Я поворачиваю на авеню Боске и перехожу дорогу. Как-то за мной ухаживал мальчик, мечтающий стать писателем. Он показал мне дом на углу и сказал, что мечтает в нем жить, ведь там жил сам Сартр. Помню, как-то рассказала об этом Эстель, и она пищала от восторга. Эль обожает подобные места с историей, жаль только, я не помнила, на каком именно этаже жил великий писатель.
Я подхожу к китайскому ресторанчику «Фонтан Жади». Порой мы с Эстель прогуливали здесь уроки и видели, как в ресторан свозили толпы китайских туристов. Дом Алекса недалеко от него. Издалека видно столпотворение у подъезда. Неужели манифестация? Я читала в новостях, что во Франции во время пандемии было несколько митингов и манифестаций. Они все были запрещены, и полиция жестоко разгоняла митингующих. Это не мешало людям выходить на улицу. Франция – такая Франция. До меня доносятся крики, но я не могу разобрать слов… Подхожу ближе и решаю аккуратно обойти сбоку. Сборище состоит в основном из девушек, у многих в руках плакаты, со спины мне не видно, что там написано. Неожиданно толпа оглушает меня криками.
– Ответь за свершенное! Ответь!!!
Девушка с ярко-красными волосами руководит этой оравой, она орет громче всех.
– И, на счет «три»! Скандируем! Один, два, три!
– Насильник!
– Насильник!
– Выходи!
– Выходи!
Я в ужасе, паника заполняет меня. Никогда в жизни я еще не испытывала такого страха. Мир словно сошел с ума. От нервов у меня потеют ладони, а пульс буквально стучит в ушах. Надо срочно бежать отсюда, говорю я себе. Попасть в дом незамеченной не получится, они оккупировали вход. Вали, Марион. Вали! До того, как они тебя заметят.
Но слишком поздно.
– Это точно она! – кричит какой-то парень, я не вижу его лица. Оно скрыто ярко-желтой маской, на голове у него такого же цвета шапка.
– Да! Та же толстовка и те же кроссы, что и на снимках! – подхватывает кто-то.
Вся толпа в одну секунду оборачивается в мою сторону. И я вижу их плакаты. Портреты Алекса с подписями «ПЕДОФИЛ!», «НАСИЛЬНИК!». На других огромными буквами выведено: «МАРИОН, МЫ С ТОБОЙ!», «МАРИОН, НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ!», «ДЮ МОНРЕАЛЬ, ТЫ ПОЛУЧИШЬ ПО ЗАСЛУГАМ!». Я опускаю голову и пытаюсь спрятаться от назойливых взглядов. Но мне не убежать. Люди окружают меня, и все хором что-то кричат. Шум стоит невыносимый.
– Пошли со мной! Ты можешь пожить у меня! – хватая меня за руку, кричит красноволосая.
– Марион, я адвокат, помогу тебе, – тут же вступает в разговор парень.
– Марион, мы спасем тебя! – кричат все вокруг.
Меня хватают несколько рук одновременно, тянут в разные стороны. Все кричат о помощи и о том, что я не одна.
– Пустите меня, пустите… – Я пытаюсь вырваться.
Они делают мне больно, мне становится страшно, что они разорвут меня на части. Внезапно начинается потасовка. Появляется полиция. Людей начинают валить на землю, кто-то убегает, кто то дает сдачи.
– Отвалите! Мы не оставим ее с этим монстром! – кричат девочки и окружают меня, не давая полицейским пробраться ко мне.
– Бежим, Марион. Бежим! – кто-то со всей силы тянет меня за рукав толстовки.
Я теряю равновесие и почти падаю, но меня ловят. Поднимаю голову и вижу Алекса. Мне не верится, что это он.
Он быстрым движением тянет меня к себе, а я продолжаю смотреть на него, не в силах отвести взгляд. Алекс в бешенстве. В него что-то швыряют. Присмотревшись, я вижу на полу шарики бумаги.
– Тварь! – кричат девушки, и кое-кому удается ударить его. Алекс обнимает меня за плечи, скрывает своим телом и вытаскивает из западни.
– Отпусти ее! Пусти! – кричит красноволосая и швыряет в него камень.
Алекс не успевает увернуться, и огромный булыжник впечатывается ему в плечо. Он хмурится от боли, но не отпускает меня. Лишь усиливает хватку.
– Опусти голову, Марион, – громко говорит он и накрывает ее своей ладонью.
Боковым зрением замечаю, как на нас несутся две девушки. У них в руках ведра, из которых выплескивается жидкость. Они подбегают ближе, замахиваются ведрами, целясь в Алекса. Я резко разворачиваюсь спиной и крепко обхватываю Алекса за талию, успевая закрыть его собой. Жидкость в одно мгновение ошпаривает кожу. Острая боль пронизывает все тело. Жар чувствуется даже сквозь толстую ткань толстовки. Его лицо – последнее, что я вижу. У меня в глазах темнеет, и я теряю сознание.
Глава 19
Я просыпаюсь от боли в спине. Она такая сильная, что я боюсь пошевелиться. Не знаю, где я и что со мной. Я лежу на животе. Больно невыносимо, паника медленно обхватывает мое горло. Делаю судорожный вдох. Подушка подо мной пахнет Алексом. Чувствуя его запах, я вдыхаю глубже, это действует как успокоительное.
– Алекс, – хрипло зову я его. Язык прилип к небу и не слушается.
– Он только вышел, – доносится до меня голос Эль.
Я приоткрываю глаза, все плывет, но я различаю ее силуэт рядом с постелью. Она сидит на стуле и ласковым движением убирает волосы с моего лица. Улыбается мне вымученной улыбкой и гладит лоб.
– Ты как? – тихим шепотом спрашивает она.
Тон ее голоса пронизан жалостью, зрение мое снова затуманивается, я не вижу выражение ее лица, но слышу, как она громко вздыхает и откашливается. Старается подавить слезы.
– Почему у меня болит спина? – едва удается произнести мне.
– На тебя вылили кипяток… два ведра, – сипло произносит Эль. Я слышу, как ее голос подрагивает. – Толстовка была надета на голое тело, она, конечно, отчасти защитила кожу, но ожоги все равно серьезные. Врачи назвали их частичными, сказали, что ошпарено четыре процента тела. Вторая и третья степень… На спине уже вскочили волдыри, есть участки… – Она замолкает и нервно сглатывает. – Нам сказали, что ты легко отделалась. Кипятка было много, если бы Алекс сразу же не остудил твою кожу, то начался бы некроз тканей.
Она берет меня за руку, ее теплая, мягкая ладонь накрывает мою.
– Господи, как я испугалась за тебя, Марион… Я никогда в жизни так не боялась.
Я хмурюсь, голова словно в тумане, сосредоточиться крайне сложно.
– Что с моей головой, Эль?
– Ты под капельницей, тебе колют лекарства, видимо, это из-за них, – поясняет Эль. – Проспала полтора дня, врачи обработали твои ожоги, на них сейчас какие-то повязки, которые надо менять. Я толком не поняла ничего, надо спросить у Алекса…
– А где Алекс? С ним все хорошо? – взволнованно спрашиваю я.
– Да-да, он в порядке, – поспешно отвечает Эль. – Он вышел секунд десять назад, пошел встречать Антуана. Они с твоей мамой только прилетели и сразу сюда.
– Прилетели?
– Когда вышли те новости… – Эстель запинается, – они сразу же вылетели с острова.
Я начинаю нервничать, пытаюсь подняться, но сил в руках нет.
– Марион, я же говорю, что ты под капельницей! Лежи!
– Чем меня накачали, черт возьми… – падая лицом на подушку, бормочу я. – Мне надо с ними поговорить.
Эль гладит меня по голове.
– Поверь, у Алекса все под контролем… – Она сильнее сжимает мою руку. – Он оказал тебе первую помощь. Когда я пришла, вся ванная была залита холодной водой, и он весь мокрый стоял над тобой. Не отпускал и не оставлял. Я не смогла заставить его переодеться. Он следил за каждым движением приехавших врачей. Ворсинки толстовки прилипли к ожогам, они не сразу смогли снять ее. В общем, это все выглядело очень страшно. – Эль на секунду замолкает, а затем еще крепче сжимает мою ладонь. – Подожди, Марион. Сейчас из Ниццы прилетит Луиза и всех порвет на кусочки. Я говорила с ней. Она так просто не оставит ни эту тупую манифестацию, ни статейку от этой идиотки Клер Армин. Эта журналистка даже в Сибири от нее не спрячется.
Я устало прикрываю глаза, в воспоминаниях мелькают две девушки и ведра в их руках. А также статья про насилие надо мной. Но я не могу сосредоточиться и все как следует обдумать. Боль в спине становится практически невыносимой, я сжимаю челюсти и делаю глубокий вдох через нос. Лежа на груди, это практически невозможно.
– Эль, мне больно, – шепчу я.
– Сейчас, Мар.
Эстель выпускает мою руку, до меня доносится скрип стула и быстрые удаляющиеся шаги.
– Нам нужно обезболивающее! – громко кричит она.
– Она проснулась? – Я слышу голос Алекса. – Почему ты не позвала меня?
Он вбегает в комнату.
– Марион. – Тихий шепот, родной голос, и его ладони ласково сжимают руки. – Ты как?
Алекс нежно поглаживает мои пальцы, я открываю глаза, его силуэт размыт, но я вижу взгляд голубых глаз. Он подносит мою руку к губам и ласково целует. Мое сердце сжимается от его нежности.
– Спина болит, Алекс, – произношу едва слышно.
Он вновь оставляет нежный поцелуй у меня на ладони. Даже сквозь боль и затуманенный разум я чувствую любовь к нему. Она теплым одеялом согревает мое сердце.
– Я сделаю вам укол, он поможет, – обещает незнакомый мне голос, и я хмурюсь, пытаюсь понять, кто это.
– Это медсестра, она ухаживает за тобой, – успокаивает меня Алекс. – Она сейчас вколет тебе обезболивающее, и станет легче.
Я переплетаю наши пальцы.
– Алекс, – зову я.
– Да.
– Не уходи, – прошу еле слышно.
– Не уйду, – обещает он.
– Ложись рядом со мной…
Он молчит, а я крепче стискиваю его руку.
– Пожалуйста.
Алекс аккуратно приподнимает меня, ложится рядом и опускает мою голову себе на плечо. Я медленно веду ладонью по его телу. На нем мягкая футболка, и я опускаю голову ниже, прижимаю ухо к его груди, слушая биение сердца. Под его ритм я проваливаюсь в сон.
Глава 20
Она так доверчиво льнет ко мне. Глаза закрыты, выражение лица спокойное, умиротворенное. Дыхание становится равномерным. Спит.
Отец стоит в дверях и смотрит на меня с порога. Интересно, как давно он тут? Он тихо подходит ближе и садится на стул, который поставила у кровати Эстель.
– Значит, вот как… – Он смотрит мне в глаза.