– Хана вам, засранцы, – прищурился Алексей.
Боевик по имени Джохар решил сам пойти в хвост поезда, а не посылать своих подчиненных. Там сейчас хозяйничал Рамзан, а Джохар и сам был не прочь слегка поживиться тем, что плохо лежит. Не мародерствовать, не рыться в сумках, нет! Так, посмотреть в карманах-кошельках сверху.
Он смело прошел несколько пустых вагонов и, вдруг, остановился, будто ткнувшись лбом в стекло. На половике виднелось пятно крови.
Ерунда! – постарался он себя успокоить. – Это кровь кого-нибудь из заложников. Мало ли их уже постреляли?
Но пятно было подозрительно свежим. Джохар присел, потрогал пятно пальцем. На нем остались следы. Кровь только начала густеть. И от пятна вели смазанные багровые следы в одно из купе.
Джохар зашел туда, и медленно поднял крышку рундука. Так же медленно вытянул из кармана разгрузки рацию.
– Салман, это Джохар. Рамзан мертв. Его убили.
Не дожидаясь ответа, он вышел в коридор, осмотрелся. Из тамбура послышался непонятный звук. Он прислушался. Так хлопает плохо закрытая дверь.
Вековые ели обступили железную дорогу, и тянули к вагонам свои тяжелые темно-зеленые лапы, облепленные лишайником, как коростой. Это было хорошо, так «вертушка» незамеченной подойдет к самому составу. И какой идиот послал их в прошлый раз, через обширное поле, как безумный командир посылает пехоту в лоб на пулеметы?
Еще несколько секунд. Сейчас. Вот сейчас!
Алексей ждал этого мгновения, но вертолет вывалился из-за деревьев все равно внезапно, словно гигантский кит из спокойных вод океана. Грохот колес заглушил свист винтов, а вагонах и вовсе ничего не должно было быть слышно. Он был в паре сотен метров позади поезда, и тут же рванул вдогонку. При такой разнице скоростей ему понадобится всего несколько секунд.
Мышцы сократились, как пневмопривод, выбросив тело на крышу вагона в долю секунды. Автомат сам прыгнул в руку и приклад лег в плечо, как влитой. В прорези прицела уже задергались две темные фигурки. Один из «зенитчиков» так и не успел сообразить, что происходит, но второй уже вздергивал свою «шайтан-трубу». Вертолет поглотил все их внимание, появившегося на крыше человека они просто не заметили. Да даже если бы и заметили – шансов у них не было ни единого.
Указательный палец два раза мягко, но решительно потянул за спусковой крючок. «Калаш» знакомо толкнул в плечо.
На крыше уже никого не было. Две короткие, экономные очереди смели гранатометчиков с вагонов, как мощный «керхер» сдувает грязь с кузова автомобиля.
Огромная тень скользнула над головой, и мощная волна воздуха ударила с такой силой, что Никифорову пришлось упасть плашмя и вцепиться в жесть, чтобы его не сдуло с крыши.
«Восьмерка» резко сбавила скорость, страясь уравнять ее со скоростью поезда, снизилась метров до пяти, на ходу повернулась поперек вагонов, и заскользила боком. Так, чтобы спецназ мог десантироваться сразу из обоих дверных проемов. Леха полетал на вертолетах, и сразу оценил – пилот работал, как ювелир.
В следующую секунду из чрева вертолета, как горох из перевернутой банки, посыпались спецназовцы. Леха с восторгом и завистью смотрел, как ловко они приземляются на крышу, отстегивают фалы и тут же готовятся к бою. Он еще и трех раз не успел вздохнуть, а винтокрылая машина уже избавилась от своего груза, и свечой взмыла в воздух.
Он вскочил, чтобы подбежать к ним, влиться в команду, но воздух возле самого лица вдруг вспух горячими струями. Леха тут же рухнул обратно, краем глаза увидев человека, который стрелял в него из открытой боковой двери вагона.
Падение было жестким. Леха свалился в проем между вагонами, и вниз головой соскользнул с «гармошки» прямо туда, где щебень насыпи сливался в сплошную рябь. Левая рука в отчаянном броске зацепилась за скобу на торце вагона, и ее едва не вырвало из плечевого сустава, когда Леха всем своим весом хорошо за сто килограммов едва не пролетел мимо. Его мотануло, и со всего маху припечатало ребрами об стенку.
Но даже тут, за миг и полметра до гибели, инстинкты продолжали работать. Леха, не раздумывая, вскинул автомат одной правой, и пропорол и «гармошку», и тамбур длинной очередью, веером. Пули калибра пять-сорок пять прошили жесть вагонной обшивки, как бумагу, и Леха с мстительным удовольствием услышал отчаянный вскрик выброшенного под откос бородача.
– Однако, шестой! – удивленно поздравил сам себя Никифоров, когда сумел занять положение поустойчивей.
На крышу лезть больше не хотелось категорически. Там спецназ сам разберется. Надо было прикрыть их тылы снизу.
Слух у Руслана был поистине волчий. Сквозь железный грохот, доносящийся из раскрытых дверей вагона, он расслышал два коротких перестука, будто кто-то высыпал на каменный пол из ладони несколько металлических шариков. И тут же раздался отчетливый для него, но неразборчивый для других свист вертолетных винтов. Он подскочил к окну, и успел увидеть тень огромной стрекозы, уносящейся в сторону.
– Началось! – заорал он, обернувшись к Ахмату, который как раз втолкнул в вагон Ольгу с ее питомцами. – Началось, мать их! Они решились!
– Что началось? – не понял Ахмат.
Но Дикаев его не слушал. Он впихнул заложников в купе, где сидела Наталья, и радостно ощерился на нее:
– Ну что? Не помог твой дружок?! Теперь всем кирдык! Насрать хотели ваши начальнички на вас и вашу жизнь!
– Да что случилось? – переспросил Ахмат.
Словно в ответ ему, из соседнего вагона лопнуло, хлобыстнуло по барабанным перепонкам.
– Да вот что! – захохотал Руслан. – Они начали!
Ахмат дернулся было назад.
– Куда?! – рявкнул Руслан.
– В тепловоз. Там надо…
– Там ничего не надо. Поздно! Держи вход с той стороны. Салман – займи оборону со стороны вагонов. Никого не впускай, мочи всех без разбору. Остальные вперед! Остановите спецназ! Заложников не жалейте! Насмерть стоять! Все равно, если они прорвутся сюда – живым никто не уйдет. Мурат – готовься! Бек!
Руслан в досаде притопнул ногой – он же сам послал Бека присмотреть за заложниками в ресторане.
Тагир с испытующим любопытством прищурился, глядя на Мурата. Тот вовсе не выглядел человеком, готовым стать шахидом. Его худощавое лицо покрылось серой пепельной бледностью, на лбу выступили крупные градины пота, даже очки начали запотевать, но он не мог их протереть, потому что намертво вцепился в пульт взрывателя.
На этого никакой надежды нет. Тагир презрительно плюнул на пол. Надо брать дело в свои руки. Это задание не для сопляков. С этим справится только настоящий мужчина. Такой, как он.
Хазрат украдкой глянул на запястье. Стрелки изящных часов «Филипп Патек» толкали перед собой время. Энвер посмотрел вокруг. Надо было решаться. Назар сидел, подобрав под себя ноги. Поза казалась расслабленной, но Хазрат не сомневался, что Альмяшев в любой миг готов распрямиться, как пружина, и броситься в бой. Его расслабленность была очень обманчивой.
Слегка протрезвевший пацан-десантник исподлобья посматривает на немногочисленную охрану. Раненый мент рядом с ним тоже пришел в себя, и не выглядит сломленным. Те два парня в черных куртках, на которых он еще давеча обратил внимание, равнодушно смотрели себе под ноги, но и их плечи были расслаблены, а не согнуты безвольной апатией. На них можно было рассчитывать. А там, глядишь, и еще кто-нибудь подтянется.
Он сжал кулаки, хрустнул пальцами. Жалко стариков. В этой кутерьме им может достаться. Ну что ж, значит, такова воля Аллаха. Он физически ощущал, как в его сильном и ухоженном теле успешный бизнесмен и меценат Хазрат Энверов уступает место жестокому и безжалостному бандиту по кличке Хоза-Черный, чьим именем еще несколько лет назад пугали детей прожженные купцы и крутые фабриканты.
– Назар, долго еще задницы отсиживать будем? – с усмешкой прошептал он товарищу.
– А что, думаешь – пора? – не оборачиваясь, спросил тот спокойным голосом, будто давно ждал этих слов.
– Конечно, пора.
– Как скажешь.
Один из охранников двинулся в их сторону, чтобы разобраться – кто это там такой разговорчивый. Он не дошел пару метров, когда Назар резко и мощно выстрелил ему навстречу, не просто сшибая с ног, а ломая плечом грудную клетку.
Арби ничего не видел и не слышал. Когда замолчал дизель тепловоза, ему показалось, что он оглох. Но уже через несколько минут уши снова ломило от невыносимого шума – это гремел и завывал гудком тепловоз, к которому они пристыковались.
Он никогда не бывал в кабине локомотива, и сейчас с интересом разглядывал разные рычажки, тумблеры, приборы. Выглядело все, конечно, затрапезно, как в кабине колхозного трактора, но так и подмывало что-нибудь нажать или потянуть.
– А это что за фигня? – спросил он машиниста.
Но тот не ответил, а вместо этого отскочил в сторону. Арби вскинул голову, и успел увидеть в кабине напротив узкие серые глаза помощника машиниста. Таких глаз не бывает у работников железной дороги. Но что это могло означать, он решить не успел – тяжелая пуля из мощного пистолета «Гюрза» пробила два толстых локомотивных стекла и вышибла его мозги на металлическую перегородку.
Через секунду и Игорь, и Никодимыч торчали из открытых окон «Тэшки» и делились с природой тем, что съели за последние несколько часов.
Когда работают профессионалы – это всегда красиво. Красиво своей, природной красотой, не терпящей фальши, искусственности, расточительства на внешние проявления. В группе майора Быстрова служили профессионалы экстра-класса. В их действиях не было эффектности, как на показательных выступлениях бойцов различных ведомств, которые бьют об головы бутылки, бегают на тросах по вертикальным стенам и уверенно укладывают на асфальт своих товарищей заученным обоими приемом. Эффектность в антитеррристическом спецназе была принесена в жертву эффективности.
«Быстровцы» работали стремительно, слаженно, как хорошо смазанный и отрегулированный мотор. Каждый делал свое дело, без оглядки на других, будучи полностью уверенным в действиях товарища. Да, в общем-то, они и не задумывались об уверенности – просто иначе и быть не могло. Не думает же коленвал автомобиля, что в данный момент делает трамблер!