое молчание. «Очень разумно со стороны Клео свалить всю ответственность за опоздание на меня», — сердито думала девушка.
Она работала с Толботом до обеда, а потом пошла за ним в палатку, которую теперь все называли походным лагерем. Антония предложила Клео поделиться с ней своим скромным обедом, но та отказалась ради вкусностей из корзинки Толбота. Когда с обедом было покончено, Антония вышла из палатки и расположилась на отдых на свежем воздухе, соорудив из досок небольшой навес от солнца.
Когда пришло время снова приступать к работе, Толбот спросил:
— Почему вы такая мрачная?
— Разве?
— Может, работа оказалась менее интересная, чем вы ожидали?
— Как раз наоборот. Тем более я делаю что-то полезное, а не просто убиваю время. — Она отвернулась так, чтобы лицо оказалось в тени.
— Что, черт возьми, вы имеете в виду? Или я, по-вашему, должен разгадывать ваши загадки? Конечно, ваша работа полезна. Неужели вы думаете, что я приглашаю девушек на раскопки только для того, чтобы они украсили пейзаж?
— Ну что вы. Уверена, что нет, — резко ответила Антония. — Скажите, что теперь я должна делать, и я пойду работать.
Толбот указал на траншею, где нужно сделать зарисовки, и Антония поспешила туда, не оглядываясь, но будучи совершенно уверенной, что он смотрит ей вслед.
К концу дня она забыла о своем раздражении и обрадовалась, когда Толбот похвалил ее рисунки.
— Эти нам и правда очень пригодятся, — довольно улыбнулся Толбот.
Антония постаралась убедить себя, что он просто высказывает свое мнение, а не пытается доказать, что ее работа на раскопках не пустая трата времени.
Интересно, вяло думала она, отряхивая с одежды пыль и землю, чем весь день занималась Клео? Девушки нигде не было видно.
— Клео уехала? — спросила она Толбота.
— Думаю, да. Я подвезу вас до Перуджи.
Стефано, по всей видимости, тоже уехал раньше, так что у Толбота не было других пассажиров.
— Вы бывали в городке под названием Губбио? — спросил он Антонию по дороге домой. — Это тремя милями выше по дороге.
— Еще нет. Как-нибудь я должна туда добраться.
— На следующей неделе там будет праздник. Мне кажется, довольно забавный. В прошлый раз, когда я был здесь, мне удалось на него попасть. Праздник свечей — так он называется.
— По-моему, я читала об этом.
— Праздник в среду. Вы не хотите поехать?
— Посреди недели я не могу. У меня занятия в университете.
— О, улизните разок. Мы могли бы устроить себе выходной и вместе поехать в Губбио.
Она немного помолчала, а затем поинтересовалась:
— Там, наверное, есть музей, и вы хотите, чтобы я сделала копии с рисунков и экспонатов?
— Не думал об этом. Но если вы предпочитаете потеть в музее, пока весь город наслаждается весельем, у вас будет такая возможность.
Антония рассмеялась:
— Конечно нет. — Вдруг ей в голову пришла новая идея. — Мне опять придется кого-то сопровождать?
— Что, черт подери, вы имеете в виду? Что значит — сопровождать?
— Извините. Я думала, может, вы затеяли весь этот разговор, так как хотели, чтобы я составила компанию Клео…
— Клео? А при чем здесь она?
— Ну, я подумала… меня пригласили на раскопки из-за нее. Клео ясно дала понять, что ее мать была рада, что я… вернее, что мы будем там вдвоем.
Толбот издал звук, похожий на фырканье.
— О боже! Скоро я начну жалеть, что не начал раскопки в Мексике, или Сирии, или где-нибудь подальше. Каждый раз одно и то же. Одна девушка — хорошо. Две — уже анархия!
Антония промолчала, хотя ей ужасно хотелось спросить, часто ли у него возникали проблемы с девушками.
— Клео сама напросилась, — тем временем продолжал Толбот. — Я только сказал, что она как-нибудь может приехать в выходные при условии, что не будет мешать. Это все ее любопытство. Но скоро ей осточертеют пыль и отсутствие комфорта.
— Вы не можете сердиться на меня за то, что я всего лишь хочу знать свою роль, — пробормотала Антония.
— А я могу в свою очередь рассказать вам о своей, — раздраженно ответил он. — Я здесь на работе, которая требует от меня максимальной сосредоточенности. У меня нет ни времени, ни желания тратить силы на ухаживание за девушками, особенно за теми, которые, насколько я понимаю, скоро обручатся с Робертом.
— Другая девушка отлично все поняла, — мягко произнесла Антония.
— И теперь вы собираетесь швырнуть мое предложение провести день в Губбио мне в лицо? — спросил он, усмехнувшись.
— Вы же сказали, что у вас нет времени на девушек.
— Отлично. Тогда скажем так: я прошу мою ассистентку провести со мной день в интересном городе по случаю праздника. — В его тоне прозвучала помпезность.
Она рассмеялась:
— Ассистентка с удовольствием поедет, если сможет отпроситься у профессора.
Весь следующий вечер Антония переносила свои принадлежности для рисования из гостиницы в студию, которую она теперь делила с Франческой. Она с удивлением обнаружила, что с нетерпением ждет поездки в Губбио на Праздник свечей. Перебирая свой небогатый гардероб, она размышляла над тем, почему ей так хочется сохранить свою поездку в тайне. Мысль о том, что день, проведенный с Толботом, приятен сам по себе, невзирая на праздник, она тут же отогнала.
Глава 4
Толбот, как и обещал, позвонил ровно в восемь. Увидев его светло-коричневый костюм, белую рубашку и галстук, она с облегчением подумала, что не зря потратила время перед зеркалом. Антония остановила свой выбор на платье цвета гиацинта, которое, как она знала, прекрасно оттеняло ее серые глаза и бронзу волос. На случай, если вечер вдруг окажется прохладным, она прихватила кружевную белую шаль.
— Хорошо, что мы, мужчины, обычно носим более нейтральные цвета, — заметил археолог, когда Антония села в машину. — Представьте, что было бы, если бы я надел костюм цвета спелой клубники!
Она внимательно посмотрела на него.
— Розовый не ваш цвет, — уверенно заявила Антония. — Если бы вы жили в Средние века или эпоху Возрождения, то были бы одеты как павлин, в синий с красным бархатный камзол, а через пару веков на вас бы красовались шелковые ярко-зеленые бриджи и тканный золотом сюртук с лиловой оторочкой.
Толбот скривился.
— Нынешняя серость в одежде имеет свои преимущества. А вы, как я вижу, большой знаток исторического костюма?
— Я проходила это, когда училась в художественной школе. И, кроме того, этот предмет меня очень занимает, потому что, если, в конце концов, я пойму, что никогда не стану по-настоящему хорошим живописцем, тогда можно будет попробовать себя в качестве художника по костюмам.
Антония не удержалась и рассказала ему, что теперь может работать в студии.
— Значит, вы все выходные будете проводить за мольбертом?
— О нет. Я буду приезжать на раскопки, если для меня найдется работа.
Толбот ничего не ответил. Немного помолчав, он стал рассказывать о Празднике свечей.
— Это неофициальное название. А вообще-то оно звучит как Corsa dei Ceri, «состязания восковых фигур».
— И никаких свечей? — разочарованно протянула Антония.
— Вечером. А днем город условно делится на три части, и три команды с массивной восковой конструкцией на плечах должны пробежать по узким улочкам, каждая в своем секторе, стараясь как можно быстрее добраться до центра. Как мне сказали, самое интересное начинается, когда участники выходят на финишную прямую на главной площади и команды, которые до этого тащились за лидером, в последний момент со всех ног кидаются вперед и иногда выигрывают, побеждая всего на полшага.
Улицы были запружены людьми, везде чувствовалось праздничное настроение. Толбот припарковал машину в переулке, чуть в стороне от маршрута состязаний, и повел Антонию к главной улице, а затем с прекрасному Дворцу консула, высокому каменному зданию, украшенному зубцами и башенками, теплого, янтарного цвета, с двойными сводчатыми окнами и массивными дверями.