Допив ром, она стаскивает через голову и бросает на песок майку Levi’s. Следом летит юбка, и Амбр остается в бикини. На Маркизских островах она кажется худышкой, а для Европы полновата — слишком полные груди, бедра, зад. Сочная блондинка с деньгами свое дело знает и умеет себя подать. Отпив еще глоток рома, на этот раз прямо из горлышка, она скидывает лифчик.
— Пошли! — снова зовет она и входит в воду.
Из нашей троицы ей удается уговорить одну лишь Элоизу.
Та раздевается куда более робко, складывает одежду на песке и остается в маленьком купальнике с верхом в виде перекрученной ленты.
— Вау, — без всякой видимой зависти говорит Мари-Амбр, — у тебя отличная фигура, Гогеночка!
Элоиза краснеет. Должна признать, и на этот раз с завистью, что она очень хороша. Тонкая талия, круглая попка, прелестные грудки. Элоиза проходит мимо Янна, который, не покидая своего наблюдательного поста, провожает ее глазами до тех пор, пока она не скрывается в волнах.
Перед тем как на ночь задернуть картину черной завесой, солнце насыщает краски бухты. Изумрудные пальмы, сапфировый океан…
— Ну что же вы! — выныривает Амбр, белогрудая и меднокожая. — Клем! Фарейн! Хватит умничать, идите сюда!
Я осознаю, что мы обе так и остались стоять перед щитом с пояснениями. Обмениваемся понимающими взглядами — несколько коротких мгновений солидарности интеллектуалок, — но что правда, то правда, мы уже прочитали все, что там написано, лично я — дважды, по-французски и по-английски. Не вижу другого выбора, кроме как уступить.
Я раздеваюсь. Мои рубашка, шорты и ожерелье из красных зерен ложатся кучкой рядом с одеждой Элоизы и Мари-Амбр.
Они меня поторапливают, разглядывают, оценивают… Приговор обжалованию не подлежит, я не вижу в их глазах ни малейшей зависти. Стервы! Ну и пусть! Бегу к воде, я тысячу лет не купалась в море. И первые же волны смывают последние мои опасения.
Не помню, чтобы я когда-нибудь плавала в такой теплой воде. Вспоминаются навыки бассейна, должно быть, еще школьных времен. Ныряю с головой, выныриваю на поверхность, закрываю глаза, снова открываю, обжигаю их о заходящее солнце, окунаю в океан, мне хорошо, я будто заново родилась, воздух прохладнее, чем вода, и совершенно невозможно вылезти из нее.
Сколько времени я там провела?
И тут раздается голос Мари-Амбр, ставшей на удивление благоразумной.
— Девочки, как ни жаль, но надо ехать! Серван Астин позвонит в пансион, как только проснется, то есть как только здесь зайдет солнце. Нам надо пошевеливаться, особенно если хотим успеть выпить на дорожку.
Она бежит одеваться. Я замечаю, что и Элоиза уже вышла на берег, только я осталась в воде, и Янн продолжает смотреть на горизонт, на волны, на меня. Я едва различаю крышу машины, меня снесло немного в сторону. Янн шел следом за мной по песку.
Чего он здесь торчит? Я-то думала, что деликатный капитан подержит полотенце Элоизе.
Янн улыбается мне. Слышу, как вдалеке, у Ипоны, смеются наши девушки. Надеюсь, Амбр не развесила свою одежду на тики.
Янн молча раздевается. Медленно снимает шорты и футболку, не отводя от меня взгляда, как будто боится проглядеть волну, которая может меня унести. На мгновение останавливается передо мной в одних плавках, мышцы у него накачаны ровно настолько, насколько надо, он из тех мужчин, которые никогда не злоупотребляют спортом, но и не пренебрегают им. Хорош. Мои глаза невольно опускаются как раз до того места, куда не следовало бы смотреть.
Под неопреном недвусмысленно выпирает бугор.
Я из-за этого хлебнула воды. Мерзкой соленой тихоокеанской воды. Основательно хлебнула. Янн тем временем идет вперед, вода доходит ему уже до щиколоток, до колен, я вижу только выпуклость на его плавках, которую уже лижет волна.
Интересно, девушки у него за спиной подошли поближе, чтобы полюбоваться его задницей? Да нет, никаких истерических криков не слышно.
Янн приближается, вода теперь дошла ему до лобка, он продолжает идти, несмотря на то что волны стараются его оттолкнуть. И унести меня.
Я перестаю понимать. Я не понимаю.
До этого купания он при каждой встрече испепелял меня взглядом. Я была уверена, что он меня подозревает, я первая в его списке, он видит во мне лишь опасную убийцу.
Волны недостаточно сильны, чтобы меня защитить, Янн рассекает их, как разрезают ленточку.
Он в метре от меня. И все еще молчит.
Что он сейчас сделает? Обвинит меня? Задушит? Изнасилует?
Янн стоит неподвижно.
Волны хлещут меня по спине, любая может меня подхватить и бросить в его объятия.
Они не успевают это сделать.
Янн делает шаг вперед, я чувствую, как его торс прижимается к моей груди, его член — к моему животу. Я настолько ошеломлена, что замираю и никак не реагирую.
Янн медленно наклоняет голову, его губы ложатся на мои губы. И остаются там.
Я даю ему пощечину.
Янн на шаг отступает. Смотрит на меня долгим взглядом, потом уходит.
Никто ничего не видит. Кажется.
Дневник МаймыУже видела его
Я дергала Танаэ за руку:
— Пойдем!
— Уже поздно, — упиралась Танаэ, — и ты обещала маме, что никуда не уйдешь из «Опасного солнца».
— С тобой можно! Идем.
Танаэ вздохнула. Перестала орудовать тряпкой, оставила в покое маленьких тики из орехового дерева, на которых наводила глянец. Янн прислал ей эсэмэску, написал, что они вернутся не раньше чем через четверть часа. Серван Астин могла позвонить с минуты на минуту, Танаэ поручено было тянуть время.
— Майма, я должна оставаться здесь, мне надо…
Я начала злиться — да что ж она меня не слушает! Извернувшись, вытащила из кармана фотографию и сунула ей под нос:
— Узнаешь?
Танаэ замерла с тряпкой в руке. С открытым ртом. Онемевшая.
Я прояснила — на случай, если до нее не дошло:
— Это Титина! Титина, когда ей было тридцать. Ты ведь тоже уже видела это лицо, не станешь говорить, что нет?
Танаэ прикрыла рот пропитанной воском тряпкой — идиотский рефлекс.
— Нет… я… может быть… но…
Я знала, что теперь она не могла отказаться пойти со мной.
— Идем! Я тебе его покажу, это совсем рядом! Серван Астин
— Алло, алло! Это рай? Вы уже все легли?
— Нет, — отвечает робкий голос.
— Кто это?
— Это По.
— По?
— Дочка Танаэ, хозяйки «Опасного солнца».
— И ты еще не в постели? Я думала, на твоем острове спать ложатся с курами, а встают с петухами. Моего-то петуха зовут Самсунг Гэлэкси, и он пропел здесь в пять утра, так что позови мне dream team[22].
— Мадам, здесь никого нет.
— Это как?
— Только моя сестра Моана. Она рядом со мной.
— Пусть они мне перезвонят! Пусть перезвонят побыстрее, как только вернутся. Пока я не взорвала Хива-Оа, как Муруроа или Фукусиму.
Дневник МаймыТуф-модель
— Ну так что скажешь? — Я еще раз помахала фотографией перед глазами у Танаэ и повторила: — Ну что — не она?
Мы всего-навсего вышли из пансиона, прихватив по карманному фонарику, и прошли несколько сотен метров в сторону порта.
— Это… да, удивительное сходство, — признала хозяйка «Опасного солнца».
Сколько можно притворяться!
Обозлившись, я заорала:
— Это не сходство! Это она! Посмотри на ее глаза, рот, овал лица — никаких сомнений. Это Титина в молодости!
Танаэ снова всмотрелась. Над портом Тахауку дул легкий ветерок, снизу доносился плеск воды о борта пришвартованных катеров. Редкие машины, от которых только фары и видны были, на мгновение освещали откос и дальше катили к деревне.
Наши два фонаря ослепляли каменную статую.
— Ты права, — признала наконец Танаэ. — Это она. Моделью послужила Мартина.
Фонарики слегка подрагивали в руках, но серый тики глядел на нас холодно и бестрепетно. Можно было подумать, что это памятник для склепа, заказанный женщиной за сорок лет до смерти, когда она была красивой.
Каменные цветы — погребальный венок.
И не было никакого ответа на вопрос.
Почему у этого тики, изваянного всего два месяца назад, лицо Мартины, каким оно было за сорок лет до того? У Клем в тумбочке лежала фотография молодой Мартины. Клем не раз проходила мимо этого тики, она, конечно, тоже узнала…
Моя бутылка в океанеГлава 15
Едва мы припарковались у «Опасного солнца», Мари-Амбр кидается на террасу, чтобы включить ноутбук и подсоединиться к скайпу. Хоть я и знаю, что Серван Астин назначила нам встречу сегодня вечером, мне не очень понятно, куда так торопиться. Еще одна загадка… Я думала, Амбр всю дорогу проспит, убаюканная бутылкой рома, которую она ополовинила, но она, напротив, страшно завелась, все время требовала, чтобы Янн ехал быстрее, несмотря на ловушки, плохо видимые в свете фар, и пикап подскакивал на каждом камне и каждой выбоине.
Она велела Элоизе уступить ей место впереди. Никто не стал спорить, особенно я. Мне было бы очень не по себе, если бы я сидела рядом с Янном. Меня знобило уже оттого, что я ловила его взгляд в зеркале заднего вида. Как не думать обо всем этом, встретившись с ним глазами?
Его голое тело. Его губы на моих. Моя пощечина.
Почему? Все ведь считают Янна безупречным мужем.
Как он смеет ко мне приставать? Чтобы оживить пламя страсти, у него есть Элоиза. Она намного красивее меня. И ей только того и надо.
— Алло? — произносит голос Серван Астин, как только Мари-Амбр подключается.
Лицо издательницы появляется секундой позже. Иберийский нос в нескольких миллиметрах от экрана, пара ненакрашенных глаз и рот без помады, в стороне чашка кофе, на заднем плане — богатая квартира с навощенным паркетом и лепниной на потолке.
— Ну как? — нетерпеливо продолжает Серван Астин. — Не слишком утомились? Не слишком долго тянулся день? Дочка хозяйки сказала мне, что вы уехали на пляж, купаться. Отлично, девочки, а я, видите ли, еще и душ не успела принять. А в остальном все хорошо, прекрасные маркизы? Мне бы приятно было получить какие-нибудь весточки, потому что я, дурочка наивная, ждала, что меня завалят письмами, открытками, стихами, чем угодно, лишь бы там были выстроены слова, способные привести в ярость недотеп вроде меня, которым уши прожужжали глобальным потеплением и которые в сентябре уже достают шапку и шарф. И — ничего. Ничего в фейсбуке, ничего в инстаграме, ничего в твиттере, совсем ничего… Надеюсь, у бельгийки есть что сказать в свое оправдание!