– Честно, по-моему, что было, то и есть.
Лиз посмотрела на землю рядом с могилой Карла.
– Разве можно было подумать, что здесь будет лежать Кэмерон. Не могу перестать спрашивать себя: что я сделала не так?
– Не надо себя изводить. Скорее всего, ты никак не могла ни на что повлиять.
– Почему-то от этого еще хуже, – Лиз покачала головой. – Лучше бы я не ездила кататься в то утро, но кому-то нужно было тренировать лошадь Софи. Она ее сбросила, ты слышал?
– Софи сказала, что упала.
– Я не была уверена, она что-то сделала не так или проблема в кобыле. Софи снова хочет участвовать в джимхане[6] в этом году, но как она будет, если лошадь ее не слушается. Я подумала, что проверю ее на дистанции подлиннее, но, может быть, если бы я… – она умолкла. У нее в глазах стояли слезы. – Может, если бы мы с Кэмероном просто сели и нормально поговорили. Ты помнишь, о чем вы с ним разговаривали последний раз?
Нэйтан задумался.
– Устраняли разногласия.
– Правда?
Нэйтан увидел ее лицо и чуть не засмеялся, сообразив, как она это поняла.
– Нет, не в этом смысле. Практического характера. Как мы будем делить расходы на ремонт забора.
– А. Ну да, – она опустила голову. – Стив из клиники звонил. Если аутопсия ничего нового не покажет, они отдадут тело через пару дней. Можно устроить похороны в среду, если соберемся.
– В сочельник? Так скоро?
– Либо так, либо уже ждать до нового года. Ильза сказала, что не знает, поэтому я решила, что лучше не тянуть. Лучше уж поскорее. – Она перевела опухшие глаза в сторону дома, на окна спальни девочек. – Думаешь, это неправильное решение?
– Правильное. Вернее, тут нет хороших вариантов.
– Тогда, наверно, лучше сообщить соседям.
– И они придут? Прямо под Рождество?
– Ну конечно, они придут, – голос Лиз прозвучал резче.
Нэйтан знал, что, скорее всего, она права. Людям нравился Кэм, а даже если и нет, ради покойника они всегда готовы постараться. Его мама, если вообще и покидала ферму, то практически только чтобы попасть на похороны. В основном местные, куда можно было добраться на машине за день, хотя несколько месяцев назад она отправилась на самолете в Викторию на похороны своего брата.
Нэйтан слушал вполуха, когда Лиз позвонила сообщить, что его дядя умер. Малькольм Дикон, сердечный приступ, семьдесят один год отроду. Нэйтан был не в силах изобразить сочувствие. Он этого мужика даже не знал. Видел его как-то раз лет двадцать назад, когда тот хоронил свою дочь. Все трое братьев тогда там были – потому что Лиз заставила.
– Она ваша кузина, – сказала им мать, и, очевидно, для нее этим было все сказано. Карл недвусмысленно заявил, что ни в жизнь туда не попрется, и был изумлен, когда это никак не сказалось на планах жены. Отнюдь, Лиз и трое мальчишек сначала летели, а потом много часов тряслись на машине, прокладывая свой путь в Кайверру, богом забытый городок, о котором Нэйтан слышал впервые, в самой заднице штата Виктория. Едва они доехали, он сразу увидел, почему Лиз сбежала отсюда чуть ли не в тот же день, когда ей исполнилось восемнадцать. Он был больше Баламары, но что-то с ним ощутимо было не в порядке. Местным хлюпикам, казалось, вообще нечем было заняться, кроме как ныть из-за погоды, в то время как братья Брайты в кои-то веке ходили с не закатанными рукавами, наслаждаясь непривычной прохладой.
Они отсидели службу по девушке, которую никогда раньше не видели, в окружении людей, которых не знали. Нэйтан помнил, что его кузине было семнадцать, всего на несколько лет младше его, но его удивило, насколько ее юность бросалась в глаза на фоне гроба. В первых рядах сидели двое парней и девушка примерно ее возраста, потрясенные, глядящие во все глаза, они очевидно были не в состоянии поверить. Баб, которому тогда было всего восемь, рыдал, закрыв лицо руками, будто знал покойницу лично.
После церемонии Нэйтан, Кэмерон и Баб, отступив, наблюдали за ледяным воссоединением их матери с братом. Их кузен маячил все это время с другой стороны, пялясь на них остекленевшими глазами любителя ранних возлияний. При одном взгляде на него было понятно, что козел он редкостный, и Нэйтан был рад, что он к ним не лезет. Позже он все же вякнул что-то, чтобы поддеть Баба, и братья зажали его в углу туалета и коротко объяснили, что к чему. Сдержанно – все-таки это похороны, да и они не звери, – но вполне доходчиво, чтобы не успел забыть до следующего раза. Когда все закончилось, их мама покачала головой и пробормотала что-то себе под нос.
– Что говоришь? – спросил Нэйтан.
– Ничего. Бедная девочка этого не заслуживала.
Они рванули из города чуть ли не в ту же минуту, Лиз, очевидно не имела ни малейшего желания остаться на ферме, на которой выросла, хотя бы на ночь. Весь тот год, казалось, был отмечен печатью смерти. Спустя несколько месяцев они выламывали тело отца из груды покореженного метала, чтобы похоронить в дальнем углу двора.
С тех пор нога Лиз не ступала на борт самолета, пока три месяца назад она им всем не объявила, что отправляется на похороны брата. Нэйтан был ошеломлен. Если он что и чувствовал по поводу его смерти, то, пожалуй, легкое облегчение, и подозревал, что у матери ощущения примерно те же.
– Ради всего святого, зачем тебе туда ехать? – спросил он.
– Он – мой брат.
– Да, но… – начал было он, но не нашел, как продолжить. Она сама знала все, что он мог сказать. Откровенно говоря, Нэйтан считал невероятной удачей, что сердечный приступ настиг парня раньше, чем система правосудия. Не то чтобы Джеки интересовали такие формальности, но информация о том, в чем обвиняется дядя Нэйтана свалилась на нее как манна небесная, и она тут же, ссылаясь на открытый судебный процесс, неподобающий пример для подражания для мальчика и прочая и прочая, схватилась за это как за потрясающий предлог не отпускать Ксандера к отцу. Нэйтану пришлось выложить сумму из трех знаков за письмо из шести предложений, в котором его адвокат напоминал Джеки о ее определенных судом обязательствах. Так что, если этот его дядя теперь спокойно лежал в земле, Нэйтан – уж как минимум поэтому – не мог по нему убиваться.
Но Лиз была настроена решительно, и Нэйтан волновался, как она одна перенесет это изнурительное путешествие. Он размышлял дольше, чем стоило, прежде чем заставить себя сказать, что поедет с ней, и то только для того, чтобы услышать, что Кэмерон уже предлагал, и что оба они могут не утруждаться.
– Ой, ради бога. Мэл не стоил и одного билета на самолет, не говоря уж о двух. Ни при жизни, ни уж тем более теперь.
Спорили они долго, и в конце концов с ней отправился дядя Гарри.
– Ну и как прошло? – спросил его потом Нэйтан.
– Тихо, – ответил Гарри.
– Народ был?
– В общем-то, только мы. Пара копов заглядывала.
– Официально?
– Не думаю. Один местный, из Кайверры. В общем дружелюбный, но в отставке. Он был немного… – Гарри поводил ладонью перед лицом, – не в себе. Был еще один, высокий парень, сказал, что из тех мест, но сейчас обосновался в Мельбурне. Не особо разговорчивый, все это, кажется, действовало ему на нервы. Думаю, они пришли, только чтобы убедиться, что старикан и правда двинул кони.
Нэйтан подозревал, что его мама ездила за тем же.
Вспомнив о Гарри, Нэйтан снова подумал о поездке к скалам. О том, как тот нырнул в нужную расщелину с первого раза.
– Кэм никогда не говорил, что его что-то беспокоит? – спросил он. – Может, что по мелочи? Какие-нибудь проблемы с Гарри? Или с Бабом?
– Не думаю. Ты сам сказал: Баб есть Баб.
– А Гарри?
Лиз нахмурилась.
– У них все нормально, насколько я знаю. А что?
– Да нет. Ничего. Просто Гарри сказал, что Кэм испытывал давление. Я подумал…
– Подумал что?
– Не знаю. Может, они поссорились или что-нибудь такое?
– Мне ни о чем таком неизвестно, – Лиз нахмурилась. – Гарри – хороший человек. Он всегда прекрасно к нам относился.
– Я знаю.
– Он живет здесь дольше чем ты и всегда вел себя порядочно, разве нет?
– Да, конечно.
– Тогда что такое ты сейчас говоришь?
– Да ничего я не говорю. Забудь.
Наступила пауза.
– Ладно, – сказала Лиз, но Нэйтан заметил, как она бросила взгляд на внедорожник Гарри.
– Слушай, а что будет с долей Кэма? – спросил Нэйтан, чтобы сменить тему. Вопрос прозвучал слишком прямо, но Лиз это, казалось, не задело.
– Она перейдет к Ильзе, – ответила она несколько отстраненно. – Что касается повседневных дел, то не знаю. Нужно понять, кто теперь будет здесь всем управлять.
Она подождала, словно надеясь, что Нэйтан что-то предложит.
– Наймем кого-нибудь, видимо, – сказала она, так и не дождавшись.
– А Баб?
– Нет, – ответ был мгновенным. – Посмотрим еще, что Гарри скажет, но лично я сомневаюсь. Но вы с Ильзой все-таки не обсуждайте ничего без Баба, ладно?
– Само собой. – Через двор Нэйтан видел детский велосипед, прислоненный к стене дома. – Как девочки сегодня? Утром они были немного… – он поискал слово получше, но не нашел, – странные.
– Бог их знает. По Софи трудно определить, но Ло очень переживает. Она и до этого была пугливой. Вбила себе в голову, что здесь водятся призраки.
– Чьи?
– Не знаю. Может быть, стокмана. Он всегда у нас главный подозреваемый. Вы детьми и сами в это верили.
Ветер пробежал по равнине, и в отдалении, как видение, закружилась воронка пыли.
– Несложно понять, откуда у нее это. – Лиз проследила за его взглядом. – Когда я сюда приехала, у нас был свой стокман – живой и здоровый, который думал, что вся округа населена призраками мертвых детей поселенцев. Тех, кто умер плохо. При рождении, от несчастных случаев, от болезней, наверно.
«Выбирать было из чего», – думал Нэйтан. Детская смертность зашкаливала. Ни один белый ребенок, рожденный в городе, не выживал вплоть до 1920-х.
В глазах Лиз блеснули слезы.