голосом сказал им пойти в дом и принести самую дорогую для каждого из них вещь. Нэйтан чувствовал удушающий комок в горле, когда с опаской выкатывал на двор свой велосипед.
– Неплохая попытка. – Его отец так схватил его за руку, что он прямо чувствовал, как наливается кровоподтек.
– Советую больше не ошибаться. Или я буду сжигать все, до тех пор, пока ты не вынесешь, что надо.
Нэйтан не возвращался очень долго и наконец вышел со своей любимой гитарой. Руки потели, деревянный гриф выскальзывал, и, прекрасно зная, что будет только хуже, он все же плакал и умолял отца этого не делать.
Лиз тоже была здесь, вся в слезах.
– Ну пожалуйста, Карл, – просила она. – Позволь ему оставить гитару.
Муж ее игнорировал, и она повторяла это снова и снова, пока Карл, наконец, не повернулся к ней.
– Хочешь, чтобы я научил их по-другому? – спросил он таким тоном, что Нэйтан обрадовался, что мать сдалась.
Он протянул отцу гитару, почти ничего не видя от слез, но тот заставил его самого бросить ее в огонь. Нэйтан в конце концов это сделал и тут же рефлекторно попытался выхватить обратно. Он обжег руку, шрам остался до сих пор.
Кэмерон, конечно, сделал все с первого раза. Он вынес иллюстрированное собрание историй о Второй мировой войне. Нэйтан считал, что это скукотища, но Кэмерон был в полном восторге. Бросая книгу в костер, она даже посмотрел Карлу в глаза, для чего пришлось сильно задрать голову. Потом он что-то произнес. Слова почти – но все же не совсем, – пропали в треске пламени.
Карл замер.
– Повтори.
Кэмерон помедлил, но открыл рот. Он даже повысил слегка голос, когда говорил.
– Нацисты сжигали книги.
Лиз так резко втянула воздух, что было слышно свист, и так и застыла с поднятыми плечами. Наступила чудовищная тишина, и потом, к великому изумлению Нэйтана, Карл изобразил что-то, похожее на улыбку. Губы дернулись, словно в конвульсии, и на секунду он ощерился. Казалось, что он смотрит на Кэмерона с изумлением. Только раз он сжал и разжал кулаки, а потом сказал:
– Неси остальные.
Кэмерон мгновенно подчинился. Он исчез в доме и через пять минут появился снова с огромной стопкой книг. Нэйтан сидел на ступеньках вместе с Лиз, и они наблюдали, как Кэм одну за другой отправляет их в огонь. Его глаза были абсолютно сухие, когда он смотрел, как они горят.
– Попроси у отца прощения, – сказала Лиз после первых пяти. Кэмерон ее проигнорировал, кремировав очередную книгу, а Карл смотрел на сына с выражением, которое Нэйтан видел у него впервые. Его поразила смутная догадка, что на каком-то уровне, они оба получают странное удовольствие от этой ничьей.
Это продолжалось больше часа. Наконец, когда горела последняя книга и Нэйтан нервно косился в сторону дома, гадая, что же будет дальше, Кэмерон посмотрел Карлу прямо в глаза.
– Прости, пап. – И он опустил взгляд с видом раскаяния.
Нэйтан почувствовал, как Лиз отмерла. Даже Карл, казалось, испытал некоторое облегчение, когда угли начали тлеть в жарком ночном воздухе. Он смотрел на Кэмерона, будто пытаясь что-то понять, потом повернулся к Нэйтану с гораздо более знакомым выражением.
– Если кто-то из вас вздумает выкинуть что-нибудь еще, обещаю, будет в десять раз хуже. И не только вам двоим.
Нэйтан почувствовал, как Лиз опять напряглась, и после, еще очень долгое время, и он, и Кэмерон делали в точности то, что он им говорил.
И сейчас, когда он сидел на веранде напротив Софи, его пальцы перестали перебирать струны. Играть больше не хотелось. Софи заметила не сразу. Она смотрела назад, на дом, в темные окна спальни сестры.
– Знаешь, о чем говорила Ло за ужином? – спросил Нэйтан.
– Нет. – Софи теребила повязку. – Скорее всего, она и сама не знает. Она вечно выдумывает.
– Но, похоже, она напугана, – сказал Нэйтан.
– Да. Она боится, что за ней кто-то придет.
– Кто-то воображаемый? Вроде стокмана? Или она верит, что тут на самом деле кто-то есть?
– Не знаю. Я говорила, что ей нечего бояться, но она не слушает.
– Вам двоим наверно нелегко после того, что случилось с папой.
Софи кивнула, но промолчала.
– Отец когда-нибудь упоминал при тебе могилу стокмана? – спросил Нэйтан. – Говорил, что она для него значит что-нибудь особенное?
– Не думаю. Ну была эта картина, но я никогда не понимала, почему он ее нарисовал, он думал, что стокман дурак. Он и был дураком.
– Вот как?
– Он случайно застрелил сам себя. Неосторожно перелезал через забор. Нога соскользнула, и он сам себе снес башку своим же оружием.
– Кто тебе это рассказал?
– Папа.
– Ясно. – Это была неправда, но Нэйтан подумал, что не самый подходящий момент ее поправлять. Ее воспоминания об отце и так будут слишком противоречивыми, чтобы он заставлял ее сомневаться еще и в таких мелочах.
Софи вздохнула и посмотрела на гитару.
– Сыграешь что-нибудь еще?
– Заявки принимаются.
Она назвала песню, которую он не знал, группы, о которой никогда не слышал, напела мотив, и он сумел подхватить. В конце она даже слегка улыбалась, в основном когда он ошибался.
– Тоже буду практиковаться, когда рука заживет, – сказала она. – Ну и когда уроков в школе нет.
Она имела в виду радиошколу[7], Нэйтан знал. Он сам прошел через это, по-всякому сачкуя вместо того, чтобы вслушиваться в треск далекого учителя на радиоволне. Основное педагогическое бремя ложилось на того, кто контролировал это дело дома, и он помнил, как бедная Лиз изо всех сил уговаривала его сконцентрироваться так, как Кэмерон. Сейчас все происходило онлайн и было максимально приближено к школьному распорядку и структуре обучения. Учителя по крайней мере могли хотя бы пару часов в день общаться с учениками по видеосвязи, что явно лучше, чем радио, как он думал. Он вспомнил о чем-то и нахмурился.
– Так сейчас Кэйти следит за вашим обучением?
– Угу. Раньше это делала мама, но сейчас да, Кэйти. И еще одна должна присматривать за нами днем в выходные.
Он видел ее лицо.
– Вам не нравится?
– С ней скучно. У нее нет никаких идей. В тот день, когда папа пропал, она все время держала нас в классной комнате и заставляла смотреть фильмы.
– Она была с вами?
– Ну да, но она ничего не делала. Она все время уходит на перерывы и вечно в дурном настроении.
– Но в обучении она вам помогает?
Софи наморщила нос.
– Да не особенно. Она не знает, что мы проходим, и не всегда замечает, когда мы отвлекаемся. Я слышала, как мама говорила папе, что нечего было ее нанимать. Что она… – Софи понизила голос до шепота и посмотрела налево и направо, – дрянь.
Нэйтан едва сдержал улыбку.
– Твоя мама про нее так сказала?
– Ну и так тоже, но я думаю, мама права. Она правда… дрянь. – Софи наклонилась к нему. – Я думаю, что она даже не учительница.
– Нет? – Свет в трейлере все еще горел. – Почему ты так думаешь?
– Она нас стрижет, – сказала Софи, – очень хорошо. Я думаю, она парикмахер.
Нэйтан взглянул на волосы Софи. У нее было абсолютное ровное каре до плеч. Нэйтан не претендовал на роль эксперта. Его собственные парикмахерские процедуры сводились к тому, что когда он становился слишком лохматым, он сбривал все подчистую над раковиной, но даже для него стрижка выглядела профессионально.
Нэйтан снова посмотрел на трейлер. За тонкими занавесками он видел какое-то движение в свете лампы. По-прежнему слышался неясный гомон голосов. Все еще ругаются. «Парикмахерша, не учительница», – думал Нэйтан. Привирать в резюме было обычным делом для путешественников. Было бы даже странно, если бы они этого не делали. Всегда возникал закономерный вопрос: если они были не теми, кем представлялись, то кем же они тогда были?
– Однажды мы ездили кататься на лошадях, приехали, а эти двое уже здесь, – сказала Софи. – Папа даже не предупредил нас о них. Думаю, поэтому мама разозлилась.
– Из-за чего это я разозлилась? – Тихо скрипнула дверь, и появилась Ильза.
– Из-за того, что приехали Саймон и Кэйти, – ответила Софи.
– А… – По лицу пробежала тень. – Нет. Просто это было очень неожиданно, вот и все. Не надо всем об этом рассказывать, Софи. Они будут чувствовать себя неуютно.
– Как там Ло? – спросил Нэйтан.
– Заснула в комнате твоей мамы. – Ильза подозвала Софи. – А теперь твоя очередь.
– Но…
– Софи. Пожалуйста. Не сегодня.
Девочка нехотя встала.
– Спокойной ночи. – Она с вызовом посмотрела на Ильзу. – Но ты ведь меня уложишь?
– Через минуту, – сказала Ильза. – Иди переодевайся.
Дверь хлопнула. Даже в таком скудном свете Ильза выглядела изнуренной, когда вышла и облокотилась на перила. Она открыла рот, но ничего не сказала, будто не зная, с чего начать.
– Что думаешь о том, что сказала сегодня Ло? – помог ей Нэйтан.
– Я даже не знаю, что думать. Кэмерон мне никогда ничего не рассказывал. Видимо. – Она сказала это с ожесточением, глядя в ночную черноту. – И уж тем более об этой женщине, которая пыталась с ним связаться.
– Но Кэм ведь говорил тебе о Джине?
– Ну конечно, – ее лицо стало еще мрачнее, – он рассказал о девушке, которую встретил на вечеринке и чей бойфренд взбесился. В его версии это было забавно. Как какое-то недоразумение.
Нэйтан не ответил. Эта история вызывала много разных эмоций, но забавной точно не была.
– Он был в таком стрессе последнее время. Он… – Ильза смотрела в темноту. – Что-то в нем изменилось в эти последние несколько недель. Вероятно, тогда же, когда она пыталась выйти с ним на связь, как я сейчас понимаю.
– Для него это был наверно шок.
– Могу себе представить.
Ильза посмотрела на Нэйтана. Он почувствовал легкий ветерок. Из дома послышался звонкий голос:
– Мама. Я готова.
– Через минуту, – крикнула Ильза и спешно повернулась обратно к Нэйтану.
– Слушай, никто ведь тогда не поверил тому, что сказала эта девушка о Кэмероне, да?