Я очень сильно мечтаю найти свое место в этом мире. Место свободы, вдохновения и силы. Такие обычно называют домом. А я даже не представляю, в какой стране скрывается мой дом. В каком именно городе, на какой улице (надеюсь все же, что у нее смешное название, – буду улыбаться каждый раз, называя таксисту адрес). Я не знаю, какой вид открывается с нашего с ним балкона. И на каком языке говорят наши соседи. Я лишь знаю, что буду таскать его рубашки из нашего общего шкафа. Порой оставлять на них неотстирывающиеся пятна. Он будет злиться, когда очередная отправится в мусор. И горячо ненавидеть мою неаккуратность. Но я очень надеюсь, что ему все же больше понравится смотреть на меня в своих рубашках. Именно по этому я, наконец, пойму, что я дома. Что это и есть то самое место, о котором я так всегда мечтала. Потому что в нем будет жить забота, терпение, прощение, любовь.
Я верю, что он – это ты, Алекс.
Ты – дом моей мечты.
Ты – мое место в этом мире.
Дико наивно, не правда ли?»
Я смотрел на эти слова и понимал, что рядом с ней и есть мое место в этом мире.
Сейчас эта девушка спит на мне. Я не знаю, чем именно заслужил ее любовь. Почему мне так повезло? За что мне такой подарок? Не знаю, как так получилось, что она заполнила всю мою душу. Но я благодарен судьбе за это. И единственное, в чем я абсолютно уверен: я ни за что не отпущу ее. Пройду с ней через все, что готовит для нас судьба. Она – пожалуй, единственный человек в этом мире, за которого я готов сражаться.
Понимаю, что уснул, когда Марион будит меня. Теплая ладонь медленно поглаживает мою щеку. Пальчики спускаются на губы, я нежно кусаю один и не выпускаю.
– Ай, – тихо шепчет она, – мой палец хочет на свободу!
Я усмехаюсь, открываю глаза и целую кончик ее пальца.
– Как себя чувствуешь? – Я внимательно разглядываю ее.
Кожа бледная, лоб покрыт испариной. Она вымученно улыбается.
– Мечтаю об обезболивающем, но сначала почистить зубы и умыться. – Она замолкает на мгновение и смущенно спрашивает: – Поможешь?
– Конечно, иди ко мне.
Я приподнимаю ее со своего плеча. Встаю с постели сам, помогаю ей вытащить иголки из руки и подняться на ноги.
– Когда ты спишь, то такой милый, – говорит она и хитро улыбается. – Прямо так и хочется тебя затискать.
– I know how it feels,[34] – подмигнув, отвечаю я.
– Но нам нужно внести одно очень важное правило. По крайней мере, если планируешь и дальше спать со мной в одной постели.
– Что еще за правило? Я сделал тебе больно? – напрягаюсь я.
– Нет, – поспешно отвечает она. – Правило спать без майки!
– Без майки?
– Алекс, без майки. – Она аккуратно просовывает руки под мою футболку. Пальцы у нее прохладные, и она нежно касается ими моей еще теплой после сна кожи.
– Ты же мой личный обогреватель? – шепчет она.
Я наклоняюсь и целую ее в лоб.
– Пошли, принцесса, приведем тебя в порядок.
Марион кивает, и я подаю ей руку. Она идет очень медленно, продолжает держаться за меня, оперевшись на руку. Старается не шевелить верхней половиной тела. Мне невыносимо смотреть на нее в таком состоянии.
– Не переживай, все пройдет, – успокаивает она меня, заглядывая в мои глаза.
– Вообще-то, это я должен тебя успокаивать.
– А я спокойна, – замечает она.
Мы наконец проходим в ванную, и Марион смотрит на себя в зеркало.
– Ну и видок, – хмуро бросает она.
– Поверь, ты даже сейчас попадаешь в категорию «ничего такая».
– Неправильный ответ. Ты должен был сказать, что даже сейчас я для тебя самая прекрасная девушка на свете.
– Ты и без меня это знаешь.
– Да, – без сомнений соглашается она, чем вызывает у меня очередную усмешку. – Но все-таки мне важно знать твое мнение. Только не думай, что оно так уж ценно!
– Ни в коем случае! – Я выдавливаю пасту на ее зубную щетку и поворачиваюсь к ней. – Открывай рот.
– Я сама могу почистить зубы.
– Меньше движения – меньше боли, малышка Марион.
– Спина все равно болит. Двигаюсь я или нет – неважно.
– Открывай рот, – стою я на своем.
Марион закатывает глаза, но решает больше не спорить, послушно открывает рот, и я начинаю чистить ей зубы. В ванной комнате лишь слышно жужжание электрической зубной щетки. Она сплевывает, а я прохожусь по новому кругу. Затем даю ей ополаскиватель и помогаю умыть лицо.
– Мне стыдно. – Она прячет лицо у меня на груди.
– Глупости. – Я глажу ее волосы. – И в печали, и в радости, и в горе, и в бедности…
– Ты делаешь мне предложение? – невнятно бормочет она.
– А ты хотела бы этого?
Она поднимает на меня смущенный взгляд.
– Да, но только не здесь и не сейчас. Хочется чего-то более кинематографичного…
– Кинематографичного? – с улыбкой переспрашиваю я.
– Именно… чтобы шел дождь, и мы с тобой такие красивые, без ожогов на спине и синяков под глазами.
– Красивые мокнем под дождем? – со смешком переспрашиваю я.
– Не издевайся, – пыхтит она. – Да, красивые мокнем под дождем, у меня водостойкая тушь, а ты вообще без косметики!
– Не могу поверить, неужели у меня даже не накрашены губы?
– Разве что немножко, самую малость.
– Одолжишь блеск для губ?
– Не притворяйся, словно у тебя его нет!
Я громко фыркаю и беру ее лицо в руки.
– Это ты правильно придумал, у меня чистые зубы, можно целоваться!
– Какая ты романтичная…
Я наклоняюсь и нежно целую ее в губы.
– Как думаешь, оргазм можно считать обезболивающим? – спрашивает она с улыбкой.
– Я думаю, что я недостаточно равнодушен к тебе и твоей спине, чтобы мы занялись этим сейчас. Так что вынужден тебя расстроить, но придется обойтись уколами и таблетками.
– Я вообще-то шутила, – недовольно бросает она. – Как ты сам понимаешь, в моем состоянии не до секса… И вообще, думаю, ты не дождешься его от меня до конца своих дней!
Я усмехаюсь.
– Прямо таки до конца своих дней!
– Да! Тем более после того, как отказал мне! Что бы ни случилось, ты никогда не должен говорить мне нет! – Она продолжает играючи бурчать.
– Никогда-никогда? – посмеиваясь, переспрашиваю я.
Она стреляет в меня взглядом.
– Я, между прочим, говорю серьезно! Все, я на тебя обиделась!
– Что мне сделать, чтобы загладить свою вину? – шутя спрашиваю я.
Она делает вид, что задумалась.
– Накорми меня, и, возможно, я передумаю.
Я глухо посмеиваюсь.
– Что хочешь?
– Блинчики с мороженым и кремом шантийи[35], – выпаливает она.
– Будут тебе блинчики…
– И крем?
– Да.
– А мороженое?
– Ага.
– А секс?
– Хорошая попытка, но нет.
– Какой же ты зануда…
Я смотрю на нее, кладу руку ей на затылок и притягиваю к себе. Аккуратно обнимаю ее за плечи.
– Я очень испугался, – честно признаюсь я.
Ее руки медленно бродят по моему телу, она обнимает меня за талию и снова утыкается мне в грудь.
– Я совру, если скажу, что не испугалась.
– Больше никогда так не делай, – шепчу ей на ухо, – никогда не закрывай меня собой.
– Ты бы сделал то же самое.
– Но ты не делай.
Она поднимает голову и заглядывает мне в глаза.
– Что будет дальше, Алекс? Что мы будем делать?
Я пожимаю плечами.
– Ждать дождь для кинематографичного предложения.
Она мило улыбается.
– Я серьезно спрашиваю.
– А я серьезен.
Выражение ее лица меняется, ухмылка исчезает с губ, а взгляд становится пристальным.
– А вдруг случится что-то еще?
– В теории, завтра может наступить конец света. Но если ты рядом, то мне все четыре всадника апокалипсиса не страшны.
– Мне тоже, – тихо говорит она.
Вид у нее такой, словно она хочет мне что-то сказать, но не уверена, стоит ли. Я терпеливо жду. Марион продолжает смотреть на меня. Нежно гладит по лицу, целует подбородок.
– Знаешь, когда я убежала, то встретила семью с двумя детьми. У них были мальчик и девочка. Они обсуждали бытовые мелочи: обед, мультики и слюни мелкого.
Выражение ее лица меняется, оно становится мечтательным. Легкая улыбка озаряет глаза. Видно, что она делится со мной сокровенным.
– Я смотрела на них и поймала себя на мысли, что однажды хочу иметь двоих детей от тебя. Обсуждать мультики, котлеты и сопли. Я знаю, мне всего двадцать один, и мало кто думает о детях в моем возрасте, но я всегда мечтала о крепкой семье. О папе, маме и детишках, которые живут счастливой жизнью. Готовятся к праздникам, порой ссорятся и спорят, но всегда любят друг друга, несмотря ни на что. Что бы ни случилось, какие бы трудности ни выпадали на их долю, они знают, что есть друг у друга. Они знают, что могут полагаться друг на друга. Они знают, что их любовь сильна и непоколебима. Понимаешь, о чем я, Алекс?
Вместо ответа я целую ее в губы. Простого «понимаю» тут недостаточно. Ведь я мечтаю о том же самом. С ней.
– Ты – дом моей мечты, – шепчу ей на ухо те самые слова, что она писала в своем письме.
Она замирает в моих руках, ее руки крепче обнимают меня, и я вновь целую ее. Нежно накрываю ее губы своими.
Порой поцелуи громче всех слов в мире.
Глава 21
Я выкладываю продукты на столешницу и внимательно читаю в телефоне рецепт. Алекс в обед уехал по делам, но обещал к вечеру вернуться. Я решила воспользоваться его отсутствием, чтобы приготовить романтический ужин. Он был так внимателен ко мне этот последний месяц. Забота обо мне стала для него приоритетом. И теперь мне так сильно хочется сделать ему приятное.
Я уже накрыла на стол, теперь дело за самым главным. Курица карри… Я с тобой справлюсь! Рецепт прислала мама, она сказала, что Алексу понравится. Я просила что-то вкусное и простое в приготовлении. Искренне надеюсь, что этот рецепт подходит по всем вышеуказанным пунктам. Мне понадобится кокосовое молоко, куриное филе, лук, тертый имбирь, куркума, лайм, чеснок и молотый черный перец. Одно за другим я выставляю на столешницу только необходимое. Мама написала мне пошаговую инструкцию. Я начинаю с первого пункта. Нарезаю филе на небольшие кусочки. Вспоминаю, что нужно еще поставить рис. Достаю упаковку и проверяю время готовки. Высыпаю рис в кастрюлю, рука слегка подрагивает. Я даже на выпускном экзамене так не нервничала. Проверяю, насыпала ли достаточно, вроде да. Наливаю воду в кастрюлю. Время приготов