Голоса на старом кладбище Тейвитете звучат глухо, тихие слова рассеивает сырой туман. Танаэ шепчет, что надо позвать священника и что хижина теперь — тапю. Элоиза, у которой на этот раз волосы наскоро забраны в хвостик, слабым голоском говорит: надо позвонить в полицию, на Таити, даже посреди ночи, а если там не ответят — куда угодно, на Туамоту, на Гавайи или на остров Пасхи, даже если Янн с этим тянет непонятно почему.
Она подходит к укрывшейся под плюмерией Авае Нуи, чтобы ее погладить.
Я по-прежнему стою молча, опираясь на крест. Должно быть, на моем пуловере песочного цвета остался его ржавый отпечаток, появился знак новой сатанинской секты.
Не на этот ли крест на моей спине пристально смотрит Майма?
Со вчерашнего вечера она от меня отдалилась, она будто избегает меня, она будто… боится меня.
Она жмется к Танаэ, между По и Моаной.
Я не ревную.
Мне всего лишь неловко, раздражает бестактность.
На этот раз, при таких обстоятельствах, Майма должна была укрыться в объятиях матери.
Дневник МаймыВзаправду
Рассвело.
Дождь прекратился.
Небо было такое, словно его вымыли. Отбеленные облака сушились, развешанные на нитке горизонта. Я сидела на молу рядом с Янном. Несколько катеров, покинув порт Тахауку, шли к Тахуате. Начался отлив, лошади скакали по пляжу. Меня слепило восходящее солнце, против света я видела только их черные силуэты. Как в кино. Мои глаза долго провожали их, будто камера, снимающая в движении этих скачущих диких лошадей.
Пляж был безлюден, футбольное поле пустовало, в Центре Жака Бреля стояла тишина. Одни только волны, неутомимые могильщицы, волокли черные камни.
Огненный шар, едва показавшись, скрылся за скалой Ханаке, придав ей сходство с пробудившимся вулканом. Я подняла глаза, ища среди облаков белую царапину, прорезавшую небо тропиков.
— Уже рассвело. Полицейские с Таити скоро будут здесь.
Я все еще смотрела в пустое небо, когда Янн протяжно ответил:
— Майма, они не прилетят. Я им не звонил.
Я еле удержалась, чтобы не заорать.
Полицейские не прилетят?
Я была уверена, что с рассветом этот кошмар закончится. Все девушки вернулись вместе с Танаэ в «Опасное солнце». Только Янн захотел остаться здесь, на атуонском пляже, со своей помощницей, чтобы подвести итоги, так он сказал. Мама сначала не соглашалась, говорила, что нельзя, пока убийца на свободе, потом сдалась. Деревня, возможно, сейчас самое безопасное место. Клем тоже была не в восторге — может, оттого, что я со вчерашнего дня ее избегала? Или она тоже хотела меня защитить? Я все никак не могла поверить в эти уличающие ее отпечатки пальцев и еще меньше — в ее виновность.
Полицейские не прилетят!
Я приготовилась высказать Янну напрямик все, что думала. Ты не Брюс Уиллис, мой капитан, ты не спасешь планету в одиночку, тебе не обойтись без полиции, подумай о своей жене, которая… — и тут он поднял к моим глазам свой телефон, заставив меня прочесть появившуся на синем фоне эсэмэску.
До сих пор ты отлично справлялся в одиночку.
Продолжай, не обращайся в полицию.
Если хочешь увидеть свою жену живой.
На этот раз я не удержалась и заорала.
Потом внимательно перечитала сообщение, изучила каждое слово, время отправки вчера вечером, 23 часа 29 минут, имя отправителя…
— Его отправили с телефона твоей жены?
Янн кивнул, я несколько секунд молча оценивала ситуацию и пришла к такому выводу: эта угроза должна была подтолкнуть Янна еще быстрее вызвать подкрепление, совершенно очевидно, что убийца пытался выиграть время.
— Майма, я хочу дать тебе прочитать и другое, — тихо проговорил Янн. — Я нашел это на старом кладбище, убийца оставил.
Капитан вытащил из заднего кармана джинсов, еще не просохших после ночного дождя, листок бумаги, осторожно развернул, надеясь, что чернила не сильно потекли.
Я наклонилась поближе.
Рассказ Мари-Амбр
До того, как умру, мне хотелось бы…
Буквы слегка расплылись на измятой бумаге, но прочитать вполне можно было. Я прочитала. Медленно. Молча.
До того, как умру, мне хотелось бы…
Оставаться красивой, до самого своего конца, быть в числе тех женщин, которые с годами не увядают.
Быть в числе тех женщин, от которых не уходят.
Покаяться во всех своих грехах.
Чтобы мной обладал талантливый человек (но, поскольку это сочинение предназначено только тебе, милый, ты знаешь, что это желание уже исполнилось… и не раз).
Листок дрожал в моей руке. Я знала, что Янн на меня смотрит. Я всем телом извивалась от нервного смеха, слишком легкого, чтобы быть естественным.
Это мамино завещание? Она спала с ПИФом, этим толстым кабаном? Хотела стать его музой?
Ага, как же! Деньги, да-да, деньги — вот и весь интерес. Деньги и еще одна штучка! И я уверена, что мама была не единственной кандидаткой на эту роль. Он, наверное, одни и те же любовные стихи всем рассылал, этот Казанова с Хива-Оа.
Я повернулась к Янну, выплескивая свою ненависть.
— Сколько их еще? Все? Клем, Элоиза? И почему бы не Фарейн? Он привез всех своих любовниц на остров, чтобы они друг дружку поубивали!
Капитан накрыл мою руку своей. У него это очень хорошо получается.
У меня на глазах выступили слезы, слишком тяжелые, чтобы не быть естественными.
— Я… я не хотела, прости. Подло говорить такое про твою жену, когда она…
Мои мокрые глаза все еще скользили по сырой странице.
До того, как умру, мне хотелось бы…
Быть матерью, взаправду.
Я стиснула листок в руке. Янн мягко его отнял, вытянул у меня из пальцев, пока я не смяла завещание и не зашвырнула в черные волны.
Островки вокруг скалы Ханаке затуманились.
— Быть матерью, взаправду, — повторила я вслух. — Потому что я ей не взаправдашняя дочь? Так, да? — Мне трудно было дышать, поэтому я заорала в сторону океана: — Знаешь что, мама? Мне все равно! Все равно, слышишь? Потому что ты — следующая в списке!
Схватила гальку, зажала в кулаке. Янн посмотрел на меня вопросительно, но ни слова не произнес.
Ярость и злость не давали мне остановиться.
— Ты не смотришь телесериалы? Это метод убийцы, его способ совершения преступления, тебя такому не учили? Сначала завещание… А потом — смерть! Как с Титиной! И как с твоей женой!
Я бросила камень в воду.
— Фарейн не умерла! — ответил Янн.
Камень утонул, ни разу не подскочив.
— Откуда ты знаешь? Убийца с самого начала тобой манипулирует, чтобы ты не вызвал полицию, чтобы он мог без проблем всех нас убить, как в «Десяти негритятах».
Я подобрала еще один камешек.
— Мы знаем, кто убийца, — спокойно сказал Янн. — Это Клеманс. Я слежу за ней, я буду искать подтверждения своим догадкам и найду. Я воспользуюсь нашим преимуществом, чтобы загнать ее в угол, она не догадывается, что мы ее опознали.
Очень уж ты уверен в себе, мой капитан.
— Ты можешь верить своему чутью, но будь осторожен, в «Десяти негритятах» убийца не так глуп, чтобы оставлять свои отпечатки. Он притворяется мертвым и…
Я замахнулась, чтобы бросить камешек, Янн свободной рукой меня удержал.
— Майма, Мартина на самом деле умерла! И Пьер-Ив Франсуа тоже, в этом нет никаких сомнений. Он не притворяется мертвым, его труп был уже окоченевшим. Совсем окоченевшим. И даже слишком окоченевшим, его не могли убить этой ночью. Он, несомненно, был убит вчера в хижине мэра.
Я задумалась, моя рука напряглась еще сильнее.
— Вчера? В хижине мэра? С ним была мама! Логично, правда, раз она с ним спала? Значит, мама его и убила! Вот и хорошо. Раз так, лучше она, чем Клем!
Капитан еще крепче сжал мое запястье. А я стиснула гальку в кулаке так, что едва не раздавила.
— Не выдумывай. Пусть Мари-Амбр тебе не биологическая мать, но она тебя любит. Она дорожит тобой. Она заботится о тебе. Она гордится тобой. Она…
— Она ни слова обо мне не сказала в своем завещании! Ни одного. Ни про меня, ни про папу.
Я выдернула у Янна руку и встала. Слишком резко. Поскользнувшись на мокрых камнях, выронила камень и грубое слово, потом распрямилась.
— Я есть хочу. Пойду завтракать.
— Пообещай мне не оставаться наедине с Клем.
— Я думала, ты хочешь следить за ней так, чтобы она ничего не заметила? Если я не буду с ней разговаривать, она что-то заподозрит! И вообще твоя версия никуда не годится. Как Клем могла оказаться в хижине мэра? И на старом кладбище?
— Хорошо, — сдался Янн. — Ничего не меняй, продолжай с ней разговаривать, но всегда только в «Опасном солнце», и чтобы всегда рядом был кто-то из взрослых. И в одном ты права. После звонка Фарейн я всего через несколько минут был на старом кладбище. Как убийца, если он ночевал в пасионе, мог добраться туда первым?
Мы поднимались к пансиону. После ночной грозы поросшие пальмами скалы сияли такой чистой зеленью, что пейзаж казался нереальным, будто слишком контрастная фотография. Я предложила разгадку, и в моем голосе не слышалось ни малейшей гордости.
— Легко!
— Что легко?
Я продолжала говорить, не оборачиваясь и не торопясь:
— В «Опасном солнце» три лошади, Фарейн взяла одну, Авае Нуи. Если бы ты присмотрелся, когда уезжал на внедорожнике, то наверняка заметил бы, что в поле осталась только одна, Фетиа. Повторяю тебе — легко! Убийца погнался за твоей женой на третьей лошади, на Мири.
Моя бутылка в океанеГлава 19
На аллее «Опасного солнца» появляется фигурка Маймы, и я вздыхаю с облегчением. Янн идет в двух шагах позади нее, будто гонщик, который вымотался на горном этапе и уже не может рвануть на финишной прямой.
Мы все уже сидим за столом на террасе, Танаэ, По и Моана снуют с тарелками взад и вперед через зал, подают завтрак, к которому никто не притронется. Я, может, кофе выпью. Кажется, никто за все время ничего не сказал. Иногда одна из нас всматривается в небо, не понимая, почему полиция еще не прибыла. Ни у кого не хватает духу снова приставать с вопросами к Янну, ночью он нам подробно отчитался: убийство Пьер-Ива, совершенное, вероятнее всего, в ту же ночь, что и убийство Мартины, исчезновение Фарейн. И заверил нас, что едва взойдет солнце, как самолет с полицейскими с Таити приземлится на Хива-Оа.